Как жалко....люди уезжают....хутора зарастают травой...много лет назад приезжали с мужем еще были дома...Валюша,спасибо тебе,всегда смотрю твои репортажи,ты очень талантливый с добрым сердечком человек,успехов тебе моя хорошая.Мы знакомы с вашей семьей,все такие добрые, отзывчивые,умницы.
Это из моей книги о родных хуторах П-Звонаревский и Головатовский, соседних с Журавкой: Эх, степные дороги и тропинки! На земле, когда-то утоптанной ногами или колёсами, долго не пробивается трава, потом она захватывает промежуток между колеями, а дальше начинают прорастать травинки и на самой дороге. Время делает своё дело. Теперь же вокруг стоит некошеная и нетоптаная трава: раньше её «под ноль» выедал и вытаптывал скот, ведь было немалое колхозное стадо (два гурта), да хуторское домашних коров (она в каждом дворе). Мне, бывшему деревенскому жителю, обидно и дико видеть эту траву, тем более что ещё не забыто, какого труда стоила заготовка корма для своих коровок и овечек моим землякам. Те косари, что выкашивали когда-то всё по балкам и посадкам, давно уже нашли последний приют. Не увидишь мотороллер с кузовком, нагруженным сеном так, что со стороны кажется, что копна движется сама. Или же тщедушный старичок, вцепившись в руль, старается удержать прямо мотоцикл, у которого вместо коля...ЕщёЭто из моей книги о родных хуторах П-Звонаревский и Головатовский, соседних с Журавкой: Эх, степные дороги и тропинки! На земле, когда-то утоптанной ногами или колёсами, долго не пробивается трава, потом она захватывает промежуток между колеями, а дальше начинают прорастать травинки и на самой дороге. Время делает своё дело. Теперь же вокруг стоит некошеная и нетоптаная трава: раньше её «под ноль» выедал и вытаптывал скот, ведь было немалое колхозное стадо (два гурта), да хуторское домашних коров (она в каждом дворе). Мне, бывшему деревенскому жителю, обидно и дико видеть эту траву, тем более что ещё не забыто, какого труда стоила заготовка корма для своих коровок и овечек моим землякам. Те косари, что выкашивали когда-то всё по балкам и посадкам, давно уже нашли последний приют. Не увидишь мотороллер с кузовком, нагруженным сеном так, что со стороны кажется, что копна движется сама. Или же тщедушный старичок, вцепившись в руль, старается удержать прямо мотоцикл, у которого вместо коляски (люльки) деревянная площадка. А на ней та же копна. Дымит и стреляет мотоцикл, но добытчик везёт сено к своему дому. А сейчас молодая трава тянется к солнцу рядом с прошлогодними стеблями, а на земле, цепляясь за ноги человека, лежит слой высохших и перепревающих остатков прошлых лет.
Продолжение: Никого вокруг... Иногда мелькнут рыбаки, которым и камыши не помеха. И редко, совсем редко ступает сюда нога человека, решившего навестить землю своих предков. Приедет он, чтобы вдохнуть степной воздух, послушать шум ветра, шорох травы и камышей на пруду, чтобы пройтись по старой степной дороге, или, наоборот, попытаться угадать её на поле. А, может, в первую очередь подъедет он к старому кладбищу, проберётся сквозь высокую траву и заросли кустарника к знакомой могиле, и, перекрестившись, начнёт приводить в порядок памятник и оградку. Потом молча постоит, поклонится, и пора обратно в дорогу. И снова, как обычно, нахлынут на него воспоминания…
Да вот только неделю назад была на своей малой Родине -Журавке. Конечно первым делом поехали на кладбище. Навестили своих умерших родственников. Тишина и чистота на кладбище. Кое какие могилы не убраны, но это их уже давно никто не навещает. А вокруг всё в густом лесу, до прудов не пошли. Посмотрели на Журавку от кладбища, она была всегда как на ладони. А сейчас... Сердце просто на разрыв. И действительно никого вокруг. И только горечь, слезы и тоска.
Ещё немного из будущей (надеюсь) книги: Полтаво-Звонари! Головатовка! Простые, привычные и неоднократно повторённые когда-то названия обыкновенных степных хуторков, но так много значащие для их бывших жителей. Одни прожили там всю жизнь, другие от рождения до расселения или переезда, кого-то связывает детство или другой отрезок жизни. Возможно, что проживание в других местах, сёлах, городах стало для них интереснее и насыщеннее, чем в бедных и неустроенных во многих отношениях хуторах. Но почему-то простое обычное повествование или рассказ о них способны вызвать ряд дорогих воспоминаний. Может, от того, что там оставлена частица души? Кто ответит, почему теперь, по прошествии немалых лет, та давняя жизнь в хуторах кажется милее?
Один вспомнит родные пейзажи: степь с её разнотравьем, балку, раскидистые вербы у плотины, камыши, окружившие пруд, ещё дома и хаты, дорогу и клубы пыли на ней, ряды копен на скошенном и обмолоченном поле. Потом всё это выстроится в памяти в определённый порядок, и нахлынут воспоминания о людях – родных и просто односельчанах.
Другому вспомнится жаркое дневное солнце, тень от вербы, горячая земля под босыми ногами, манящая тёплая вода в прудах и ледяная из колодца; или, наоборот – тёмная ночь с её прохладой и тишиной, яркие звезды на небе, такие, которых не увидишь сейчас в освещённых фонарями городах и сёлах. И вдруг подумается о том, что уже давно у него не было времени просто постоять и посмотреть на них, как это было когда-то в юности. Не до звёзд уже, да и расположены они здесь по-другому, не так, как на родине.
А третьему однажды приснится то, как вечером на ближайшем пруду лягушачий хор выводит свои песни, которые далеко разносятся по притихшей после жаркого дня степи. Звякает...ЕщёОдин вспомнит родные пейзажи: степь с её разнотравьем, балку, раскидистые вербы у плотины, камыши, окружившие пруд, ещё дома и хаты, дорогу и клубы пыли на ней, ряды копен на скошенном и обмолоченном поле. Потом всё это выстроится в памяти в определённый порядок, и нахлынут воспоминания о людях – родных и просто односельчанах.
Другому вспомнится жаркое дневное солнце, тень от вербы, горячая земля под босыми ногами, манящая тёплая вода в прудах и ледяная из колодца; или, наоборот – тёмная ночь с её прохладой и тишиной, яркие звезды на небе, такие, которых не увидишь сейчас в освещённых фонарями городах и сёлах. И вдруг подумается о том, что уже давно у него не было времени просто постоять и посмотреть на них, как это было когда-то в юности. Не до звёзд уже, да и расположены они здесь по-другому, не так, как на родине.
А третьему однажды приснится то, как вечером на ближайшем пруду лягушачий хор выводит свои песни, которые далеко разносятся по притихшей после жаркого дня степи. Звякает цепью пёс возле своей будки, одуревший от дневной жары, он выбрался на вечернюю прохладу и жадно хлебает воду из миски. Во дворах покрикивают хозяйки, загоняя корову в стойло. Чуть позже, в сумерках, звонко ударят в дно ведра первые струи парного молока.
Где отыщется теперь такое? Только в памяти!!! А ещё трудно подобрать слова, чтобы реально описать природу, по-своему простую и очаровательную. Тогда, в детстве, ты не замечал какой-то особенной красоты степи, её пёстрое весеннее разнотравье, желтизну созревшей пшеницы летом, её яркие зеленя осенью, или же ослепительно голубое небо без единой тучки, а, может, наоборот, причудливые облака над головой. Это потом наступит время, когда ты всё это оценишь сполна и пронесёшь через оставшуюся жизнь. Был у нас в жизни момент, когда мы уезжали, возможно, не совсем понимая, что этот этап прожитого для нас в прошлом. Рейсовый автобус или попутка везли нас на станцию или в город. А с одной стороны дороги колосилось поле золотистой поспевающей пшеницы, с другой - плотной зелёной стеной стояла кукуруза. Потом началось другое поле, и на нем, как бы провожая нас, качали головками подсолнухи. Помнится и это.
Мы используем cookie-файлы, чтобы улучшить сервисы для вас. Если ваш возраст менее 13 лет, настроить cookie-файлы должен ваш законный представитель. Больше информации
Комментарии 24
Другому вспомнится жаркое дневное солнце, тень от вербы, горячая земля под босыми ногами, манящая тёплая вода в прудах и ледяная из колодца; или, наоборот – тёмная ночь с её прохладой и тишиной, яркие звезды на небе, такие, которых не увидишь сейчас в освещённых фонарями городах и сёлах. И вдруг подумается о том, что уже давно у него не было времени просто постоять и посмотреть на них, как это было когда-то в юности. Не до звёзд уже, да и расположены они здесь по-другому, не так, как на родине.
А третьему однажды приснится то, как вечером на ближайшем пруду лягушачий хор выводит свои песни, которые далеко разносятся по притихшей после жаркого дня степи. Звякает...ЕщёОдин вспомнит родные пейзажи: степь с её разнотравьем, балку, раскидистые вербы у плотины, камыши, окружившие пруд, ещё дома и хаты, дорогу и клубы пыли на ней, ряды копен на скошенном и обмолоченном поле. Потом всё это выстроится в памяти в определённый порядок, и нахлынут воспоминания о людях – родных и просто односельчанах.
Другому вспомнится жаркое дневное солнце, тень от вербы, горячая земля под босыми ногами, манящая тёплая вода в прудах и ледяная из колодца; или, наоборот – тёмная ночь с её прохладой и тишиной, яркие звезды на небе, такие, которых не увидишь сейчас в освещённых фонарями городах и сёлах. И вдруг подумается о том, что уже давно у него не было времени просто постоять и посмотреть на них, как это было когда-то в юности. Не до звёзд уже, да и расположены они здесь по-другому, не так, как на родине.
А третьему однажды приснится то, как вечером на ближайшем пруду лягушачий хор выводит свои песни, которые далеко разносятся по притихшей после жаркого дня степи. Звякает цепью пёс возле своей будки, одуревший от дневной жары, он выбрался на вечернюю прохладу и жадно хлебает воду из миски. Во дворах покрикивают хозяйки, загоняя корову в стойло. Чуть позже, в сумерках, звонко ударят в дно ведра первые струи парного молока.
Был у нас в жизни момент, когда мы уезжали, возможно, не совсем понимая, что этот этап прожитого для нас в прошлом. Рейсовый автобус или попутка везли нас на станцию или в город. А с одной стороны дороги колосилось поле золотистой поспевающей пшеницы, с другой - плотной зелёной стеной стояла кукуруза. Потом началось другое поле, и на нем, как бы провожая нас, качали головками подсолнухи. Помнится и это.