Предыдущая публикация
ОСВЯЩЕНИЕ ЦВЕТА
Знакомство с миром Фернандо де Шисло - это возвращение в доиспанскую эпоху глубокого Перу, в частности к культуре инков, одной из самых увлекательных и загадочных цивилизаций Латинской Америки.
Шисло родился в Лиме 5 июля 1925 года. Он изучал архитектуру, но не закончил учебу и решил перевестись на факультет искусств, где получил квалификацию художника-гравера. В 1949 году он женился на поэтессе Бланке Вареле, и вместе они отправились в Париж, где он начал свой творческий процесс. Шишло нес в своей крови несомненный андский генезис, который он сплавил с существующими авангардными течениями (кубизм, сюрреализм и абстрактный экспрессионизм).
Его процесс был основан на живописи русского Сержа Полякова и еврейского дадаиста Марселя Янко, а Париж в то время был гнездом трансгрессивных птиц, бунтарей из дикого американского мира, которые сидели в кафе de la flore. Художники и интеллектуалы, такие как Октавио Пас, Марио Варгас Льоса, Хулио Кортасар, Кабрера Инфанте, Руфино Тамайо, Роберто Матта, Хорхе Эдуардо Эйельсон и другие представители латиноамериканского авангарда, чье богатое наследие стало беспрецедентной вехой в современном искусстве.
Картины Фернандо де Число, можно сказать, состоят из живых единиц, которые свидетельствуют о прохождении его захватывающей жизни. Он - заядлый читатель, ходячая библиотека, с ногами и руками, с вьющимися, взъерошенными волосами, чье мрачное чтение превращается в произведения искусства. Он - поэт кисти, неутомимый культиватор загадок, его картины содержат невидимую оболочку, в которой дышит визуальная и гипнотическая поэзия.
В 1950 году он написал свои абстрактные литографии, которые являются апологией поэта Сесара Вальехо, а также представляют собой рельефный подход к экзегезе глубокого и человеческого путешествия автора «Трильче». Как поэт использует стих как лопату, чтобы прощупать - без ущерба для эстетики - метафизические тонкости человеческого состояния, так и художник Шишло делает то же самое своими мазками, которые представляют собой уникальное мастерство глубины и красоты. Реальные и вымышленные персонажи, переплетенные в его грубой космогонии, населяют его полотна.
Это, несомненно, работы с сильными контрастами между светом и тьмой, где очевидна техника кьяроскуро, унаследованная от Рембрандта. Подобно Дон Кихоту, поглощающему рыцарские книги, Шишло одержим венецианской школой (в частности, Тицианом и Тинторетто), чьи световые и цветовые ореолы насыщают его полотна, в результате чего работы имеют мощную эстетическую цель, своего рода элегантность, которая не может не выражать и не раскрывать тайны.
Однако суть его творчества, которую лишь немногие художники смогли передать с гениальностью, заключается в интерпретации Анд не с традиционной или мистической точки зрения, а через абстракцию цвета, и в этом смысле вклад Шило является патриархальным.
Поначалу этот путь был для него нелегким. Перуанскую индигенистскую живопись на рубеже веков возглавляли Хосе Сабогаль, Хулия Кодечидо, Марио Уртеага и многие другие. В импрессионистских и постимпрессионистских тонах индеец (коренной американец) пытался оправдать себя перед искусством во всех аспектах своей жизни и окружения. Спустя годы, не теряя своей идентичности, Шишло с модернистской точки зрения попытался заново изобрести индигенистскую позицию, противопоставив себя коренному населению, - отправную точку, от которой он, по-видимому, так и не отказался, несмотря на тяжесть огромных влияний, которые были в его жизни. «Когда я покинул свою страну, я отправился во Францию. Я был очень невинным и хотел найти в Европе то, что бессознательно носил в себе. Я познакомился с очень важными писателями, научился многим вещам, но ни одна из них не была так важна, как осознание того, что я латинянин.
Эта же поза, не являющаяся образцом продуманных добродетелей, характеризует его живопись. В его огромном творчестве есть тихая музыка, воспевающая величие цивилизации, которая, кажется, не исчезла, а населяет его бархатистыми красками, переданными в тишине и серьезности. Циклопические сооружения Саксайуамана, загадочные высоты Макчу-Пикчу, столь же волшебные, сколь и невероятные, описаны герметичными мазками, облаченными в костюмы непрекращающегося света. Ветер, дующий в Андах своими бронзовыми руками, ностальгия андской души, смешанная с камнем, горами и пустотой, сливаются в его полотнах. Наконец, нельзя не упомянуть об отличительной черте личности художника - его спокойном характере, точном дыхании, как тиканье часов, тихих словах, молчании, в котором заключено состояние души Вильяка Умо (священника на языке кечуа), настолько готового освятить живопись как священническую профессию, что он готов жить, посвятив себя живописи. В тот день, когда он осознал свою миссию, он сказал: «Я понял, что у меня нет пути назад, что я один в своем поиске, что с этого момента я буду
Переведено с помощью DeepL.com (бесплатная версия)
Следующая публикация
Нет комментариев