ХРАНИ ВАС ГОСПОДЬ !

Демоны не могут читать мысли людей. Так ли это. 1 минута 137 прочтений Вчера Бесу не обязательно читать мысли. Им достаточно взглянуть на лицо человека. Его тысячелетний опыт помогает обуревать даже великих подвижников. Находить поводы для искушения. Вот молитва ко святителю Николая Чудотворцу, которая поможет защитить себя от бесов. Текст её находится здесь: https://t.me/molitvaikona/4046. Ему много лет. 2000 и он отличный психолог, врач, специалист высшей категории. Бесы могут лишь подсказать предсказателям, что с ним может случиться, исходя его привычек, исходя тех мыслей, которые он же в него и вложил. "Однако в прямом смысле читать, чтобы знать их как знает Бог не могут - отвечает отвечает Протоиерей Михаил Дудко. - Лукавые могут лишь ориентироваться на тончайшие движения души, которые могут возникнуть в процессе наших мыслей. Но даже это им не мешает мешаешь человеку идти к Богу. Они хитрые, а методы их очень изощренные. Они очень преуспевают, отлично справляются даже без прямого знания мыслительных процессов, ловко путая даже опытных христиан". А вот навивать внушать, насаждать свои мысли и желание они очень даже могут. Причем с легкостью. Часто мысли к нам приходят к нам именно от лукавых. И наша задача сразу их отсечь, если чувствуем, что на душе тревога, а в сердце беспокойство, раздражение. Амвросий Оптинский писал: «Чтобы получить милость и помощь Божию, читайте ежедневно псалом…». Переходите по ссылке в наш телеграм канал, и узнаете о продолжении письма святого Амвросия: https://t.me/molitvaikona/8603. Легко их отличить друг от друга тогда, когда человек живет со Христом, регулярно исповедаться и не реже раз в месяц причащается. Причем желательно сделать это быстро, до того как они превратилось во что-то навязчивое. И хорошо бы, чтобы человек контролировал своими эмоциями, чтоб мы не помогали сами ему считать наши мысли по лицу во время искуса. Святые Киприан и Иустиния, к которым можно обращаться в минуты страха и отчаяния, помогут вам, прогнать страх и вселит уверенность, что Господь рядом. Пройдите по ссылке и прочитайте текст этой молитвы: https://t.me/molitvaikona/5057. У икон наше выражение им точно не нравится. Стоя у святых образов, мы и сами воспринимая лик святого, имеем подобное выражение облика. Они его даже боятся. Поэтому, если вы почувствовали искушение, встаньте перед иконой, перекреститесь, помолитесь с благоговением и ваше внутреннее устройство тоже неизбежно изменится. Бог вам в помощь!"

Старый стиль 1 ноября ЧЕТВЕРГ Новый стиль 14 ноября Седмица 21-я по Пятидесятнице Поста нет. Глас 3-й Бессребреников и чудотворцев Космы́ и Дамиа́на Аси́йских и матери их прп. Феодо́тии (III) Сщмчч. Иоа́нна, епископа и Иа́кова Ревнителя, пресвитера, в Персии пострадавших (ок. 345) мцц. Кирие́ны и Иулиани́и (305–311) мч. Ермининге́льда, царевича Готфского (586) мчч. Кеса́рия, Да́сия и с ними пяти (VII) Сщмчч. Алекса́ндра Смирнова и Фео́дора Ремизова, пресвитеров (1918)сщмчч. Алекса́ндра Шалая и Дими́трия Овечкина, пресвитеров, мц. Елисаветы Самовской (1937)мч. Петра Игнатова (1941)

Не(чужие) — Нет уж, дослушай! Я тебя растила — и то едва справлялась. Ты хоть представляешь, что это такое? — Представляю. — Ты еще молодая, можешь своих родить. — фыркнула мать. *** — Миша, а вдруг она нас не полюбит? — Елена замерла у окна, прижав ладони к стеклу. Михаил оторвался от ноутбука, снял очки и устало потер переносицу. За десять лет совместной жизни он научился безошибочно угадывать настроение жены по одной только интонации. Сейчас в ее голосе звенела тревога — та самая, что появилась три месяца назад, когда они подали документы на усыновление. — Лен, ну мы же об этом говорили, — мягко произнес он. — Дети не могут не полюбить такую маму. Она обернулась, и он увидел, как дрожат ее губы. В последнее время эта дрожь появлялась все чаще — словно предвестник бури, готовой вот-вот разразиться. — Какую такую? — горько усмехнулась она. — Бесплодную? Которая даже родить не смогла? Михаил стремительно поднялся, в два шага оказался рядом с женой. Обнял за плечи, прижал к себе. От нее пахло ромашковым чаем и той особенной, неуловимой горечью, что появляется у женщин, когда они долго плачут. — Перестань себя накручивать, — прошептал он ей в макушку. — Ты будешь замечательной мамой. Самой лучшей. А Настенька... Ты же видела, как она к тебе потянулась в первую же встречу! Елена всхлипнула, уткнувшись ему в плечо. Три года поисков причины бесплодия, бесконечные обследования, четыре неудачные попытки ЭКО — все это измотало ее, выпило душу. А потом появилась надежда — трехлетняя девочка с золотистыми кудряшками и удивительно серьезным взглядом карих глаз. — Знаешь, — глухо проговорила Елена, — я каждый день захожу в детскую. Сажусь в это розовое кресло, что мама подарила, и представляю, как буду читать ей сказки. Как буду заплетать косички, печь блинчики по выходным. — Так и будет, — уверенно кивнул Михаил. — Через неделю заберем нашу девочку, и все будет именно так. Телефонный звонок разорвал уютную тишину их объятий. Елена вздрогнула, отстранилась. На экране высветилось имя их инспектора из опеки — Марины Сергеевны. — Алло? — Елена включила громкую связь. — Да, слушаю вас. — Елена Викторовна? Доброе утро. Тут такое дело... — голос в трубке звучал непривычно напряженно. — Вы не могли бы подъехать сегодня? Есть важный разговор. Елена переглянулась с мужем. В груди неприятно екнуло. — Что-то с документами? — осторожно спросила она. — Нет-нет, с документами все в порядке. В общем, появились новые обстоятельства. Давайте при встрече. Через час они уже сидели в кабинете Марины Сергеевны — строгой женщины средних лет с неизменным пучком на затылке. Она явно нервничала — теребила край папки с документами, избегала смотреть им в глаза. — Понимаете, — наконец начала она, — вчера выяснилось, что у Насти есть братья. Двое. Семь и двенадцать лет. Елена почувствовала, как немеет лицо. Михаил рядом замер, словно окаменел. — Как братья? — выдавила она. — Почему мы узнаем об этом только сейчас? Марина Сергеевна тяжело вздохнула. — Они находились в другом детском доме. Мать лишили прав два года назад, детей распределили по разным учреждениям. Понимаете, по закону мы обязаны... Дальше Елена слушала как сквозь вату. Что-то про права детей, про психологические травмы разлуки, про необходимость сохранять семейные связи. В висках стучало: «Все напрасно, им не отдадут Настю. Не отдадут». Домой они ехали молча. Михаил вел машину, стиснув руль до побелевших костяшек. Елена смотрела в окно, но не видела ни домов, ни деревьев — только мелькающие пятна света и тени. — Нужно все обдумать, — наконец произнес Михаил. — Спокойно, без паники. Елена горько усмехнулась: — Что тут думать? Мы планировали одного ребенка. Маленькую девочку. А тут... — Может, это знак? — тихо предположил он. — Судьба? — Судьба? — она резко повернулась к мужу. — Миша, ты себя слышишь? Трое детей! Сразу! Мы же с одним-то боимся не справиться! Вечером приехала мать Елены — грузная, шумная Анна Петровна. Едва переступив порог, она уже все знала и имела готовое решение. — Даже не думайте! — безапелляционно заявила она, водружая на стол кастрюлю с борщом. — Это же безумие — троих сразу! Вы что, с ума сошли? — Мам... — начала было Елена. — Нет уж, дослушай! — Анна Петровна воинственно уперла руки в бока. — Я тебя одну растила — и то едва справлялась. А тут трое! Да еще и чужих! Ты хоть представляешь, что это такое? — Представляю, — тихо ответила Елена. — Это дети, которым нужна семья. — Вот только не надо этих слезливых соплей! — фыркнула мать. — Ты еще молодая, можешь своих родить. А не получится — возьмете одну эту девочку, как планировали. Зачем вам лишняя головная боль? Вечером позвонила свекровь — худощавая, язвительная Галина Николаевна. Ее мнение совпало с позицией Анны Петровны: — Леночка, милая, ну куда вам троих? Вы же практически неопытные родители. Начните с одного ребенка, присмотритесь, научитесь. А там, глядишь, и своих Бог даст все-таки. Елена сидела на кухне, крутила в руках давно остывшую чашку чая. В голове крутились обрывки фраз: «неопытные родители», «лишняя головная боль», «своих родить». Да разве дело в опыте? Разве можно научиться быть родителем по учебнику? Михаил работал допоздна — видимо, тоже переваривал новости. Вернулся за полночь, осунувшийся, с красными от усталости глазами. — Поговорил с ребятами на работе, — сказал он, присаживаясь рядом. — Знаешь, что самое интересное? Все в один голос твердят: «Берите только девочку». А я смотрю и думаю: а как же мальчишки? Что с ними будет? Елена накрыла его руку своей: — Я весь день об этом думаю. Представляешь, каково это — знать, что твою сестренку забрали в семью, а ты остался? — Она помолчала. — А знаешь, что самое страшное? Я их уже люблю. Всех троих. Хотя даже в глаза не видела. Михаил притянул ее к себе, поцеловал в висок: — Я тоже, Ленка. Я тоже. Елена стояла у дверей детского дома, до боли сжимая руку мужа. Сердце колотилось где-то в горле, а во всем теле ощущалась странная легкость — будто она вот-вот взлетит. Десять дней назад они приняли решение, перевернувшее их жизнь. — Готова? — тихо спросил Михаил. Она молча кивнула. Какая тут готовность, когда внутри все дрожит от страха и предвкушения? Но отступать некуда — там, за этими дверями, их ждут. Трое детей. Их дети. Марина Сергеевна встретила их в холле, улыбаясь непривычно тепло: — С приездом! Ребята уже собраны, ждут в игровой. В просторной комнате с разноцветными стенами их окружила оглушительная тишина. Настя — их маленькое солнышко — сидела между двумя мальчиками. Старший, Костя, хмурился и кусал губы. Семилетний Дима смотрел исподлобья, крепко держа сестру за руку. — Здравствуйте, — выдохнула Елена. — Ну вот, мы и приехали. Настя первая нарушила оцепенение — вскочила, бросилась к ней: — Мама! Мамочка! От этого простого слова у Елены перехватило дыхание. Она подхватила девочку на руки, прижала к себе, чувствуя, как по щекам катятся слезы. — Вы правда нас всех забираете? — глухо спросил Костя, не двигаясь с места. — Насовсем? — Насовсем, — твердо ответил Михаил. — Если вы согласны, конечно. Дима вдруг всхлипнул: — А можно... можно мне тоже вас обнять? Через час они уже ехали домой — все впятером в их семейной Honda. Сзади мальчишки о чем-то шептались, Настя дремала между ними, убаюканная дорогой. — Знаешь, — тихо сказал Михаил, не отрывая глаз от дороги, — кажется, мама была права. Мы действительно сумасшедшие. — Самые счастливые сумасшедшие на свете, — улыбнулась Елена. Первые дни слились в калейдоскоп новых впечатлений. Робкие шаги по квартире, удивленные возгласы при виде собственных кроватей, неверие в глазах, когда Елена спрашивала, что приготовить на ужин. — А это правда все наше? — спросил как-то Дима, разглядывая новенький рюкзак для школы. — Правда, — ответила Елена, чувствуя, как сжимается сердце. — Все ваше. Костя адаптировался труднее всех. Он словно ждал подвоха — не верил, что их правда не отдадут обратно. По ночам Елена слышала, как он тихонько плачет в подушку. — Дай ему время, — говорил Михаил, обнимая ее. — Он старший, ему пришлось труднее всех. Свекровь приехала через неделю — без предупреждения, с пакетами продуктов и готовым набором советов. Остановилась на пороге, оглядывая гостиную, где вперемешку валялись учебники, игрушки и раскраски. — Господи, что за бардак! — всплеснула она руками. — Леночка, ну как же так можно? Дети должны знать порядок! — Мама, — твердо сказал Михаил, — мы сами разберемся. Спасибо за продукты. Елена заметила, как напрягся в углу Костя, как испуганно прижалась к брату Настя. Нет, этого она не допустит. — Галина Николаевна, — произнесла она неожиданно жестко, — если хотите остаться — милости просим. Но учтите: здесь мой дом и мои правила. А дети учатся жить в новой семье. Как и мы. Анна Петровна оказалась сговорчивее. Может, потому что застала внуков за совместным просмотром мультиков — уютных, притихших, доверчиво прижавшихся друг к другу. — А знаешь, — сказала она дочери на кухне, — в них что-то есть. Особенно в старшем — такой серьезный парень растет. Дни складывались в недели, недели — в месяцы. Постепенно жизнь обретала новый ритм. Утренняя суматоха со сборами в школу и детский сад. Вечерние посиделки за уроками. Субботние походы всей семьей в парк. Костя впервые назвал их мамой и папой через полгода — когда Михаил сидел с ним до трех ночи над сложной задачкой по математике. — Пап, — сказал он, зевая, — а можно я после школы в футбол поиграю? У Михаила чуть ручка из рук не выпала. А Елена, услышав это из кухни, тихонько заплакала от счастья. Дима раскрылся неожиданно — оказался невероятным фантазером и выдумщиком. Его истории заставляли смеяться всю семью, а воскресные завтраки без его сказок казались уже неполными. А Настя? Настя просто любила. Всех и сразу — искренне, безоглядно, как умеют только маленькие дети. Она стала связующим звеном, маленьким солнышком, вокруг которого вращалась вся их новая жизнь. Год спустя они устроили большой семейный праздник. Пришли все — даже Галина Николаевна, смирившаяся наконец с решением сына. Вечером, укладывая детей спать, она поймала себя на мысли: вот оно, счастье. Не идеальное, не книжное — живое, настоящее, с синяками и шишками, с бессонными ночами и разбросанными игрушками. Но их собственное, выстраданное, долгожданное. А в спальне ее ждал сюрприз — самодельная открытка на подушке, старательно выведенные детскими почерками слова: «Самой лучшей маме на свете». Автор: Екатерина И.

Евангелие от Луки Лк.11:42–46 (зач. 61). [Зач. 61.] Но горе вам, фарисеям, что даете десятину с мяты, руты и всяких овощей, и нерадите о суде и любви Божией: сие надлежало делать, и того не оставлять. Горе вам, фарисеям, что любите председания в синагогах и приветствия в народных собраниях. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что вы – как гробы скрытые, над которыми люди ходят и не знают того. На это некто из законников сказал Ему: Учитель! говоря это, Ты и нас обижаешь. Но Он сказал: и вам, законникам, горе, что налагаете на людей бремена неудобоносимые, а сами и одним перстом своим не дотрагиваетесь до них.

Пресвятой Богородице пред иконой Ея «Озерянской» Молитва От суеты́ жите́йския возни́кше и ума́ своего́ по́мыслы во еди́но собра́вше, ко Твое́й, Богоро́дице, ико́не о́чи душ и телес на́ших воздвиза́ем, и Тебе́ взыва́ем си́це: не оста́ви, Пречи́стая, нас немощны́х во гресе́х на́ших растле́тися, не попусти́ зло́му де́мону ду́ши на́ша от Сы́на Твоего́ в де́бри страсте́й отгна́ти, но помози́ нам Того́ за́поведи при́сно па́мятовати, да ниже́ блу́дным возбеше́нием себе́ предае́м, ниже́ друг друга зло́бою угрыза́ем, но я́коже днесь, святы́ни Твое́й предстоя́ще, о исправле́нии жития́ на́шего ре́вностию распаля́емся, та́ко и от хра́ма Твоего́ в до́мы своя́ отше́дше, сие́ до́брое наме́рение сохрани́ти потщи́мся. По сих же и теле́сныя на́ша ну́жды утоли́, и го́рести Твое́ю моли́твою исцели́, Всепе́тая. Ве́мы, я́ко подоба́ше нам па́че вся сия́ благоду́шне претерпева́ти и то́чию о терпе́нии в ско́рбех Го́спода проси́ти: но поне́же изнемога́ют в печа́лех ду́шы на́ша и по́мыслы уны́ния на́шу коле́блют ве́ру, сего́ ра́ди в сокруше́нии серде́ц к Тебе́ си́це взыва́ем: я́коже безчи́сленныя боля́щыя страда́льцы исцели́ла еси́ и скорбя́щыя уте́шила еси́, та́ко и нас пред чудотво́рною Твое́ю ико́ною припа́дающих и в ско́рби Тебе́ моля́щихся услы́ши, и всех проше́ния во благо́е испо́лни, боля́щым здра́вие, скорбя́щым утеше́ние подаю́щи, во вражде́ су́щым мир от Бо́га низпосыла́ющи, сомня́щымся же ве́ры утвержде́ние. Услы́ши гре́шныя рабы́ Твоя́, Пречи́стая, воздви́гни нас на благода́рственное Ти славосло́вие, да умно́жится ве́ра люде́й Твои́х, да просла́вится в них Твое́ заступле́ние, да та́ко Ца́рствие Сы́на Твоего́ посреди́ нас утверди́тся. Ему́же подоба́ет вся́кая сла́ва, честь и поклоне́ние, со Безнача́льным Его́ Отце́м, и Пресвяты́м и Благи́м и Животворя́щим Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.