МЕЖДУ НАМИ...

Ничего не принимайте на свой счет....

.... Чужие дела вас не касаются. Все, что люди говорят или делают, — это проекция их собственной реальности, их личного сна.
Если вы выработаете в себе иммунитет к чужим взглядам и действиям, то избежите бесполезных страданий.
--- Дон Мигель Руис

Обидная любовь

Пробило десять. В доме тишина. Она сидит и напряженно ждет. Ей не до книг сейчас и не до сна, Вдруг позвонит любимый, вдруг придет?! Пусть вечер люстру звездную включил, Не так уж поздно, день еще не прожит. Не может быть, чтоб он не позвонил! Чтобы не вспомнил - быть того не может! "Конечно же, он рвался, и не раз, Но масса дел: то это, то другое... Зато он здесь и сердцем и душою". К чему она хитрит перед собою И для чего так лжет себе сейчас? Ведь жизнь ее уже немало дней Течет отнюдь не речкой Серебрянкой: Ее любимый постоянно с ней - Как хан Гирей с безвольной полонянкой. Случалось, он под рюмку умилялся Ее душой: "Так преданна всегда!" Но что в душе той - радость иль беда? Об этом он не ведал никогда, Да и узнать ни разу не пытался. Хвастлив иль груб он, трезв или хмелен, В ответ - ни возражения, ни вздоха. Прав только он и только он умен, Она же лишь "чудачка" и "дуреха". И ей ли уж не знать о том, что он Ни в чем и никогда с ней не считался, Сто раз ее бросал и возвращался, Сто раз ей лгал и был всегда прощен. В часы невзгод твердили ей друзья: - Да с ним пора давным-давно расстаться. Будь гордою. Довольно унижаться! Сама пойми: ведь дальше так нельзя! Она кивала, плакала порой. И вдруг смотрела жалобно на всех: - Но я люблю... Ужасно... Как на грех!.. И он уж все же не такой плохой! Тут было бесполезно препираться, И шла она в свой добровольный плен, Чтоб вновь служить, чтоб снова унижаться И ничего не требовать взамен. Пробило полночь. В доме тишина... Она сидит и неотступно ждет. Ей не до книг сейчас и не до сна: Вдруг позвонит? А вдруг еще придет? Любовь приносит радость на порог. С ней легче верить, и мечтать, и жить. Но уж не дай, как говорится, бог Вот так любить! Эдуард Асадов

Андрей Дементьев

Ничего не вернешь... Даже малого слова. Ни ошибок, Ни радостей, Ни обид. Только кто-то окликнет меня из былого - И душа замирает, И сердце болит. Мы когда-то о жизни своей загадали. Да сгорели ромашки на прошлой войне. Не мелели бы души, Как речки, с годами... Потому что душа Постоянно в цене. Ничего не вернешь... Оттого все дороже Переменчивый мир, И морозы, и зной. Мы судьбою не схожи, Но памятью схожи. А поэтому вы погрустите со мной. А. Дементьев

Мини Моисеевна

Сегодня тёти Мини уже нет на земле. По нашему обычаю, умершим нельзя приносить цветы, но никто не сказал, что им нельзя дарить рассказы. Вот иногда видишь человека всего пять минут, а такое ощущение, что знаешь его всю жизнь. Точно такое же чувство возникло у меня после встречи с Миной Моисеевной. Помню, сидим мы с ней, беседуем. Вдруг — телефонный звонок. Кто-то ошибся номером. Громкий мужской голос, который слышу даже я, кричит: — Куда я попал?! — А куда Вы целились? — спрашивает тётя Миня. Теперь пришла пора сказать, кем же была тётя Миня. Она была профессиональной свахой. Сегодня, в эпоху брачных объявлений и электронных связей, эта профессия кажется ушедшей. Но только не для тех, кто знал Мину Моисеевну. — Человек должен уметь расхвалить свой товар, — говорила она. — Реклама — это большое дело. Посмотрите, когда курица несёт яйцо, как она кричит, как она кудахчет. А утка несёт тихо без единого звука. И результат? Куриные яйца все покупают, а про утиные никто даже не слышал. Не было звуковой рекламы! Не знаю, как она рекламировала своих женихов и невест, но клиентура у неё была обширная, телефон не умолкал с утра до вечера. Было сплошным удовольствием слушать, как она решает матримониальные дела. — Алло! Что? Да, я вас помню, Володя. Так что Вы хотите? Чтоб она была молодая, так, красивая, и что ещё? Богатая. Я не поняла, Вам что, нужно три жены? Ах, одна! Но, чтоб она всё это имела. Ясно. Простите, а что вы имеете? Кто Вы по профессии? Учитель зоологии? Хорошо, звоните, будем искать. — Алло! Кто говорит? Роза Григорьевна? От кого Вы? От Буцхеса. Очень приятно. А что Вы хотите? Жениха? Для кого, для дочки? Нет? А для кого, для внучки? Ах, для себя! Интересно. Если не секрет, сколько Вам исполнилось? Тридцать шесть? А в каком году? Хорошо-хорошо будем искать. Может быть, что-то откопаем. — Алло, это Яков Абрамович? Хорошо, что я Вас застала. Дорогой мой, мы оба прекрасно знаем, что у вас ужасная дочь, которая не даёт вам жить. Но всё равно, когда я привожу жениха, не надо ему сразу целовать руки и кричать, что он ваш спаситель. Они тут же начинают что-то подозревать! Когда Мине Моисеевне исполнилось 75, она приняла самое важное решение в своей жизни — уехать в Израиль. И она уехала. Тихо, незаметно, никому ничего не сказав. Прошли годы, многое в мире изменилось. Советский Союз установил дипломатические отношения с Израилем — и я впервые оказался на Святой земле. Я сразу же попросил своих друзей отыскать Мину Моисеевну, если она ещё жива, а если нет — хотя бы узнать, где она похоронена. На следующее утро чуть свет в моём номере зазвонил телефон: — Алло! Это великий русский писатель Шолохов-Алейхем? — Тётя Миня! — заорал я. — Это Вы? — Ну да! Что ты так удивился, будто тебе позвонил Ясир Арафат? Через пару часов я уже завтракал в её квартире, точь-в-точь копии московской: те же занавески на окнах, те же фотографии на стенах, такой же маленький телевизор, по которому шли всё те же наши передачи. — Ничего не меняется, — сказала она, перехватив мой взгляд. — Всё как было. Даже профессия у меня та же. — Как? Вы и здесь сваха? — Почему нет? Здесь тоже надо соединять женихов и невест. Как говорится, сводить концы с концами. Дальнейшая часть дня проводилась под аккомпанемент сплошных телефонных разговоров тёти Мини: — Алло? Слушаю!… Да, я Вас помню. Вы хотели невесту с хорошим приданым. Так вот, можете открывать счёт в банке «Хапоалим» — я вам нашла невесту. За неё дают 50 тысяч шекелей. Что Вы хотите? Посмотреть её фото? Милый мой, за такие деньги я фото не показываю. Получите приданое, купите себе фотоаппарат и снимайте её, сколько влезет! — Алло? Бокер тов, геверет! — и тётя Миня затараторила на иврите, как пулемёт. — Ненормальная румынская еврейка, — сказала она, положив трубку. — Денег полно — и она сходит с ума. Не хочет блондина, не хочет брюнета, подавай ей только рыжего! Откуда я знаю, почему? Может, у неё спальня красного цвета, хочет, чтоб муж был точно в цвет!. — Алло? Ша, что Вы кричите? Кто Вас обманул? Я Вам сразу сказала, что у неё есть ребёнок. Какой позор?… В чём позор?… Ах, ребёнок родился до свадьбы! Так что? Откуда ребёнок мог знать, когда свадьба?… А я сидел, слушал всё это и умирал от счастья и восторга! Потому что рядом была тётя Миня, потому что, слава Богу, есть то, что в нашей жизни не меняется. Порой мне кажется, что брось тётю Миню в тундру, в тайгу — и уже через пару дней она будет ходить по чумам, сватать чукчей и эскимосов: — У меня для Вас потрясающая невеста! Она даже не очень похожа на чукчу, скорее на японочку. Какое приданое?… Какие олени?… Нет, он сошёл с ума! Я ему предлагаю красотку, а он хочет оленей. Да Вы только женитесь — и у вас рога будут больше, чем у оленя! Сегодня тёти Мини уже нет на земле. По нашему обычаю, умершим нельзя приносить цветы, но никто не сказал, что им нельзя дарить рассказы. Я написал его в память Мины Моисеевны и жалею только о том, что она его не услышит. Иначе она бы непременно сказала: — Между прочим, про меня мог бы сочинить и получше! К тому же ты забыл вставить мою главную фразу о том, что надо уметь радоваться жизни. © Аркадий Хайт

Сделанное тобой к тебе же и вернется ...

В начале 20-го века один шотландский фермер возвращался домой. Проходя мимо болота, он вдруг услышал крик о помощи. Фермер побежал на голос и увидел мальчика, пытавшегося выкарабкаться из трясины. Фермер быстро срубил толстый сук, осторожно приблизился и протянул ветку утопающему. Когда мальчик выбрался, он долго не мог унять слезы, он весь дрожал. - Пойдем ко мне в дом, – сказал фермер. – Тебе надо успокоиться и согреться. - Нет-нет, – мальчик покачал головой, – меня ждет отец. Он, наверное, очень волнуется. Поблагодарив своего спасителя, мальчик убежал… А утром фермер увидел, что к его дому подъехала карета, запряженная породистыми скакунами. Из кареты вышел хорошо одетый джентльмен и спросил - Это вы вчера спасли жизнь моему сыну? - Да, я, – ответил фермер. - Сколько я вам должен? - Не обижайте меня, господин. Вы мне ничего не должны. Я поступил так, как должен был поступить нормальный человек. - Нет, я не могу оставить это просто так, потому что мой сын мне очень дорог. Назовите любую сумму, – настаивал посетитель. - Я больше не хочу говорить на эту тему. До свидания. – Фермер повернулся, чтобы уйти. И тут на крыльцо выскочил его сынишка. - Это ваш сын? –спросил гость. - Да, – с гордостью ответил фермер, поглаживая мальчика по голове. - Давайте сделаем так. Я возьму вашего сына с собой в Лондон и оплачу его образование. Если он так же благороден, как и его отец, то ни вы, ни я не будем жалеть об этом решении. Прошло несколько лет. Сын фермера закончил школу, потом медицинский университет, и вскоре его имя стало всемирно известно, как имя человека, открывшего пенициллин. Его звали Александр Флемминг. Перед самой войной в одну из лондонских клиник поступил с тяжелейшей формой воспаления легких сын того самого джентльмена. Как вы думаете, что спасло его жизнь в этот раз – Да, пенициллин, открытый Александром Флемингом. Имя джентльмена, давшего образование Флемингу, было Рандольф Черчилль. А его сына звали Уинстон Черчилль, который впоследствии стал премьер-министром Англии. Возможно, именно эти события вспоминал Уинстон Черчилль, говоря: «Сделанное тобой к тебе же и вернется».

...поздно бояться...

Есть такие женщины, которые уже не боятся.
Которым уже поздно бояться.
Бояться не понравиться. Не соответствовать. Не знать.
Не успеть. Не уметь печь наполеон.
Готовить плов. Правильно рисовать стрелки.
Они не боятся переспросить.
Выглядеть нелепо.
Им есть, что надеть к лету. Осенью тоже.
И это не проблема. В их жизни всё меньше пробелов.
Уже не страшно не по прямой.
Могут криво. Знают, что красиво - это внутри.
Они не боятся утонуть.
Так как давно живут на глубине.
Не стесняются плакать. От горя и радости.
Смеяться от этого тоже умеют.
Им уже поздно бояться седины. Морщин.
Они уже не первые. И теперь все от улыбки.
Им уже поздно бояться, что подумают. Коллеги.
Свекровь. Люди.
Им давным-давно пофиг мытое ли. Очищенное.
С глютеном или без.
Они едят то, что хотят. Им уже не страшно делать это ночью. И совсем не стыдно.
Они знают, что курить и пить - не вредно.
Вредно - не дышать. Не хотеть.
Им всё равно. Пришёл он в 18:30 или 21:00. Если он любит.
И торопится. Главное - он есть.
Они уже не боятся быть одни.
Умеют не видеть того, кто не замечает.
Отходить от того, кто отталкивает.
Им есть, что сказать. Есть о чём молчать.
О чём молиться.
У них всё от души. Они - чья-то отдушина.
Им не страшно показаться глупыми. Толстыми. Худыми.
Они давно перестали казаться.
И начали быть.
Делать то, что любят. Любить того, кто любит.
Говорить прямо. Не накручивать. Кудри. Себя.
Не выпрямлять локоны.
Но спину держать ровно.
Смотреть сквозь пальцы на дураков.
Прислушиваться к тишине.
Горький шоколад для них сладкий.
Они умеют ценить время. Утро. День. Ночь.
Они не заставляют дочь. Не наставляют сына.
Они заняты делом. Своим.
Они умеют быть с собой.
Собой.
Они уже не винят отца. Любят маму.
Они не боятся умереть.
Потому что - живут.
Есть женщины, которым уже поздно бояться...
.... Инет, автор неизвестен
Взято у Марины Степанченко
и © Copyright: Валентина Лаврентьева, 2018

Совести патриотка...

Испанию любит испанец, Германию любит германец, Америку – американец, И эта любовь прекрасна: Все они – патриоты!.. Россию любить? Да что ты! Эта любовь ужасна: Это же – патриоты, Жуткие идиоты! Такое-сякое дело Каменно затвердело: Когда патриот "оттуда", Он – герой Голливуда, Когда патриот "отсюда", Он – идиот, паскуда, Ассортимент ругательств Зависит – от обстоятельств! А либералов глотка Вопит, что я – "патриотка", Для них это слово – пытка, Для них это слово – плётка! Но я исполняю танец, Как в океане лодка: Испанию любит испанец, Германию любит германец, Америку – американец, Россию не любит засранец! Ругательство "патриотка" Мне льстит, либеральная глотка, – Оно для меня – не пытка, Оно для меня – не плётка! Я – стерва Сопротивления И Совести патриотка, А также имею грацию Стелить облака Горацию. Юнна Мориц

Я врал...

Я всё соврал. У вас обычные глаза, И голос ваш такой же как у многих, Я врал, что всё хотел вернуть назад, Сплетая воедино две дороги. И ваши безмятежные черты Ничуть меня не душат среди ночи. Да и в объятьях ваших глубины, Мне кажется, не больше, чем у прочих. Ещё я врал, что шёл за вами по пути, Что выдержал разлуки еле-еле. Я так же врал, что вас когда-нибудь любил. Я врал себе... Но так и не поверил... ..... Эль Твит