Богдан Хмельницкий.
376 лет назад, 8 июня 1648 г. в городе Черкассы на бумагу легли слова: «Хотим себе самодержца такого, хозяина в своей земле, как ваша царская милость православный христианский царь... К милостивым ногам вашего царского величества покорно отдаёмся». Подпись гласила: «Вашему царскому величеству нижайшие слуги Богдан Хмельницкий, гетман с войском Запорожским».
Послание было адресовано царю Алексею Михайловичу, прозвище которого обыгрывается в прекрасном советском фильме «Пётр I»: «Царь Алексей был Тишайший, а Украину к России присоединил!»
Эта фраза, произносимая в кино ехидным голосом, неслучайна. Именно тем письмом Богдана Хмельницкого и был запущен процесс воссоединения русских земель, пришедший к финалу шесть лет спустя: «Волим под царя Восточного, православного! Боже! Утверди! Боже! Укрепи! Чтоб есми во веки все едино были!»
Солидный промежуток между первой просьбой и окончательным решением смущает многих. Казалось бы — просьба Хмельницкого о том, что он сам и его народ хоть сейчас готовы перейти в подданство Москвы, очевидна и недвусмысленна. Логика подсказывает, что такой шанс упускать нельзя, и нормальный политик должен действовать по схеме: «Хватай, да беги». А Москва тормозит без малого шесть лет. В чём дело? Неужели Российское Царство не заинтересовано в таком завидном приобретении?
«Свадьба в Малиновке»
Обычно говорят, что интерес был, и немаленький. А вот с желанием развязывать большую войну за русские земли, формально принадлежащие большой, сильной и хищной Польше, всё обстояло гораздо хуже.
На самом деле это только часть правды. Москва действительно сомневалась в том, что овчинка стоит выделки. Причины для этого были, но перспектива войны с Польшей стояла среди них не то чтобы на самых первых местах.
Как отреагировала администрация Алексея Михайловича на это послание Богдана Хмельницкого в кулуарных разговорах, мы, разумеется, доподлинно знать не можем. Но есть веские основания предполагать, что основной эмоцией было нечто вроде: «О, Боже, опять они за своё! Снова-здорово!»
Дело в том, что восстания против польских панов в предшествующие лет двадцать стали для южнорусского населения Поднепровья чем-то вроде традиции.
1625 г. Восстание Марко Жмайло.
1630 г. Восстание Тараса Федоровича.
1635 г. Восстание Ивана Сулимы.
1637 г. Восстание Павлюка.
1638 г. Восстание Якова Острянина и Дмитрия Гуни.
Более-менее вничью окончилось лишь выступление Тараса Федоровича. Во всех остальных случаях восстания были подавлены поляками самым жесточайшим образом. Магнат и Коронный гетман Станислав Конецпольский прославился своим универсалом — манифестом, обращённым ко всем польским чиновникам, где объяснялось, как надлежит поступать с русским населением Поднепровья. «Если ваши милости не могут задержать самих зачинщиков мятежа, то вы должны карать их жён и детей, и дома их уничтожать, ибо лучше, чтобы на тех местах росла крапива, нежели размножались изменники его королевской милости Речи Посполитой». Слова с делами не расходились. Скажем, после подавления восстания Павлюка дорога до Днепра до Нежина, а это примерно сто вёрст, была уставлена кольями, с посаженными на них крестьянами и казаками. А восстание Дмитрия Гуни и вовсе окончилось тем, что поляки «замирили» до состояния кровавой пустыни и тотального ужаса практически всё Поднепровье. На целых десять лет.
Всё это дело развивалось по стандартной схеме. Делай раз — находится лидер и поднимает восстание. Делай два — лидер тут же посылает письмо русскому царю с просьбой о подданстве. Делай три — моментально являются карательные отряды поляков и топят всё в крови. И так — с завидным постоянством, из раза в раз.
Винить Москву в том, что она не протягивала, дескать, руку помощи своим православным братьям, как минимум глупо. Да, не протягивала. Потому что было, как правило, уже некому. Ни один из лидеров выступлений не продержался достаточно долго, чтобы успеть с ним как следует договориться — на этих землях шла перманентная «Свадьба в Малиновке», когда примерно каждые пять лет появляется не пойми кто, и устраивает не то справедливое восстание, не то простой мятеж с предсказуемо паршивым результатом.
Ху из мистер Хмельницкий?
Словом, у Москвы не было никаких оснований предполагать, что выступление Богдана Хмельницкого будет хоть немного успешнее, чем у его предшественников. К тому же серьёзные сомнения вызывала и сама личность нового предводителя казаков.
Комментарии 1