Предыдущая публикация
На девятнадцатом году революции Сталину пришла мысль (назовём это так) устроить в Ленинграде «чистку».
Он изобрёл способ, который казался ему тонким: обмен паспортов. И десяткам тысяч людей, главным образом дворянам, стали отказывать в них. А эти дворяне давным-давно превратились в добросовестных советских служащих с дешёвенькими портфелями из свиной кожи.
За отказом в паспорте следовала немедленная высылка: либо поближе к тундре, либо — к раскалённым пескам Kapaкума. Ленинград плакал.
Незадолго до этого Шостакович получил новую квартиру. Она была раза в три больше его прежней на улице Марата. Не стоять же квартире пустой, голой. Шостакович наскрёб немного денег, принёс их Софье Васильевне и сказал:
— Пожалуйста, купи, мама, чего-нибудь из мебели.
И уехал по делам в Москву, где пробыл недели две.
А когда вернулся в новую квартиру, глазам своим не поверил: в комнатах стояли стулья павловской и aлександровской эпохи, столики красного дерева, шкаф, бюро.
И всё это, мама, ты купила на те гроши, что я тебе оставил?
— У нас, видишь ли, страшно подешевела мебель, — ответила Софья Васильевна.
— С чего бы?
— Дворян высылали. Ну, они в спешке чуть ли не даром отдавали вещи. Вот, скажем, это бюро раньше стоило…
И Софья Васильевна стала рассказывать, сколько раньше стоила такая и такая вещь и сколько теперь за неё заплачено.
Дмитрий Дмитриевич посерел. Тонкие губы его сжались.
— Боже мой!..
И, торопливо вынув из кармана записную книжку, он взял со стола карандаш.
— Сколько стоили эти стулья до несчастья, мама?.. А теперь сколько ты заплатила?.. Где ты их купила?.. А это бюро?.. А диван?.. и т. д.
Софья Васильевна точно отвечала, не совсем понимая, для чего он её об этом спрашивает.
Всё записав своим острым, тонким, шатающимся почерком, Дмитрий Дмитриевич нервно вырвал из книжицы лист и сказал, передавая его матери:
— Я сейчас поеду раздобывать деньги. Хоть из-под земли. А завтра, мама, с утра ты развези их по этим адресам. У всех ведь остались в Ленинграде близкие люди. Они и перешлют деньги — туда, тем… Эти стулья раньше стоили полторы тысячи, ты их купила за четыреста, — верни тысячу сто… И за бюро, и за диван… За всё… У людей, мама, несчастье, как же этим пользоваться?.. Правда, мама?..
— Я, разумеется, сделала всё так, как хотел Митя, — сказала мне Софья Васильевна.
— Не сомневаюсь.
Что это?.. Пожалуй, обыкновенная порядочность. Но как же нам не хватает её в жизни! Этой обыкновенной порядочности!
Анатолий Mapиенгоф
На фото: Дмитрий Шостакович с мамой Софьей Васильевной
Автор публикации: Темури С.
Следующая публикация
Комментарии 125
Георгий Жженов
Во время съёмок картины «Комсомольск»
(1938) актёр выехал на поезде в секретный на
тот момент Комсомольск-на-Амуре.
Возвращаясь из Комсомольска, в поезде, познакомился с военным атташе США,
майором Филиппом Рейсом Файмонвиллом (Philip R. Faymonville), ехавшим во Владивосток для
встречи деловой делегации. Позднее он ещё дважды встречался с ним после
возвращения с киносъёмок на вокзале и в Большом театре. Это знакомство заметили
работники кино, доносы которых послужили поводом для его обвинения в шпионской деятельности[3]. 4-5 июля 1938 года арестован
по обвинению в шпионаже и приговорён в сентябре 1939 года Особым Совещанием при
НКВД СССР по ст. 58-6 к 5
годам исправительно-трудовых
лагерей. Этапирован на Колыму 5
ноября 1939 года. До 1943 года находился на золотых приисках Дальстроя, где работал
диспетчером в гараже экскаваторной станции. Иногда ему приходилось работать
шофёром.
Когда
...Ещёсрок заключения подошёл к концу, Жжёнова вызвали к начальству
Георгий Жженов
Во время съёмок картины «Комсомольск»
(1938) актёр выехал на поезде в секретный на
тот момент Комсомольск-на-Амуре.
Возвращаясь из Комсомольска, в поезде, познакомился с военным атташе США,
майором Филиппом Рейсом Файмонвиллом (Philip R. Faymonville), ехавшим во Владивосток для
встречи деловой делегации. Позднее он ещё дважды встречался с ним после
возвращения с киносъёмок на вокзале и в Большом театре. Это знакомство заметили
работники кино, доносы которых послужили поводом для его обвинения в шпионской деятельности[3]. 4-5 июля 1938 года арестован
по обвинению в шпионаже и приговорён в сентябре 1939 года Особым Совещанием при
НКВД СССР по ст. 58-6 к 5
годам исправительно-трудовых
лагерей. Этапирован на Колыму 5
ноября 1939 года. До 1943 года находился на золотых приисках Дальстроя, где работал
диспетчером в гараже экскаваторной станции. Иногда ему приходилось работать
шофёром.
Когда
срок заключения подошёл к концу, Жжёнова вызвали к начальству и вручили
официальную бумагу с гербом — распишитесь в том, что ознакомлены с
постановлением о дополнительном сроке, ещё 21 месяц лагерей[4].
Будучи в заключении, с 1944 года начал выступать на сцене
Магаданского музыкально-драматического театра имени М. Горького[5], в главной роли дебютировал в
спектакле «У стен Ленинграда» В.
Вишневского[6]. Освобождён 26 марта 1945 года
и продолжил актёрскую работу по вольному найму. 27 декабря 1946 года уволился и
выехал на «материк»[7].
Ссылка
в Норильск[править | править
код]
По ходатайству С. Герасимова актёр был отправлен на Свердловскую
киностудию, но в 1948 году студию закрыли. В столице жить
было запрещёно, и он устроился в драматический театр в Павлово (неофиц.
Павлове-на-Оке), Горьковская область.
2 июня 1949 года был снова арестован и
приговорён по ст. 58-6 за шпионскую деятельность к ссылке на поселение в Норильск, где на
поселении находилась его жена Лидия Владимировна Воронцова. До 1953 года проработал
в Норильском Заполярном театре драмы имени Вл. Маяковского. В общем, не хило отсидел по сравнению с теми,
кто действительно вкалывал на лесоповале!
А у нас при беде задирают цены...
Знать, производитель, перекупщик - вор!!!
Потом наживу прёт за бугор...
В Смольным институте обучения проходили девочки из обнищавших семей, условия были крайне жёсткие. После окончания, если не выходили замуж, то устраивались работать учителями или гувернантками.
Одна из причин того, что дворяне смогли выжить в Советской России было, то что женщины воспитывались в спартанских условиях, могли очень много чего делать своими руками, обучались экономно вести хозяйство, да и просто были образованы. И кстати, не боялись физического труда и не считали его унизительным.