Предыдущая публикация
17 февраля
17 мая (переходящая) - Собор новомучеников, в Бутове пострадавших
Житие
Священномученик Николай родился 3 мая 1882 года в деревне Губино Ашитковской волости Бронницкого уезда Московской губернии в семье крестьянина Власия Голышева. В 1893 году Николай окончил земскую школу в селе Ашитково и с 1903 по 1914 год работал счетоводом на фабрике Бардыгина в Егорьевске, а затем, до 1917 года, помощником бухгалтера в Егорьевской городской управе и до 1920 года — заведующим счетно-кассовым отделом в городской администрации Егорьевска.
Это была последняя его светская должность, а затем все течение его жизни кардинально изменилось. В тот самый момент, когда всякий член Православной Церкви мог стать исповедником и мучеником и когда многие священно- и церковнослужители находились в узах, а иные достигли уже мученического венца, он с решительностью заявил, что и он желает послужить Богу и Церкви, и 22 марта 1920 года был рукоположен во диакона к Успенскому собору города Егорьевска.
Безбожная революция принесла с собою не только гонения, но внесла раскол и смуту в церковную среду. После заключения Патриарха Тихона под стражу в мае 1922 года благочинный Егорьевска священник Николай Светлов предложил всему духовенству поминать за богослужением вместо Патриарха Тихона новообразованное ВЦУ; диакон Николай, подчинившись благочинному, оказался в числе присоединившихся к обновленцам. В мае 1923 года он участвовал в обновленческом Соборе, который осудил Патриарха Тихона.
После освобождения Патриарха Тихона из-под стражи диакон Николай с горечью осознал свое заблуждение и вину перед Церковью и просил прощения у Патриарха и был принят им в молитвенное общение, получив благословение вновь служить в Успенском соборе Егорьевска.
15 августа 1929 года диакон Николай был рукоположен во священника к Никольской церкви в селе Крутины Егорьевского района[1]. Всего около полутора лет прослужил он здесь. После его прибытия в село сотрудники ОГПУ стали собирать о нем сведения и расспрашивать жителей, которые могли бы дать о священнике нужные им показания.
Некоторые жители показали: «Поп Голышев приехал с определенной целью — разложения колхозов и с целью антисоветской агитации против мероприятий советской власти. Приехав, организовал вокруг себя группу антисоветского элемента, в которую входили монашки... кулак... и высланные за антисоветскую агитацию... Эта группа предварительно обсуждала на совещаниях, происходивших в церковной сторожке, а иногда в церкви по окончании службы, вопросы и формы борьбы с советской властью и коллективизацией... Поп... производил службу вечернюю по четвергам, во время которой призывал верующих быть терпеливыми, говоря: “Ну, что ж делать, видно, так угодно Богу, терпите — придет время, будет лучшая жизнь...” Осенью 1930 года, во время проведения хлебозаготовок, монашки... собирая по деревне Бережки попу Голышеву картофель и рожь, проводили агитацию: “Попа задавили налогами, жить ему стало нельзя, есть нечего, пожалейте, православные; с этими колхозами не только нам, духовенству, но и вам, крестьянам, скоро жить нельзя будет. Налогами задавили всех. В колхозы не входите, туда идут одни безбожники. Батюшку надо жалеть, если батюшку не пожалеете, он не будет служить, и нам, православным, некуда будет ходить молиться”. Монашки агитировали среди верующих: “Советская власть несправедливо поступает, церковь жмут налогами, попа задавили. Эти колхозы до гибели доведут; думают этим церковь закрыть, но мы все-таки будем терпеть до конца, и вам, православным, нужно терпеть...”»[2]
На основании подобного рода сообщений сотрудники ОГПУ арестовали 3 февраля 1931 года отца Николая, а в последующие дни группу монахинь и двух мирян. Все они были заключены в Бутырскую тюрьму в Москве.
Отвечая на вопросы следователя, отец Николай сказал: «С политикой советской власти, являющейся властью безбожной, я не согласен, но молюсь, чтобы Бог просветил ее... В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю. Никакой агитации против колхозного движения я не вел, никаких провокационных слухов не распространял. В религиозном вопросе я являюсь противником советской власти. Я отказался подписать протокол описи имущества, а вместо этого написал, что это есть гонение на меня как на священнослужителя»[3].
Допрошенная в качестве обвиняемой одна из монахинь, признав себя виновной, сказала, что, благодаря воспитанию, которое дает священник, они и стали противниками советской власти; другая категорически отказалась признавать себя виновной, сказав: «Никакой антисоветской агитацией я не занималась. Если и говорила среди женщин, то исключительно о непосильности налогов, налагаемых на нас лично и церковь, что я считаю несправедливым»[4].
25 февраля 1931 года Полномочное Представительство ОГПУ приговорило отца Николая к пяти годам заключения в концлагерь, монахини и один мирянин были приговорены к трем годам заключения в концлагерь, а другой освобожден[5].
Отец Николай был отправлен в Вишерские лагеря на Урал. Вернувшись из заключения, он стал служить в том же храме. В 1935 году отец Николай был награжден наперсным крестом.
После начала кровавых гонений на Русскую Православную Церковь летом 1937 года сотрудники НКВД вновь стали собирать сведения о священнике как о человеке, по своему социальному положению подлежащем уничтожению. Были вызваны фельдшер-безбожник и его сестра — председатель церковного совета. Незадолго перед тем умер их отец, и они были на его отпевании в церкви.
Фельдшер показал на следствии: «После панихиды в церкви над гробом моего отца Голышев произнес проповедь, в которой сказал: “Да, дед Василий, ты свой век жил хорошо, грешил — и каялся, тебе будут отпущены грехи как вольные, так и невольные; ты болел душой, что близко окружающие тебя люди не идут по твоим стопам...” Его проповедь была направлена в первую очередь против советской власти, а во вторую — против детей моего отца, не верующих в Бога. На этой панихиде присутствовало человек 20-25 колхозников»[6].
Сестра фельдшера показала: «В 1936 году после обедни в церкви Голышев произнес проповедь, сказав: “Нам, православным, надо подражать святым, надо соблюдать посты...” На похоронах моего отца, по убеждениям религиозного человека, Голышев после панихиды сказал: “Ты, дедушка, отжил свой век, ты был не без греха, но ты веровал в Бога, не все такие, как ты, есть у тебя дети — он имел в виду моего брата неверующего, — которые другого духа: ну что ж теперь делать, эти дети пошли не по твоим стопам”»[7].
19 января 1938 года отец Николай был арестован, заключен в тюрьму и допрошен.
— Органы следствия располагают данными, подтвержденными показаниями свидетелей, о том, что вы систематически занимались клеветой на советскую власть. Почему вы это скрываете?
— Клеветой на советскую власть я никогда не занимался, — ответил священник.
— Следствие располагает данными о том, что на церковные праздники в 1937 году вы в церкви неоднократно обращались за денежной помощью к верующим и вместе с этим делали клеветнические выпады по адресу советской власти.
— За денежной помощью к верующим на праздники я действительно обращался, но клеветнических выпадов по адресу советской власти не делал.
— Вы признаете себя виновным в предъявленном вам обвинении?
— Нет, не признаю, — ответил отец Николай, и на этом допросы были закончены.
2 февраля 1938 года тройка НКВД приговорила отца Николая к расстрелу. Священник Николай Голышев был расстрелян 17 февраля 1938 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.
Игумен Дамаскин (Орловский)
........
17 февраля
17 мая (переходящая) - Собор новомучеников, в Бутове пострадавших
Житие
Священномученик Алексий родился 5 февраля 1882 года в селе Ирининское Подольского уезда Московской губернии в семье почетного гражданина Дмитрия Филаретовича Шарова; отец скончался, когда Алексей был еще во младенческом возрасте, и мальчика взял на воспитание дедушка, служивший в храме псаломщиком. В 1900 году Алексей окончил Донское духовное училище, в 1906-м — Московскую Духовную семинарию и стал работать учителем в церковноприходской школе[1].
В 1908 году Алексей Дмитриевич был рукоположен во священника к Крестовоздвиженскому храму Дмитриевского погоста Клинского уезда, где и прослужил всю свою жизнь. В 1927 году отец Алексий был награжден наперсным крестом, в 1930 году возведен в сан протоиерея и награжден палицей[2].
В 1930 году отец Алексий был занесен в список людей, намеченных к раскулачиванию и выселению, но после опубликования в газетах статьи Сталина «Головокружение от успехов» выселение было отменено, и власти ограничились тем, что отобрали у семьи священника корову и увеличили сумму налога.
23 января 1938 года был вызван на допрос один из свидетелей, который на вопрос, что он знает о священнике Алексии Шарове, сказал: «Зимой в 1936 году, числа и месяца не припомню, Шаров ехал из Москвы в поезде вместе с попом Зверевым. Народа в вагоне было немного. Шаров обратился к Звереву с вопросом: “Ты получил распоряжение от владыки о сборе денег нашим опальным и томящимся в советских казематах братьям?” К ответу Зверева, что он принял все меры к сбору денег, Шаров добавил: “Ты знаешь, что при этой власти никто не гарантирован от того, что не попадет в тюрьму; а в особенности нашему брату, духовенству, раньше или позже в тюрьме сидеть. Мы должны противопоставить этому дикому произволу свою организованность и помочь безвинно томящимся по советским казематам”»[3].
Через несколько дней, 26 января, власти арестовали священника и он был заключен в Бутырскую тюрьму в Москве.
— Знали ли вы о контрреволюционной деятельности активных церковников братьев Федотовых и церковного старосты Клюшкина, ныне арестованных органами НКВД? — спросил следователь.
— Братьев Матвея и Григория Федотовых и церковного старосту Клюшкина я знал хорошо как людей весьма религиозных и был с ними в хороших отношениях. Но об их контрреволюционной деятельности я ничего не знал, и в присутствии меня никакой антисоветской агитации они не вели.
— Следствие предъявляет вам обвинение в том, что вы, являясь служителем религиозного культа, высказывали антисоветские суждения против политики партии и советской власти. Подтверждаете ли вы это?
— Виновным в предъявленном мне обвинении в ведении антисоветской агитации себя не признаю. Никаких контрреволюционных суждений я нигде никогда не высказывал.
На этом допросы были закончены. 8 февраля 1938 года тройка НКВД приговорила отца Алексия к расстрелу. Протоиерей Алексий Шаров был расстрелян 17 февраля 1938 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.
Игумен Дамаскин (Орловский)
.......
17 февраля
17 мая (переходящая) - Собор новомучеников, в Бутове пострадавших
7 сентября (переходящая) - Собор Московских святых
Житие
Священномученик Александр родился 5 июля 1889 года в селе Аксиньино Коломенского уезда Московской губернии в семье священника Симеона Покровского. Окончив в 1907 году два курса Московской Духовной семинарии, Александр был определен псаломщиком в храм Архистратига Михаила в село Муравлево Бронницкого уезда Московской губернии. В 1911 году епископ Дмитровский Трифон (Туркестанов) рукоположил Александра во диакона ко храму Рождества Богородицы в селе Верхоляны Коломенского уезда, а в 1916 году епископ Можайский Димитрий (Добросердов) рукоположил его во священника к Никольскому храму в селе Аксиньино[1].
В 1930 году отец Александр за неуплату налогов был приговорен к одному году заключения в исправительно-трудовом лагере, а в 1931 году, также за неуплату налогов, еще к двум годам; последний срок заключения был сокращен до одного года, который священник полностью отбыл.
В июне 1937 года отец Александр был направлен служить в храм Воскресения Христова в село Минеево Талдомского района. В ноябре 1937 года он, переходя через канал Москва—Волга, оступился и упал в воду. Было холодно, и священник зашел обогреться к одному из жителей деревни Федоровка. Впоследствии один из присутствовавших здесь, вызванный в НКВД в качестве свидетеля, показал, что отец Александр вел в доме антисоветскую агитацию.
26 января 1938 года священник был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве.
— Следствием установлено, что в ноябре 1937 года вы среди колхозников в деревне Федоровка высказывали контрреволюционную клевету и враждебные взгляды по адресу вождя партии. Следствие требует вашего признания в этом.
— Этого я никому не говорил и виновным себя в этом не признаю.
— Следствие вас уличает свидетельскими показаниями, что вы в ноябре 1937 года среди колхозников высказывали гнусную контрреволюционную клевету против политики советской власти. В этом вы признаете себя виновным?
— Не признаю.
Следователь спросил, был ли священник в деревне Федоровка в ноябре и видел ли свидетельствующих против него людей. Подтвердив, что в деревне был и людей этих видел, священник, однако, не признал себя виновным в том, что вел антисоветскую агитацию.
8 февраля 1938 года тройка НКВД приговорила отца Александра к расстрелу. Священник Александр Покровский был расстрелян 17 февраля 1938 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.
Игумен Дамаскин (Орловский)
.........
17 февраля
17 мая (переходящая) - Собор новомучеников, в Бутове пострадавших
Житие
Священномученик Аркадий родился 22 января 1895 года в городе Переславле Ярославской губернии в семье псаломщика Ивана Лобцова. Первоначальное образование Аркадий получил в церковноприходской школе, а в 1909 году окончил Переславское духовное училище и два года работал рассыльным у судебного пристава. С 1912 года он стал служить псаломщиком в храме в селе Жерославское Кольчугинского уезда Владимирской губернии. В 1919 году Аркадий Иванович был мобилизован в Красную армию и служил писарем. В 1920 году на польском фронте их полк был интернирован немцами. В июле 1921 года Аркадий Иванович вернулся из Германии домой и снова стал служить псаломщиком в том же храме. В 1922 году он был рукоположен к этому храму священником. С 1929 года отец Аркадий стал служить в храме в честь Грузинской иконы Божией Матери в селе Якшино Лопасненского района Московской области.
В ноябре 1937 года сотрудники НКВД собрали показания лжесвидетелей, но арестовали отца Аркадия только 27 января 1938 года и заключили в тюрьму в городе Серпухове.
— Будучи в 1920 году интернированы немцами, вербовались ли вы на службу в Белую армию и вызывались ли в жандармское управление? — спросил священника следователь.
— Когда нас интернировали, то всех поместили в лагеря, куда приезжали белые офицеры для вербовки красноармейцев в Белую армию; некоторые записывались, я же не вербовался и в жандармское управление не вызывался.
— С кем вы поддерживаете хорошие отношения в нашем районе и за его пределами?
— Со всеми верующими я был в хороших отношениях, но особой дружбы ни с кем не имел.
— Следствием установлено, что вы среди верующей части населения ведете активную контрреволюционную деятельность...
— Никакой контрреволюционной деятельности среди населения я не вел.
— В период предвыборной кампании в Верховный Совет у себя на дому в присутствии верующих вы вели агитацию против выборов, заявляя: «Всех кандидатов в Верховный Совет мы получили в готовом виде, а сами намечать не имеем права».
— Никому я этого не говорил.
— Летом 1937 года в присутствии верующих вы также вели антисоветскую агитацию, заявляя: «Советская власть наделала колхозы для того, чтобы лучше можно было обирать народ. До колхозов крестьянству жилось очень хорошо, и нам, служителям культа, тоже жить было лучше. Советская власть всех разорила в корень».
— Таких слов я не говорил.
— Вы лжете. В другом случае, летом 1937 года, вы говорили о том же, что «при советской власти жизнь крестьян во много раз хуже, чем раньше. Теперь люди живут во власти беззакония. Если кто осмелится сказать правду, того посадят. Выборы в Верховный Совет ничего хорошего народу не дадут, так как кандидаты выставлены коммунистами и народ должен голосовать за них.
— Ничего подобного я против советской власти или против колхозов не говорил.
— Вы даете ложные показания, следствие требует от вас откровенных признаний о вашей контрреволюционной деятельности.
— Никакой контрреволюционной и антисоветской деятельности я нигде не вел. Виновным в предъявленном мне обвинении себя не признаю.
11 февраля 1938 года тройка НКВД приговорила отца Аркадия к расстрелу. После приговора он был перевезен в Таганскую тюрьму в Москве. Священник Аркадий Лобцов был расстрелян 17 февраля 1938 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.
Игумен Дамаскин (Орловский)
Следующая публикация
Нет комментариев