Предыдущая публикация
№ 51.
Неделя тридцать первая по Пятидесятнице
1Тим. I, 15–17
15. Чадо Тимофей, верно и всякого принятия достойно слово, что Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый.
16. Но для того я и помилован, чтобы Иисус Христос во мне первом показал все долготерпение, в пример тем, которые будут веровать в Него к жизни вечной.
17. Царю же веков нетленному, невидимому, единому премудрому Богу честь и слава во веки веков. Аминь.
Пред днями покаяния св. Церковь приводит нам на память учение св. апостола Павла о том, что Иисус Христос жалеет нас грешных, пришел на землю помиловать, спасти нас, как бы мы ни были обременены грехами, лишь бы только покаялись и исправились.
Св. апостол Павел собственным своим примером убеждает в том. Он говорит:
(гл. I, 15) чадо Тимофей, действительно, верно и всякого приятия, уважения, усвоения достойно (потому что утешительно, благотворно) то слово, или учение, что Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый, т. е. грешнейший из всех грешников. Кем был прежде апостол? По собственному сознанию, он прежде был и хульник Самого Бога, Господа Иисуса Христа, рьяный, более всех сверстников ожесточенный гонитель христиан и неотступный, упрямый досадитель им (Гал. I, 13–14). Он, дыша угрозою, не довольствовался бедствиями христиан в Иерусалиме; нет, он, запастись рекомендательными письмами, погнался за ними по всей Палестине и даже за границу ее – в Дамаск. Но в нем была такая горячая ревность не по разуму, а по ложному настроению ума в школе фарисейской. Господь видел его дарования, его ревность и обратил их на пользу Своей Церкви. Св. апостол и говорит: Господь, несмотря на мою жестокость, помиловал меня, потому что в иудействе я так поступал по неведению, в неверии (1Тим. I, 13). Из этого апостол убедился, что Господь Иисус не хочет смерти грешника (Иез. XVIII, 32), пришел помиловать и спасти всяких грешников.
При этом св. апостол присовокупляет о себе в назидание и утешение наше следующее:
(ст. 16) но для того я и помилован, чтобы Иисус Христос во мне первом показал все долготерпение, в пример тем, которые будут веровать в Него к жизни вечной. Действительно, из жизни св. апостола утешительно убедиться, как Господь долготерпелив и многомилостив, как долго Он ждет обращения нашего, какими разнообразными путями Он вразумляет и умягчает нашу душу: и громами, и молниею, и болезнями, и бедствиями, и счастием, и видениями, и откровениями. Нам остается только внимательно всматриваться в свою жизнь и чувствовать пути Провидения Божия. И если бы мы постоянно думали о Боге и Его милосердии, то, вероятно, мы были бы мягче сердцем и чище в жизни. Но мы, зная дивное милосердие Божие, на свою погибель успокаиваем себя тем, что Господь долготерпелив; значит, Он пождет нас; еще время не ушло, еще успеем покаяться в поздние годы жизни, а теперь молодо-зелено: душа, почивай, ешь, пей, веселись – так многие беспечно развлекают себя. Да, Господь долготерпелив, это правда; но и долготерпению есть мера, есть предел. Долго Господь ждал покаяния и исправления от людей допотопных, но потом за их упорство покарал их всемирным потопом. Много раз Он являл Свои милости и отеческое благоволение вышедшим из Египта евреям в пустыне; но неблагодарность и ропотливость их лишила почти всех их счастия войти в обетованную землю. Ее наследовали почти только родившиеся в пустыне молодые евреи. Я звал, говорил евреям Бог, но вы не внимали; Я простирал Свои слова к вам, но вы и слушать не хотели. Народ мой забыл Меня (Иер. II, 32). Берегись же, чтобы и ты, христианин, не забыл Господа вовсе (Втор. VI, 12), чрезмерно полагаясь на Его долготерпение. Не медли обратиться к Господу и не отлагай своего покаяния со дня на день (Сир. V, 8); ибо внезапно изыдет гнев Божий, и во время правосудного наказания погибнешь (Сир. V, 9). Не знаешь, когда умрешь. А ныне что-то чаще стали скоропостижно умирать; должно быть, люди беспечнее стали насчет своей загробной жизни.
Принимая во внимание все это, христианин, не рассчитывай безмерно на дивное долготерпение Божие, но и не отчаивайся при тяжести твоих грехов. Потому что нет греха, побеждающего милосердие Божие. Только принеси в своих грехах раскаяние, обратись к Господу с сердцем сокрушенным – Господь и тебя не уничижит, помилует. Кем был раньше Павел апостол? Что делал раньше разбойник, покаявшийся на кресте? Какова была прежде Мария Египетская? Но они теперь – в раю Божием. И ты после покаяния постарайся не возвращаться к прежним своим слабостям, постоянно помни о милостях Божиих к тебе и сохраняй в себе во всю жизнь чувство смирения и благодарности. При таком твоем настроении ты в жизни изменишься, станешь другим человеком, слугою Божиим, общеполезным деятелем во спасение твоей души и во славу Божию, подобно св. апостолу Павлу, из гонителя христиан сделавшемуся апостолом, верным слугою Христовым.
Св. апостол никогда не мог вспомнить своей перемены без благодарности Господу (1Тим. I, 12).
Ст. 17. Да будет же и от нас благодарение, честь и слава, и поклонение Царю веков нетленному, невидимому единому премудрому Богу… во веки веков. Аминь.
Неделя по Богоявлении
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Первые слова проповеди Христовой мы слышали сегодня в Евангелии: Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Божие... Обыкновенно мы думаем о покаянии как о скорбном состоянии, когда мы вспоминаем то зло, которое сотворили, тот грех, которым жили, все наши собственные неправды, и с сокрушенным сердцем, с болью в душе обращаемся к Богу о прощении, об исцелении. Но не в этом покаяние, или не только в этом. Покаяние заключается раньше всего в том, чтобы лицом обернуться к Богу; это переворот в жизни, это момент, когда, прожив, может быть, долгое время в отдалении от Бога, глядя во все стороны только чтобы Его не увидеть, только чтобы не встретиться глазами с Его взором, мы вдруг понимаем, что только в Нем мы можем получить ту полноту, которую ищем. И это не значит, что все остальное отойдет, что остального не будет; Господь, Который нам сказал: Ищите прежде всего Царствия Божия, прибавляет: и всё остальное приложится вам.
Но покаяние начинается тогда, когда, блуждая во все стороны, мы вдруг решаем встать лицом к лицу с Богом, заглянуть в Его очи и жить перед Ним, потому что приблизилось Царство Божие, потому что Господь среди нас, потому что мы все опытно знаем, что только в любви, которая горит в наших сердцах, в любви, которой горят сердца вокруг нас, может быть жизнь и полнота и радость.
И вот к какому покаянию нас зовет Господь: Поймите, что Царство Божие, Царство любви вот тут, что не надо ждать, когда оно придет, что оно здесь, если только мы захотим ему приобщиться. Но для этого надо идти к Богу, надо жить перед Его очами, надо глядеть Ему в лицо. И тогда от Него мы можем научиться той любви, от которой вырастает Царство Божие на земле. Вот Его первые слова: покайтесь, обернитесь к Богу, взгляните на Него: Он пламенеющая, ласковая, спасающая любовь, Он – радость, переливающаяся через край; только в этом Царство Божие, только в этом жизнь земная, достойная человека, способная его заполнить ликованием и смыслом!
Начнем же сегодня, услышав слово Божие, с того, к чему Он зовет: обернемся к Нему лицом, узнаем, что такое это торжество и радость любви, и дадим всю любовь нашего сердца каждому, и откроем наше сердце каждому, чтобы и он мог нас полюбить в ответ на предложенную любовь.
Аминь.
.........
Неделя 31-я по Пятидесятнице. Исцеление слепого
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Перед Крещением Господним, перед тем славным днем, когда Христос пришел на берега Иордана креститься от Иоанна, святой Иоанн Креститель призывал всех к нему приходящих к покаянию, то есть к тому, чтобы отвернуться от всего, что делало их недостойными собственного человеческого звания, недостойными Бога, призывал их к тому, чтобы предаться Богу всей душой, всем умом, всем сердцем, всей волей – и всей крепостью и слабостью своей.
И так же Церковь, перед началом вскоре наступающего Поста, предоставляет нам несколько подготовительных недель, когда из недели в неделю будут явлены нам самые обыкновенные, но и самые разрушительные грехи, которые нам мешают стать Божиими людьми.
Перед началом этих подготовительных недель вспоминается слепой Вартимей, которого Господь исцелил от приобретенной слепоты. Таковы и мы; мы не слепы от рождения, – мы делаемся слепыми, потому что видимое нам закрывает взор к невидимому. И вот, мы должны в течение этой недели поставить перед собой вопрос о нашей слепоте и о прозрении. Прозреть нам надо во многих отношениях. Нам надо научиться видеть в себе зло, которое делает нас мелкими, недостойными даже человеческого звания, не говоря уже о том, что оно нас делает неспособными приобщиться Божественной природе, – что является нашим призванием. Но мы должны также научиться видеть в себе образ Божий, ту святыню, которую вложил в нас Господь и которую мы должны уберечь, укрепить, которой мы должны дать воссиять полным светом через подвиг всей жизни.
Мы должны также научиться по-новому вглядываться в нашего ближнего. Мы слишком легко видим его недостатки; мы должны, в течение этих дней и последующих недель, научиться так всматриваться в глубины каждого нашего ближнего, чтобы увидеть в нем этот святой, Божественный образ, и научиться благоговейно, трепетно относиться к каждому человеку вокруг нас.
Но для того, чтобы видеть, нам порой нужно посмотреть на себя в зеркало; какое же зеркало у нас есть? – Евангелие. В Евангелии мы видим совершенного Человека Иисуса Христа, каким мы призваны стать. И мы видим вокруг Него и праведников и грешников: и грешников погибающих, и грешников в покаянии спасающихся. Давайте читать Евангелие благоговейно, вдумчиво, серьезно, с тем, чтобы через него увидеть в себе и все светлое, и все темное, чтобы научиться видеть и в других тот невечерний, неумирающий свет, которого никакая тьма не может заглушить ни в нем, ни в нас. И тогда мы сможем устремиться через подготовительные недели Великого Поста к дивным дням Страстной седмицы и к Воскресению Христову. Аминь.
13 января 1991 г.
........
Слепой Вартимей
(Лк. 18, 35–43) – 1 февраля 1970 г.
Слепой человек, который сидел у врат Иерихонских, знал, что он слеп. Мы тоже слепы – и мы не знаем этого. Он знал, что слеп, потому что все вокруг него могли свидетельствовать, что они видят, а он не видит, могли ему описать, что они видят, и он мог понять, чего он лишен.
Мы слепы, и если сравнивать нас со святыми – такими же, как мы, людьми, но которые просветлели душой, прозрели сердцем, умом, – то ясно делается, как многого мы не видим. Но первая наша беда в том, что так редки среди нас люди со зрением, а еще страшнее то, что мы верим, будто состояние большинства – нормальное состояние, а если кто – редкий! – видит, слышит, чует, понимает, переживает необычайное, то он – вне нормы, он не обязательно является меркой для нас и судом над нашей слепотой, нечуткостью, мертвостью. В те времена в тех местах, где были явлены святые, с ними поступали, в общем, так же, как люди поступили со Христом: слушали недоверчиво, воспринимали слова насмешливо, к советам их не прислушивались, пути их не следовали. Порой дивились тому, что им дано, но считали это настолько необычайным, настолько неестественным, что к этому и стремиться нет смысла. Так и теперь мы слепы, мы не видим, не чуем. И надо себе поставить вопрос: чего же мы не видим, к чему мы слепы? Тогда, может быть, нам и придет на мысль прислушаться и попробовать понять.
Слепы мы к тому, что Бог посреди нас; в храме, вне храма – везде присутствует Господь; а мы живем, словно Его нет. Он рядом с нами, мы Им дышим, движемся, есмы – и не отдаем себе в этом отчета, приписываем себе жизнь, силу, ум, переживания, дарования, успех; однако проходим мимо Того, Кто есть источник всего. Мы слепы в этом отношении: среди нас Господь – а мы можем думать пустые думы, переживать бессмысленные переживания, вести между собой тленные и растлевающие беседы. А Он стоит безмолвно, как нищий стоит у двери: не взглянет ли кто на Него, не обратит ли кто внимание, не учует ли кто Его присутствия, не переменит ли Его присутствие чего-либо в сердцах, в мыслях, в словах людей?..
И мы не видим; и нас так много, невидящих, что нам это и не странно: все слепы – значит, это норма! Как это страшно! А когда мы посмотрим вокруг себя, то мы такие же слепые. Каждый человек – образ Божий, икона, подобие; а мы ничего подобного не видим в нем. Пусть, конечно, эта икона изуродована – но разве мы к иконе, изуродованной человеческой грубостью, так относимся, как относимся к человеку? Если мы найдем икону растоптанную, оскверненную – с каким благоговением, с какой болью сердечной мы ее поднимем, прижмем к сердцу, унесем к себе, вычистим, поставим, как мученицу, на святое место и будем рассматривать то, что ее изуродовало, как раны, и благоговеть перед этим, потому что в этом мы увидим образ того, что случилось с Богом, когда Он стал Человеком: как Его люди били, как топтали, как оплевывали, как смеялись над Ним – это мы можем увидеть в иконе, написанной красками и пострадавшей.
А когда перед нами нерукотворный образ – человек, мы видим в нем – не знаю что, только не образ Божий, и относимся к нему, конечно, не так, как отнеслись бы к иконе, о которой я сейчас сказал... Разве нам разрывает сердце уродство человека – что он зол, что он завистлив и т. д.? Нет! Нам не больно от этого, нам противно! И другому так же противно смотреть на нас, потому что мы такие же, как те, кого мы осуждаем... И вот слепой в потемках бьет слепого, и никто из них не признает, что сам слеп и что это – ужас...
И еще: все в руке Господней; пути Божии неисповедимы: они бывают страшны; они бывают так светозарны, что слепит очи; они бывают так скромны, неприметны, что нужно все наше внимание, чтобы уловить действие Божие. И вся наша жизнь, жизнь каждого отдельного человека, каждого из нас – в руке Господней. И все, без исключения, что в ней происходит, имеет смысл, если бы мы только прозрели и поставили вопрос: Куда ведет Господь? Что это значит? – а не кричали: Мне неудобно! Мне больно! Меня это раздражает! Не хочу этого! Отойди прочь, Господи, с Твоими блаженствами, которые говорят о голоде, и о плаче, и о гонении, и об одиночестве... Не хочу того!..
И мы слепы: слепы в своей жизни, слепы в сложной, богатой жизни других, кто с нами связан; слепы в понимании путей Божиих в истории, слепы по отношению к отдельным лицам и к целым группам людей – верующим, неверующим, своим, чужим; к своим так же слепы, как к чужим... Разве это не ясно, если только подумать?
А мы сидим в пыли у врат Иерихонских и воображаем, что зрячи. Проходит Христос, и мы голоса не возвысим, не крикнем о помощи; нет нужды, чтобы нам говорили: “Молчи, не тревожь Учителя”... Что мне от Него нужно? Я все знаю... Что Он может мне дать? Я зрячий, я живой... Неправда! – и слеп, и мертв! И только от Него может быть прозрение, и только от Него может быть жизнь. Но вот, мы не видим этого и не просим – а Он проходит; больше того: останавливается, стучит в дверь ума, сердца, жизни всеми событиями, всеми людьми, всеми переживаниями, всем без исключения, чем полна моя личная жизнь, и жизнь каждого вокруг, и всех, и всего мира и вселенной. А мы не слышим даже стука, даже гласа Господня, и не отворяем...
Перечтем этот рассказ. Христос спрашивает: Что тебе от Меня нужно?.. Мы бы ответили: Да ничего мне не нужно, Господи; все у меня есть... Или, наоборот, чего только мне ни нужно – богатства, славы, дружбы, тысячи вещей, только не Его и не Его Царства. И поэтому и не слышим мы или слышим так редко: “Прозри! Ты же веруешь, ты поверил! Ты – на грани зрячести, так прозри же, это в твоих руках!” Не слышим мы этого слова не потому, что у нас какая-то теоретическая вера бессильна, а потому что ничего нам не нужно, мы “зрячи”. Как это страшно!
Подумаем все над этим пристально, пока еще можно прозреть и увидеть, как богата славой жизнь, как близок Господь, как сияет Он славой вечности, как бесконечно Он смиренен, кроток, близок к нам, как лежит это сияние Господне на каждом лице, как на иконе, бьет ключом жизни в каждом событии, в каждом человеке, зовет нас: Разомкнись! Открой глаза, открой сердце, разомкнись! Пусть воля твоя будет гибкой, свободной! Пусть тело твое будет, как земля богатая перед посевом Господним, и тогда жизнь будет!.. Рождается жизнь в человеке и вокруг него ширится, как свет, как тепло, как радость, как вечность. Все нам дано, и как мало мы это берем... Дай нам Господь мужество быть правдивыми, и дай нам Господь радость – радость прозреть! Аминь.
.......
23. В Неделю 28-ю по Пятидесятнице75
Если мы вникнем, братие, внимательнее в нынешнее евангельское чтение (Лк. 18, 35–43) о слепце Вартимее, который сидел при пути, прося милостыни, и был исцелен Господом, шедшим чрез Иерихон, в нем, как обычно, найдем мы весьма многое, относящееся к нам самим; ибо слово Божие в отличие от слова человеческого, в котором большей частью вся мысль видна сразу, – есть глубокий, неисчерпаемый кладезь мудрости Божественной, многих помышлений которой нельзя сразу рассмотреть; из него будут черпать мысли целые поколения и все же никогда всей полноты ведения, соткрытого в нем, не исчерпают.
Слепой, сидящий при пути, это, без сомнения, мы, у которых от страстей житейских так часто меркнет око совести и оттого теряется способность правильно совершать дальнейший путь жизни, так что мы бродим, спотыкаемся, не зная, куда и как далее идти, подобно слепому, или и совсем останавливаем шествие вперед к указанной Богом цели нашего жизненного пути, подобно Вартимею, сидевшему при пути. И как слепец Вартимей не видел даже вблизи Христа ходящего, пока шум толпы народа не обратил его внимания и не заставил спросить, кто идет, так точно и пред нашими очами мысленными часто меркнет образ Христа, пока как-либо особенно не возмутилось море человеческой жизни, пришла в смятение совесть общества и люди вспомнили о Боге, пошли за Ним. И вот этот шум и смятение кругом заставляют и нас, подобно слепцу Вартимею, вспомнить о Христе, вблизи нас ходящем и нас к Себе зовущем непрестанно. Ибо ведь и всегда Он с нами, близ нас. Может ли быть вдали Тот, к Которому мы постоянно обращаемся с молитвенным воззванием: «Иже везде сый и вся исполняяй, прииди и вселися в ны»? Ведь Он, как тень, неотступно следует за нами, но большею частию невидимо, так как очи наши душевные, совесть наша, постоянно меркнут от житейских страстей и не видят ясно, как и тень приметна бывает сзади лишь при более ярком свете солнца.
Христос не только ходит вблизи нас постоянно, нами, однако, редко замечаемый, но и зовет нас непрестанно. Ведь это Его голос в душе нашей совесть, вопиющая неумолчно, даже спящего часто тревожащая ужасными видениями, больного в бреду заставляющая открывать мучающие душу тайны. А как часто и разнообразно слышится слово Христа в читаемом и слышимом Евангелии! Ведь не в церкви только слышится голос Его, но и всюду, как говорил Христос: «Если они [люди] умолкнут, камни возопиют» (Лк. 19, 40).
Пусть слово евангельское не слышится часто опаздывающими в церковь, где его читают, или невнимательными пропускается мимо ушей, пусть в ином доме нельзя отыскать ни одной книги, заключающей в себе слова евангельские, но после того, как Христос ходил по земле и самая земля восприняла в себя шум стоп Его, а воздух огласился словом Его, может ли отзвук Его слова исчезнуть? Не повторяется ли он всюду, как эхо многоголосное, от каждого предмета отражаясь? Ведь в христианстве, в Церкви Божией каждая вещь бездушная, тем более носящий в себе образ Божий человек, восприяли в себя как бы отголосок хождения Бога на земле, Духом Христовым обвеялись; о Христе напоминают, проповедуют тысячью голосов, как слышал некогда наиболее чуткий к гласу возлюбленного Учителя тайнозритель Иоанн Богослов: «И всякое создание, находящееся на небе и на земле, и под землею, и на море, и все, что в них, слышал я, говорило: Сидящему на престоле и Агнцу благословение и честь, и слава и держава во веки веков» (Откр. 5, 13).
Но если Христос доселе ходит близ нас, если все кругом о Нем нам напоминает, свидетельствует, если Он зовет нас к Себе непрестанно, то обнаруживаем ли мы стремление пойти к Нему так, как слепец Вартимей, сбросивший верхнюю одежду, присоединившийся к толпе тотчас же, чтобы идти за Христом неотступно? Ведь Господь сделал для нас более, чем для Вартимея. Он просветил наши душевные очи Святым Крещением с детства, Он многократно врачевал больные, слепнущие от житейских страстей очи души нашей покаянием, чтобы снова мы могли увидеть Его, подняться и пойти за Ним путем Его заповедей. Мы, по слову нынешнего апостольского чтения, должны бы непрестанно благодарить «Бога и Отца, призвавшего нас к участию в наследии святых во свете, избавившего нас от власти тьмы и введшего в Царство возлюбленного Сына Своего, в Котором мы имеем искупление кровию Его и прощение грехов» (Кол. 1, 12–14).
С какой радостью мы, подобно облагодетельствованному просвещением телесных очей слепцу Вартимею, должны были бы ежедневно благодарить Господа за дарование света высшего, духовного, взывая со святой Церковью: «Видехом свет истинный, прияхом Духа небеснаго, обретохом веру истинную, нераздельней Троице покланяемся, Та бо нас спасла есть!»76 С какой готовностью, подобно Вартимею, сбросившему с себя верхнюю одежду, дабы скорее и легче притечь ко Христу, должны были бы и мы, по апостолу, «свергнуть с себя всякое бремя и запинающий нас грех, с терпением проходить предлежащее нам поприще, взирая на Начальника и Совершителя веры Иисуса» (Евр. 12, 1–2)! А мы все так медлим следовать за Христом, откладываем следование за Ним даже после того, как многократно слышали зов Его, так сердце наше мало к Нему стремится, так оно проникнуто более желанием остаться на житейском «пути», среди слепоты житейских страстей и без помощи со стороны людей, безучастно проходящих мимо и останавливающих наши порывы ко Христу, как народ заставлял молчать слепца Вартимея, взывавшего: «Иисусе, Сыне Давидов, помилуй меня!» Мало того, сердце наше медлит «на пути в Иерихон», на котором мысленные разбойники демоны и страсти так же могут истерзать и изранить, оставить еле живой душу нашу, как поступили некогда разбойники с некоторым человеком, шедшим из Иерусалима в Иерихон, по притче о милосердном самарянине (Лк. 10, 30).
Убоимся совсем остаться во «власти тьмы» (Лк. 22, 53), во власти темных страстей, которые вне Христа. Будем чаще взывать ко Христу словами, святой Церковью влагаемыми в уста наши: «Слыша слепый мимоходяща Тя, Господи, путем, вопияше: Иисусе, Сыне Давидов, помилуй мя; и призвав, отверзл еси очи его. Просвети убо милостию Твоею очи мысленныя сердца и мене, вопиюща Ти и глаголюща»77. Убоимся того, чтобы, когда Господь в последний уже раз позовет нас в чертог Свой, не оказаться нам опоздавшими и не увидеть себя пред закрытыми дверями Его чертога, откуда в ответ на запоздалый зов наш: «Господи, отверзи нам!» скажет Он нам, как неразумным, поздно пробудившимся и медлившим девам: «Истинно говорю вам: не знаю вас» (Мф. 25, 11–12).
Следующая публикация
Нет комментариев