Иоасаф Белгородский молился о будущем часе смерти всякий раз, когда слышал бой настенных часов.

Когда мы об этом говорили в храме с людьми, одна женщина сказала: А моя мать перед смертью спросила: Это что, всё?
Предсмертные слова бывают очень коротки, но очень многозначительны.
Монахи Египта говорили: Услышишь об умирающем, иди к постели его и вслушивайся в последние слова.
Эдвард Григ вроде бы сказал: Ну, что ж, если это неизбежно.
Ибсен, пролежав пару лет в немом параличе, привстал и произнес: "Вовсе нет" (Или "Напротив"), и умер.
Гоголь просил: Дайте лестницу (вероятно это было связано с обращением к Богоматери: Радуйся Лествице Небесная")
Гете просил, чтоб дали больше света.
Пушкин шептал: В горняя, в горняя (То есть "наверх")
Вообще, это целая тема, скрытая от нас общим нежеланием думать о смерти. Есть даже книга такая (средненькая, как по мне) "Смерть замечательных людей"
Человеку сложно лгать и позерствовать в час смерти. Сложно играть роль, которую обычно всякий играет до последнего. Лукавству мало места в присутствии Ангела смерти. Поэтому честные и краткие слова перед последним выдохом обнажают сухой остаток изнанки человеческой души. А если человек был набожен, то эти слова нередко несут в себе малое откровение о невидимом. Такие слова не забываются и стоят больше, чем тома прочитанных книг.
— Протоиерей Андрей Ткачев