Предыдущая публикация
Сказал, как отрезал.
А только, оставшись один, загрустил. И попробуй не загрусти, когда привычную жизнь словно напополам разрезали. С одной стороны: тот же дом, телевизор на стене, магазин через два двора. А с другой: пусто в доме, телевизор даже включать не хочется, и в магазине как будто бы и не надо ничего.
Придёт Николай Кузьмич, посмотрит. Вот печенье Танино любимое. Свежее. Потянется за пакетом и с горечью кладёт обратно на полку. Ему самому не надо. Купит картошки, сосисок или пачку пельменей. Это чтобы побыстрее приготовить.
Потому что стоит на кухню зайти, сразу перед глазами Танюшка. Хлопочет у стола, режет что-то, напевает тихонько. Готовить жена любила. Всю жизнь баловала мужа чем-нибудь вкусненьким. Без неё еда вкус потеряла, а готовка стала для Николая Кузьмича тяжкой повинностью. Вот и брал то, с чем возни меньше.
В сторону алкоголя не смотрел даже. Он и по молодости большим любителем не был. Разве что вина с Таней в праздник выпьют. Знал сам, и сыну внушил, что спиртным проблему не залить, а жизнь себе и другим искалечить можно.
Спасался работой. Он с молодости проработал на одном заводе, который чудом не закрылся ни в лихие девяностые, ни в остальные непростые времена. Менялось руководство, направление деятельности, но предприятие продолжало упорно существовать. А вместе с ним и он сам.
Правда, однажды, уже после Таниных похорон, вызвал его к себе начальник цеха.
— Николай Кузьмич, ты это… Вышел ведь на пенсию.
— И что? — Сурово нахмурился он.
— Здесь такое дело. Оптимизация у нас. Места сокращают. Есть такие, кому до пенсии ещё доработать надо. Ты, конечно, мастер от Бога. И претензий к твоей работе нет и не было никогда. Только…
— Лишний я теперь, хочешь сказать?
— Да ты не горячись, послушай. Я вот что предложить хотел. Раз такая петрушка в цеху, может, в вахтёры пойдёшь?
Николай Кузьмич поднял брови.
— Знаю, знаю. Не говори. — Начальник махнул рукой. — Деньги там не те совсем.
— Деньги здесь ни при чём. — Горько усмехнулся недавний пенсионер. — Тратить мне их теперь некуда. А только, выходит, не нужен больше.
— Кузьмич, ты пойми…
— Не стрекочи. Всё я понимаю, не глупее других. Вахтёром, так вахтёром. Тоже работа. Не в четырёх же стенах сидеть.
Новая должность неожиданно пришлась Николаю Кузьмичу по душе. Множество людей, ежедневно проходящих, мимо него, не давали возможности окунуться в мрачные мысли. С ним здоровались, он степенно приветствовал в ответ, многие улыбались, узнавая. А кто-то, как Леночка, секретарь из заводоуправления, порой ласково спрашивали:
— Здравствуйте, дядя Коля! Как ваше здоровье?
Или:
— Ох, и дождь на улице. Дядя Коля, вы с зонтом? А то у меня в кабинете есть запасной.
Ему нравилась эта молодая серьёзная женщина. Он научился различать, когда у Лены действительно хорошее настроение, а когда она лишь маскирует улыбкой тревогу и грусть.
Вот и недавно Николай Кузьмич, поздоровавшись, не удержался.
— Случилось у вас что-то, Лена? Вы позже сегодня.
— Заметно, да? — Она смущённо подняла на него глаза. Основная масса народа уже прошла, и на проходной было пусто. — Сына отравляла к бывшему мужу на каникулы. В отпуск меня не пускают, а он целыми днями один.
— Что же, плохой человек ваш бывший муж? — Он пристально посмотрел на женщину. — Я же вижу, как вы переживаете.
— Не плохой. Просто… Понимаете, сын тянется к нему, а мне кажется, что он не очень этому рад. Хотя, вот недавно сам предложил забрать.
— Так, может быть, не всё так плохо?
— Может быть. Тревожно просто. Они на море собрались.
Она назвала место, куда Николай Кузьмич много лет подряд выезжал вместе с Таней. Люди, у которых они останавливались, практически стали их друзьями.
— Знаю. Знаю. Мы туда с женой частенько ездили. Не волнуйтесь, Леночка. Море там чудесное. Хорошо отдохнёт ваш мальчик.
— Хотелось бы. Если бы мой отпуск не отменили… Но директор очень просил остаться.
— А меня как раз выпроваживают, по графику, да мне он не нужен. — Вздохнул Николай Кузьмич.
— Почему же? — Удивилась Лена. — Отдыхать надо обязательно.
— Когда ты один, Леночка, устать можно только от себя самого.
— Нет. — Лена убеждённо мотнула головой. — Вы не правы, дядя Коля! Жить надо. Даже если всё плохо. Когда мои мама с папой разбились на машине, я думала, что никому-никому не нужна больше на этом свете. Потом ещё брак неудачный, развод. Но это неинтересно вам. Короче, очень плохо было. А я в какой-то момент решила: не сдамся! Ни в коем случае! И себе не дам пропасть, и сынишку воспитаю счастливым человеком.
— Это славно, Леночка. Вам есть для кого жить.
— Жизнь — это подарок, дядя Коля. Я поняла, когда родителей не стало. Моя мама очень любила жизнь. Но так случилось. А у нас с вами этот подарок есть. Не надо от него отказываться! Нельзя! Ой, я побежала, а то совсем — совсем опоздаю.
Она застучала каблучками, а Николай Кузьмич задумался. Таня тоже очень любила жизнь. Она в их семье и была тем самым моторчиком, генератором идей, который запускал маховик ежедневного движения. Вряд ли бы она одобрила это его постоянное уныние. Он представил дни отпуска в их опустевшей квартире и почему-то вдруг остро ощутил необходимость коснуться прохладной морской воды, погладить ладонью нагретые солнцем камни, увидеть крутые спины дельфинов далеко от берега. Разговор с Леной всколыхнул в душе то, что он старательно и сознательно все это время прятал поглубже.
Вечером позвонил.
— Витя, здравствуй. Николай. Да так получилось. Без Тани не складывалось. Виктор, я приехать хотел. Найдётся там для меня местечко?
* * * * *
Он сидел на берегу, за большими камнями и подумывал, что пора бы уже собираться домой. Солнце поднималось всё выше, народу на пляже становилось больше. Этот отделённый от основного участка берега уголок они с Таней нашли случайно. Чтобы попасть сюда, надо было пройти между двумя камнями, тропинка к которым была скрыта зарослями густой южной зелени. Заход в воду здесь был сложным для основной массы отдыхающих, и потому люди предпочитали наслаждаться красотами моря на более удобных для этого участках пляжа.
Николай Кузьмич любил это место как раз за его уединённость, а ещё за то, что оно было связано с Таней.
Танюшка… Странно, но здесь он вспоминал жену без той ноющей боли, которая так мучила его дома. Все эпизоды, всплывающие в памяти, были светлыми, как сама Таня, и Николай Кузьмич даже иногда тихо улыбался своим мыслям.
Стук скатившегося в море камешка заставил мужчину вздрогнуть. Он обернулся и удивлённо замер. На камнях стоял пацанёнок лет шести — семи и испуганно смотрел на Николая Кузьмича.
— Привет. — Стараясь не напугать мальчика ещё больше, поздоровался Николай Кузьмич. — Как же ты сюда пробрался?
Мальчик взглянул на него своими большими испуганными глазами и махнул рукой в сторону зарослей.
— Там дорожка была.
— Ты не бойся меня. Я ничего плохого тебе не сделаю. Эту дорожку не каждый найти может. Как тебя зовут, следопыт?
— Борька. — Мальчик ещё смотрел настороженно, но в глазах уже плескалось любопытство и гордость от неожиданной похвалы.
— Борис, значит. Ты, Боря, спускайся. Только осторожно. Камни здесь опасные.
— Ничего не опасные. — Мальчишка тонконогим кузнечиком заскакал по валунам. — Горячие только.
— Меня дядя Коля зовут. — Николай Кузьмич протянул ладонь. — Будем знакомы.
По тому, как неловко и неуверенно мальчик принял протянутую руку, он понял, что здороваться с мужчинами тому приходится нечасто. Видать, без отца растёт.
— Ты, Боря, живёшь здесь?
— Нет. — Помотал головой мальчик. — Мы сюда на море приехали.
— А где же родители? — Заволновался Николай Кузьмич. — Не потеряют тебя?
— Не потеряют. Там они. — Борька махнул рукой в сторону основного пляжа. — У них Андрюшка есть.
Услышав в его голосе неприкрытую обиду, Николай Кузьмич взглянул на нового знакомого повнимательней. Только сейчас заметил просохшие, но ещё заметные дорожки слёз.
— А Андрюшка это кто? Брат?
— Брат. — Вздохнул мальчик. — Маленький ещё.
Понятно. Ревнует. У них с Таней только один сын. Ревновать ему не к кому было, но по детям друзей Николай Кузьмич знал, что такая штука не редкость.
— Ты, дружище, на родителей не обижайся. — Сказал он Борису. — Андрюшка твой, он просто маленький ещё. Ему внимания много надо Вырастет, дружить будете.
Боря помолчал, задумчиво глядя на воду, и сказал тихо и очень печально .
— Папа меня не любит.
Это прозвучало так, что Николай Кузьмич понял: пацанёнок не капризничает, не выдумывает, он это чувствует и понимает.
— А мама? — Зачем-то спросил он.
— Мама любит! — Глаза Борьки засветились таким убеждением, что мужчина невольно улыбнулся. — И я её тоже!
— Видишь, как здорово. — Улыбнулся он мальчику. — А папа, Борис… Может быть, он просто не умеет показать, что любит тебя.
— Это как?
Николай Кузьмич смутился. Он очень любил сына, но тоже в силу суровости характера никогда не мог выразить своих чувств. Заботился, оберегал, а обнять, сказать, что любит, поговорить просто, по душам, не получалось. Думал, вырастет Вадик, сам всё поймёт. А понял ли? Или тоже считает, что отец не любит его?
— Как не умеет? — Борька нетерпеливо ждал ответа.
— Ну, женщины, мамы, они целуют своих детей, обнимают. — Попытался объяснить он. — А мы, мужчины, свою любовь проявляем по-другому. Делаем так, чтобы в доме была еда, игрушки у наших детей, следим, чтобы они были здоровы, никто их не обижал.
— Мне не нужна его еда! — Борька обиженно насупился и повторил, словно убеждая сам себя. — Не нужна! Он даже не слышит меня.
— Не слышит?
Мальчик помотал головой.
— Когда я хочу ему что-то рассказать, он смотрит в другую сторону. И говорит «Давай быстрее».
— А что бы ты хотел ему рассказать?
Мальчик недоверчиво покосился на своего собеседника.
— Сказать вам?
Николай Кузьмич кивнул.
— Там есть ребята. — Борька вздохнул. — Были, когда мы приехали. Я хотел с ними поиграть. Они крабиков ловили. Вы знаете крабиков?
— Да, крабиков я знаю. — Стараясь оставаться серьёзным, подтвердил Николай Кузьмич. Борька говорил забавно. В его больших глазах отражалась вся гамма переживаемых чувств.
— И там была девочка. — Взгляд его стал мечтательным. — Очень красивая. Она смотрела, кто принёс какого крабика, и говорила, кто победил.
— Ты не смог найти крабика? — Предположил Николай Кузьмич. — Или он был не самый большой?
— Я взять не смог. — Огорчённо поведал Борька. — Он меня укусил, я вскрикнул. А они смеялись. И девочка тоже. Теперь они не играют со мной.
Он помолчал.
— А папа сказал не забивать ему голову ерундой, и что я… — Он помолчал и с трудом договорил. — Ссыкун и нытик.
Худенькие плечи вздрогнули и мальчик опустил голову.
У Николая Кузьмича потемнело в глазах. Да что же это за отец у пацана. Воспитывать, да, но не унижать же.
— Знаешь что, Борис. — Он положил руку мальчику на плечо. — Хочешь, научу тебя брать краба так, чтобы он не мог укусить?
— Правда?
— Правда. Я и сам не сразу научился. Но есть два условия.
— Какие? — Борька даже привстал.
— Не бояться — раз. И потом выпустить крабика обратно в море — два. Он живой, там его дом. Согласен?
Мальчик радостно закивал.
— Тогда давай руку и спускайся.
Внизу среди камней, он знал, попадались довольно крупные экземпляры, во всяком случае, достаточные для того, чтобы поразить воображение юной капризной принцессы.
Через пятнадцать минут Борька уже ловко ухватывал маленьких крабов в районе спины и, бесстрашно подняв их над головой, выпускал обратно в море.
— Ну вот, держи крепче. — Николай Кузьмич посмотрел на крупного краба в Бориных пальцах. — Покажешь и выпусти, как договорились.
— Хорошо. — Мальчик нетерпеливо перебирал успевшими уже загореть ногами.
— Беги. Только осторожно. — Он потрепал мальчика по волосам. — До свидания, Боря.
— До свидания! Спасибо!
Светлые волосы мелькнули между камней, и мальчик скрылся в расщелине.
Жаль, что у Вадима с женой пока нет детей. Семейное у них что ли. Он женился поздно, и сын не порадовал ранним браком. Таня до внуков не дожила. Будь она проклята, эта страшная болезнь. Ему бы дожить. Вон, какой мальчишка славный. Уж, Николай Кузьмич никогда бы от такого не отмахнулся. И плавать бы научил, как когда-то Вадика, и в горы бы собой взял. Почему-то захотелось позвонить.
— Вадим, здравствуй. На работе? Ты прости, что звоню.
— Да что ты, бать! Я рад. Как ты? Хорошо у тебя всё? Как здоровье?
— Всё хорошо, сын. Ты, Вадик, прости меня, если я вдруг когда-то плохим отцом тебе был.
— Ты чего? — Не на шутку встревожился сын. — Пап, хочешь я приеду? Ты точно в порядке?
— В порядке, соскучился просто. Я, Вадик, здесь на море выбрался. Ну, куда мы с тобой и с мамой приезжали. Помнишь?
— Конечно помню, бать! Здорово было! — Голос Вадима повеселел. — Ты молодец! Помнишь, как мы с тобой на яхте к дальним скалам ходили? Когда я чуть за борт не свалился? Ты меня в последний момент поймал. Я так гордился, что ты меня спас!
Он засмеялся. А потом добавил уже серьёзно.
— Ты не сомневайся, пап. Я всегда знал, что вы с мамой у меня самые лучшие. Мы с Катей скоро приедем к тебе. И ты сам приезжай. А сейчас отдыхай спокойно. Обязательно передай привет нашим камням. Монетку там за меня в море брось.
Николай Кузьмич улыбнулся. Вадик неизменно бросал эту самую монетку перед отъездом. Как-то забыл, так пришлось специально возвращаться рано утром. Едва на поезд не опоздали…
Поднявшись наверх и проходя через пляж, Николай Кузьмич поискал взглядом своего нового знакомого. Наконец заметил мелькающую среди людей светлую голову.
Боря подбежал к высокому, тоже светловолосому, мужчине с намечающимся пивным животиком и женщине, заботливо склонившейся над коляской, стоящей под большим ярким зонтом.
Николаю Кузьмичу видно было, что Боря что-то оживлённо начал рассказывать отцу, но мужчина равнодушно отвернулся, а женщина распрямилась и…
— Ты что орёшь, как дебил?! — Разнеслось над пляжем. — Смотри, разбудил брата!
Она подхватила малыша на руки, а Боря, сгорбившись, вышел из тени зонта и, обняв руками колени, сел в стороне на самом солнцепёке.
Да уж, как-то не очень похожа она на любящую мать. Но мальчик с такой нежностью говорил об этой женщине. Николай Кузьмич покачал головой. Видно правду говорят, что любая мама для ребёнка всё равно самая лучшая.
Вечером он вновь заметил знакомое семейство. Отец неспешно потягивал пенное из банки, мать играла с младенцем сидящим на большом полотенце. Бори видно не было. Николай Кузьмич ускорил шаг.
— Вы пришли? — Мальчик вскочил ему навстречу и радостно улыбнулся. — Я знал, что придёте!
— Ох, Борис, и обгорел ты. — В глаза сразу бросилась красная кожа мальчика. — Что же тебя родители не намазали ничем.
Боря пожал обгоревшими плечами.
— Я уже большой. Меня Андрюшиным кремом мазать нельзя. А другого нет.
— У меня есть. Не возражаешь? А то завтра купаться не сможешь.
Николай Кузьмич осторожно намазал его горящие плечи.
— Сейчас впитается и станет легче.
Борька мужественно терпел, только один раз поморщился. Пребывание на полуденном солнце давало о себе знать.
— Ну что, показал девочке краба? — Поинтересовался Николай Кузьмич, когда процедура была окончена.
— Она, оказывается, уже уехала. — Пожал плечами Боря. И тут же добавил весело. — Зато мой краб был самый большой, и я всё равно победил. Теперь могу играть с мальчиками!
— Это здорово! — Искренне обрадовался Николай Кузьмич. — Боря, а мама дома играет с тобой? Я понимаю, что ей некогда, но всё же.
— Конечно! — Радостно подтвердил ребёнок. — Мы часто играем. И в пиратов, и в зоопарк. Ещё рисуем вместе. Знаете, моя мама даже на роликах умеет кататься. Она — мой самый лучший друг!
Он рассказывал это с таким воодушевлением, что Николай Кузьмич невольно улыбнулся. Хорошо, что он ошибся. Может быть мать мальчика перенервничала или ещё что-то.
— Ну вот. — Весело сказал он. — Можешь бежать обратно к ребятам.
— А можно я с вами? — Попросил Боря. — С вами почти так же интересно, как с моей мамой.
— Ну, хорошо. Может быть, всё же предупредишь маму, что ты здесь.
— У меня нет телефона. — Развел руками мальчик. — Папа не разрешает брать его на пляж. Можно я немножко побуду?
Они снова спустились к морю, выловили из воды несколько красивых ракушек, посмотрели на маленьких юрких рыбок. А когда поднимались наверх Николай Кузьмич заметил под ногами камень с дырочкой. Такой когда-то мечтал найти Вадим, но по иронии судьбы, сколько ни искал, коварный камешек всё время успешно прятался от сына.
— Смотри-ка, Борис! Да мы с тобой счастливые люди.
— Почему?
— Знаешь, как называется такой камешек?
— Как?
— Куриный бог. Это камень везения, оберег, талисман. Его надо повесить на шнурок, и тогда тебе будет во всём везти, и всё будет получаться. Держи! Береги его.
Борька широко открытыми глазами смотрел на находку.
— А почему он куриный?
— Раньше такой камешек подвешивали на шнурок у входа в курятники, чтобы отвадить лис и хорьков, которые приходили по ночам давить кур. Он охранял помещение. Поэтому и «куриный бог». А теперь, вот, будет охранять тебя.
— А желания он исполняет?
— Это вряд ли. Но он приносит удачу, а значит в какой-то степени помогает исполнить и наши мечты.
— Это хорошо! — Обрадовался мальчик и бережно зажал камень в кулак. — Я тогда пойду?
— Иди, малыш, и будь счастлив.
Николай Кузьмич проводил Бориса взглядом. Ещё раз искупался и, уже уходя, увидел далеко в море упругие спины резвящихся дельфинов.
— Вот, Танюшка. — Прошептал он. — Ты всегда ждала, когда они приплывут. Видишь, снова приплыли. Жизнь продолжается, родная. Но как же я скучаю.
Вечером, сидя с хозяином дома на крыльце, они вспоминали Таню, маленького Вадима. Рассказал Николай Кузьмич и про Борю.
— Мальчонка славный, Витя, а отцу до него и дела нет. Что сейчас за родители пошли?
— И не говори, Николай. У нас недавно жильцы с пляжа вернулись. Говорят, девочку нашли, года четыре. Сказала, как её зовут, маму, папу. Отвели к спасателям. Те объявили по громкой. Никого. Только часа через два нашлись родители. Оказалось, малышка с соседнего пляжа пришла, пока они пиво пили. Не хватился никто, ты представляешь? Это в наше-то время.
— Что тут скажешь. — Николай Кузьмич вздохнул. — Ладно, Виктор, спасибо тебе за воспоминания, за компанию. Я ведь боялся сюда приезжать. Думал, без Тани невыносимо будет, не смогу. А тут мальчонка этот Борька, ты, дельфины. Вадику сегодня звонил. Если я жив, значит, зачем-то это, значит, дальше жить надо. Верно ведь?
— Верно, Николай. А я рад, что ты приехал. Вспоминал тебя. Ну, отдыхай. От отпуска твоего всего ничего осталось.
— И не говори.
Утром Николай Кузьмич, отправился на своё привычное место. Плавал, лежал на камнях и всё время ловил себя на мысли, что ждёт лёгкого топота загорелых Борькиных ног. Но мальчик не появлялся.
«Уехали, должно быть». — С грустью подумал он. Встал, закинул за спину рюкзак и шагнул к расщелине. Наверху обернулся на пляж. Почти сразу увидел знакомый разноцветный зонт, а чуть дальше рассерженного Бориного отца.
Мужчина решительно шёл к воде, а несчастный и взъерошенный Борька бежал за ним следом, заглядывая в глаза, и что-то говоря на ходу. Что, Николай Кузьмич конечно не слышал. Отец остановился, что-то резко ответил мальчику и, размахнувшись, бросил в воду какой-то предмет. Потом, направился к жене и младшему сыну, больше не обращая на старшего никакого внимания.
Боря не пошёл следом. Стоял и смотрел на волны. Потом вошёл в воду. Там купалось много людей, в том числе и детей, но сердце Николая Кузьмича отчего-то забилось тревожно и неровно. Он заспешил к к кромке воды, переступая через чьи-то вещи, извиняясь и пытаясь издалека разглядеть Борю среди купающихся. Не находил и нервничал ещё больше.
Бросил рюкзак у самой воды и, забыв о висящем на шее полотенце, вошёл в море. Казалось, там, где он наконец заметил светлую мальчишечью голову, и не глубоко совсем. Боря бил руками по воде, и со стороны это выглядело так, что мальчик просто плещется и играет, ни паники, ни криков, но… Дети тонут молча. Это Николай Кузьмич знал хорошо.
Он выдернул Борьку из воды, когда мальчик уже уходил под неё, почти не пытаясь сопротивляться. На руках вынес на берег, заставил откашляться.
— Там мой «куриный бог». Папа выбросил. — Прошептал Борька и заплакал.
— От сына отошёл! Руки от него убери!
Николай Кузьмич поднял голову и встретился взглядом со светловолосым Борькиным отцом. Нет, не похож на него сын. Разве что цветом волос. Он осторожно посадил мальчика на камни и выпрямился.
— Что же ты со своим сыном делаешь, а? — Спросил гневно.
— Это ты что делаешь? — Не отступил тот — Ты чего его лапаешь?!
— Этот мужчина вашего мальчика только что с глубины вытащил! — Возмутилась какая-то женщина. — А вы ещё и хамите! Лучше бы спасибо сказали!
— Вот, вот! Совсем за детьми не следят! — Поддержала другая.
— Что тут ещё? — К мужу, держа на руках младшего ребёнка, протиснулась хозяйка разноцветного зонта. — Опять из-за него сыр-бор?
— Вы бы лучше спросили, как ваш сын! — Покачала головой женщина, которая прежде заступилась за Николая Кузьмича. — Чуть не утонул мальчишка.
— Она мне не мама! — Борька вдруг вскочил. Из глаз мальчика брызнули злые отчаянные слёзы. — Моя мама дома! Я тоже домой хочу!
— Сейчас пойдёшь. — Прошипел отец, хватая Борю за руку. — До отъезда в номере сидеть будешь.
Николай Кузьмич шагнул было к нему, но Борькин отец лишь прищурился зло.
— С дороги уйди!
— Не связывайтесь вы с ним. — Сердобольно заговорили женщины. — От таких ни добра, ни благодарности не дождешься. Ещё и виноват останешься.
Последнее что услышал Николай Кузьмич, брошенная женой Бориного отца фраза.
— Зачем ты только потащил его с нами?! Говорила тебе!
Он присел у воды рядом с вещами. Лицо горело от жаркого солнца и от нахлынувшего вдруг бессилия. Чтобы остыть немного, Николай Кузьмич нырнул, тронул рукой дно и вдруг почувствовал в пальцах какую-то верёвку. Вынырнув, не поверил своим глазам. На неумело завязанном шнурке болтался тот самый камешек, который он сам вчера подарил Боре.
Мужчина поспешил туда, где сегодня заметил семью мальчика, но на том месте расположились уже совсем другие люди…
* * * * *
— Дядя Коля! — Он шел по улице, когда услышал знакомый голос. Обернулся. Лена из заводоуправления.
— Здравствуйте, Леночка!
— Здравствуйте! А вы что же, на работу не вышли ещё?
— С понедельника выхожу. Я, Лена, после моря к сыну ездил. Соскучился очень.
— Это хорошо. И как ваш сын?
— Замечательно. Оказывается, Леночка, я скоро дедом буду.
— Какая замечательная новость, дядя Коля! Я очень рада за вас!
— Мама! Мама! Я купил!
С крыльца книжного магазина сбежал мальчик, сжимая в руках стопку разноцветных тетрадок. Светлые волосы, большие, широко распахнутые глаза…
— Боря?!
— Это вы? — Бросился к нему Борька. — Вы что, нашли меня?
Лена смотрела на них недоумённо.
— Вы знакомы? Но откуда?
— Мы на юге познакомились, Леночка.
В сознании Николая Кузьмича всё встало на свои места. Вот ты чей сын, Борька. Вот откуда эта доверчивая ласковость в огромных глазищах. От мамы, которая умеет кататься на роликах, играет с тобой в пиратов, и вообще — самый лучший на свете друг.
— Конечно, нашёл! Ты же забыл на море.
Николай Кузьмич достал из кармана протянул Боре камешек на немного запутавшейся верёвке. Он носил его с собой. Зачем? Кто знает. Просто не выкладывал из кармана и всё.
— Не говорите маме, что я тонул. — Шёпотом попросил Борька, забирая свой талисман. — Она расстроится.
Николай Кузьмич кивнул.
— Вот ведь как бывает. — Удивлялась Лена.
Они шли по улице. Боря давно умчался вперёд, гордо нацепив на шею «куриного бога».
— Мама, ты не волнуйся! На мне охранный камень!
— Всё равно буду! — Крикнула ему Лена. — Осторожно, Боря!
— Бывает, Леночка. Ещё не то бывает в жизни. — Николай Кузьмич пытался справиться с нахлынувшими эмоциями. — Хороший у вас сынишка. Лена, я о чём попросить хотел. Приходите с Борисом ко мне в гости. Мы, знаете, как-то немного даже подружились с ним на море. Да и если надо что-то будет, с удовольствием помогу вам.
— Мы придём. — Легко согласилась Лена. — Знаете, я рада, что вы познакомились с Борей. Ему ведь мужского общения не хватает. А тут ещё с отцом съездил, и теперь категорически не желает видеть его. Даже звонить отказывается. Ничего не понимаю.
— Ну, и не заставляйте, не надо. Мы же с ним и на рыбалку можем сходить вместе и поговорить по-мужски.
— Спасибо вам, дядя Коля! Мы придём, обязательно.
Три года спустя в тихом южном городке на берегу моря стоял высокий крепкий мужчина, внимательно наблюдая за резвящимся в воде ловким пареньком.
— Дедушка Коля, смотри как я могу!
— Молодец, Борис! Скоро лучше меня плавать будешь.
— Мне всё-таки неудобно, что Борька называет вас дедушкой. — Лена подошла неслышно. Посмотрела на коляску со спящей в ней круглолицей малышкой. — Спит?
— Спит. — Кивнул Николай Кузьмич. — Вадик с Катей присмотреть попросили. Сами на экскурсию поехали. А мы с вами завтра тогда. Сдадим Танюшку с рук на руки и рванём. А за «дедушку», Лена, ты Бориса не ругай. Пусть. Мне приятно. То ни одного внука не было, а теперь, гляди, дважды дед.
— Дедушка Коля, мама, там дельфины! — Подплывший Борька показывал пальцем на появляющиеся над водой блестящие спины.
— Ой! И правда! — Лена замерла от восторга. — Как близко!
— Смотри, Танюшка. Это дельфины! — Доставая из коляски проснувшуюся внучку, прошептал Николай Кузьмич. — Снова приплыли. И будут приплывать всегда. Жизнь, она хочешь не хочешь, а продолжается. Значит что? Правильно, будем жить дальше!
Автор Йошкин Дом
Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/heartfeltstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться")
ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ
Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤
Следующая публикация
Комментарии 22