Предыдущая публикация
А о том, что она красива, Маша и так знала.
Родители твердили ей это с самого детства.
- Ты у нас умная! Красивая! И самая любимая!
Маша родителям верила. Почти до самого детского сада. Там ее уверенность несколько поколебалась, когда Мария поняла, что есть девочки и покрасивее. И уши у них не оттопыренные, и колготки белые, да еще и без дырки вечной на коленке.
Откуда бралась эта дырка всякий раз, когда мама решала, что Машу нужно принарядить, оставалось загадкой. Смирившись с тем, что это явление имеет место быть, мама перед праздничными мероприятиями оставляла белые колготки в Машином шкафчике. Так была хотя бы какая-то надежда, что на празднике дочь появится в приличном виде.
В школе история повторилась. Белые гольфы не доживали до конца уроков, косички превращались в спутанный колтун, но это не мешало Маше учиться лучше всех в классе и быть заводилой. Уши у нее были уже не такие оттопыренные, и мальчишки бегали за Машей, готовые не только таскать ее портфель, но и выполнять все, что она прикажет.
Приказывать Маша не любила. Она вообще считала, что человек должен быть вольной гордой птицей и делать только то, что ему нравится. Мама Маши такую ее философию не то, чтобы одобряла, но и спорить особо не пыталась. Понимала, что переупрямить дочь у нее все равно не получится.
Она избрала совершенно иную тактику.
Все, чем бы ни пожелала заниматься Маша, подвергалось безжалостной критике.
- Гитара? Машенька, у тебя будут пальцы болеть! И вообще! Что это за инструмент для девушки? Давай, рояль?!
- Нет! – Маша топала к отцу, и получала гитару, с которой дневала и ночевала в обнимку, пока на кончиках пальцев не появлялись мозоли.
- Китайский? Машенька, это довольно сложный язык. К тому же, преподавателей, способных научить хоть чему-то, пока мало. Не популярный он.
- Это пока!
Маша снова обращалась к отцу, и он находил ей преподавателя.
- Юридический?! Машенька, а ты уверена?! Все-таки профессия сложная, а ты у нас девочка творческая…
- Мам, я решила!
Ей было невдомек, что все вопросы, связанные с ее желаниями, родители обсуждали еще до того, как она что-то там для себя решала.
К сожалению, те, кто так любил ее, ушли слишком рано… Сначала отец, а потом и мама… Маша, которая жила с бабушкой все то время, пока родители боролись в госпитале за свою жизнь, старательно училась на «дистанционке» и даже подумать не могла, что останется одна так рано…
На выпускной она не пошла. Забрала свою заслуженную медаль, и поехала на кладбище.
- Вот! Я это сделала, мам… Пап… - Маша вынула из коробки свою награду. – Медаль эта – не моя… Она – ваша! И вы за меня не волнуйтесь! Я справлюсь! И за бабушкой присмотрю! Все у нас будет хорошо! Я обещаю…
Обещание она сдержала.
Бабушка, которая совсем сдала после ухода единственного своего сына, благодаря шилу, которое сидело у Маши в тех местах, о которых в приличном обществе упоминать не полагается, снова воспаряла духом и решила, что ей есть для кого жить. Ведь как можно было оставить без присмотра девчонку с таким характером?! Немыслимо! Глаз да глаз нужен!
Она так же, как и Машина мама в свое время, пыталась привить внучке хоть немного женственности, но эти попытки не увенчались успехом. Меняться Мария совершенно не желала. Единственное, в чем она пошла на уступки, так это в том, что по-прежнему любя нежно джинсы и кроссовки, и признавая их единственно удобной и приемлемой для себя одеждой, по просьбе бабушки, иногда сменяла их на деловой костюм.
В общем, девица из Маши была так себе. Краситься она не любила, волосы хоть и носила длинные, но либо безжалостно скручивала их в небрежный пучок, либо заплетала простую косу.
Во сне же волосы ее, пока Маша мчалась через лес, развевались на ветру и цеплялись за какие-то колючие ветки так, что ей приходилось то и дело останавливаться, чтобы сохранить хотя часть из них.
Звери, когда она это делала, почему-то оставляли ее в покое, и смирненько сидели рядом, ожидая, пока она разберется со своими космами. Но как только Маша подбирала юбку повыше, готовясь к очередному забегу, звери радостно начинали завывать снова, предвкушая погоню. Они хватали ее за пятки, за кружевной подол, и Маша брыкалась, как иноходец, вопя на весь лес:
- Помогите, люди добрые! Они меня съедят!
Звери, впрочем, есть Машу не торопились. Им, видимо, было куда интереснее гонять ее по лесу и слушать, как она вопит, забавно повизгивая на высоких нотах в тот момент, когда острые зубки преследователей хватали ее за щиколотки.
Маша, наверное, так и проскакала бы по лесу до утра, если бы не зима. Одеяло, которое она безжалостно пинала все это время, все-таки сползло на пол, и Маше стало холодно. Спать сразу расхотелось, а по лесу гонять – тем более. То еще удовольствие по холоду-то!
Продрав глазоньки, Мария прислушалась к тому, что творится в реальном мире, и чуть не подскочила от ужаса.
Кошмар продолжался.
Заунывный вой, который слышала она во сне, никуда не делся. Где-то совсем рядом звери выводили дуэтом такие рулады, что Маша невольно подобрала под себя длинные свои ноги и потянулась за одеялом.
Впрочем, руку она тут же отдернула. Одеяло лежало на полу. А мало ли кто там притаился под кроватью?!
В комнате было темно, но шторы, которые Маша забыла задернуть вечером, пропускали свет фонаря, охранявшего двор. Девушка, прислушавшись к вою, который то ослабевал, то вновь набирал силу, проснулась окончательно и потянулась за телефоном.
- Ох, ты, елки-палки! Два часа ночи! У этих зверюшек совсем совести нет!
Почему-то возмущение придало ей храбрости, и Маша уже без раздумий потянулась к одеялу, закуталась в него, и принялась ждать, пока вой, не дававший ей покоя, утихнет.
Можно было бы, конечно, позвать бабушку и наябедничать ей на творившееся безобразие, но Маша сама проводила ее накануне на вокзал, посадила в поезд, и даже помахала вслед, радуясь тому, что почти месяц ее «старушка» будет отдыхать в санатории, поправляя свое здоровье. Мера эта была вынужденной, так как Марии предстояло сдавать сессию, а бабушка обычно в это время волновалась за нее так, что дело доходило до больницы.
Маша клятвенно заверила бабулю, что будет давать ей отчеты о полученных оценках, и уговорила уехать на это время из города.
- Пока ты здесь, я буду волноваться за тебя, а не думать об учебе. Поезжай, бабуленька! Вернешься, а я уже все сдала! Красота же!
Аргументы были так себе, но бабушка согласилась.
И Маша обрадовалась. Одна оставаться Мария не любила, но понимала, что будет гораздо лучше, если никто не будет ахать над душой, пока она готовится по ночам к сдаче экзаменов, в обнимку с кофеваркой и гражданским кодексом.
Она потянулась было за учебником, валявшимся тут же, на кровати, но вой, вместо того, чтобы утихнуть, стал почему-то настолько тоскливым, что Маша не выдержала.
Отбросив одеяло, она подошла к окну, и выглянула во двор.
Фонарь не давал достаточно света, но ночью шел снег и теперь двор был чистым и белым, не считая пары темных пятен от недавно уехавших с парковки машин, и странного, лохматого комка у клена, который рос под Машиным окном.
Это дерево когда-то посадил ее дед. Оно росло вместе с Машиной мамой, потом с Машей, и ветками давно уже дотянулось до ее окна.
И сейчас, глянув сначала на странное пятно, маячившее под деревом, Маша подняла глаза, разглядывая черное кружево веток, чуть припорошенных первым снегом, и чуть не заскулила от ужаса.
Два зеленых огонька висели в воздухе прямо напротив ее окна. Они танцевали, маня и пугая, а тихий, утробный вой, который становился все громче, вынимал душу и заставлял подумать о том, что ужастики на ночь смотреть – затея глупая. Даже если ты смотрел их в последний раз года два назад с подружками, азартно вереща всякий раз, когда тебе казалось, что вот-вот должно стать хотя бы немножечко страшно.
- Ты кто? – выдохнула Маша.
Вопрос был настолько глупым, что она тут же пришла в себя. И в эту же минуту таинственный вой превратился в зов о помощи, а лохматый комок, прыгающий под деревом, оказался соседской собакой.
Вредного этого шпица знали все во дворе. Хозяйка, которая работала допоздна, выгуливала его всегда посреди ночи, и соседи не раз жаловались на то, что пес лает и воет под окнами. Претензии эти хозяйку собаки нисколько не смущали. Она пожимала плечиком, и нежно вопрошала:
- Что же, бедному песику и погулять нельзя?! Что вы за люди такие?! Это же живое существо! Его жалеть надо!
Почему жалеть соседей, которые мечтали выспаться перед очередным рабочим днем, представлялось ей чем-то лишним, история умалчивала, но всякий раз, когда предел терпения у них иссякал, она брала песика подмышку и маршировала с ним к выходу со двора, направляясь в расположенный неподалеку сквер. Все, что она думала в этот момент по поводу людей, не любящих собак, соседи слышали весьма отчетливо, несмотря на закрытые окна.
Маша поискала глазами хозяйку пса, но не увидела ее. Во дворе было пусто.
Владелец колдовских зеленых огоньков, увидев Машу, маячившую в окне, взвыл громче, и девушка поняла, что помощи ждать ему придется долго. Если только самой что-то не предпринять.
Тихонько ругнувшись, она натянула теплые носки, и потопала в прихожую.
Куртка, шапка, шарф. Мало ли сколько времени уйдет на спасательную операцию? Ключи…
Маша вылетела из дома, чуть не забыв закрыть за собой дверь, охнула от холода, почему-то царившего в подъезде, и ссыпалась по ступенькам, мечтая только об одном – спасти поскорее застрявшего на дереве кота, и вернуться под теплое одеяло.
Мечта эта тут же улетучилась, когда Маша поняла, почему в подъезде настолько холодно.
Дверь была приоткрыта. А увидев, что мешает ей закрыться, Маша чуть не заорала в голос. Опомнившись, она вытянула из кармана телефон, позвонила в скорую, и кинулась к хозяйке шпица, которая лежала на крыльце подъезда. Именно ее ботинок не давал двери закрыться…
Вспомнив все, чему ее учили на курсах оказания первой помощи, Маша взялась за дело. Руки у нее были сильным, упорства – хоть отбавляй, и к приезду скорой, которая добралась до Машиного дома в рекордно короткие сроки, соседка уже дышала самостоятельно.
- Девушка, вы хотя бы понимаете, что жизнь ей спасли?! – врач, помогавший водителю укладывать женщину на носилки, восхищенно поглядывал на лохматую Машу.
- Моя миссия еще не окончена, - смущенно улыбнулась в ответ Мария, и тут же почему-то попыталась пригладить пятерней тот овин, в который превратилась ее коса.
- Вот как? С нами поедете?
- Нет! Вы мне просто скажите, куда ее везете. Я позже подъеду. Собачку, что воет, слышите?
- Ага.
- Она не просто так воет. На дереве кот сидит. Давно. Окоченел уже, наверное, совсем.
- Постойте-ка! Только не говорите, что вы за ним полезете! – врач, задвинувший носилки в машину, обернулся.
- А что мне еще остается делать? Не пожарных же вызывать!
- Подождите! – врач махнул пожилому фельдшеру, что уже устроилась на своем месте, готовясь сопровождать больную. – Ольга Петровна, у нас валерьянка есть?
- Сережа, зачем тебе?
- Надо!
- Погоди минутку.
Флакончик нашелся. Врач протянул его Маше.
- На ствол дерева на уровне своего носа по кругу нанесите и подождите. Нам и без вас работы хватает! Удачи!
Скорая уехала, а Маша поспешила к клену. Шикнув на шпица, который почему-то тут же послушался ее, Маша сделала то, что посоветовал ей Сергей.
Кот, который сидел, вцепившись в ветку и провозглашая конец своей, неизвестно какой по счету, жизни, слетел вниз так быстро, что Маша едва успела ухватить его за шкирку.
- Ну что?! Нагулялся, страшный зверь?! Выть ты, конечно, знатно умеешь! Научишь? Может, и пригодится когда-нибудь.
Кот, намертво вцепившись в Машину куртку, удивленно молчал.
- Ладно. Не оставлять же тебя на морозе! – вздохнула Маша и потопала к подъезду. – Молоко в доме вроде есть. Чем еще котов кормят?
Тихий скорбный вой, раздавшийся за спиной, заставил Машу опомниться.
- Господи, что это я! Ты же еще…
Она оглянулась на шпица, который продолжал топтаться у дерева, и скомандовала:
- Долго тебя ждать?! Мы замерзли! Идем!
Пес кинулся вслед за ней с такой готовностью, что Маша едва успела открыть дверь в подъезд.
А дома, обогрев и накормив зверей, она развела их по разным комнатам и заперла на время.
- Посидите пока так! – она погладила поскуливающего песика. – Мне нужно съездить и узнать, как там твоя хозяйка. Не безобразничай! Это комната моей бабушки. А она беспорядка не терпит.
Хозяйку шпица выписали две недели спустя.
Маша, узнав у нее адрес дочери, с которой та была в ссоре долгое время, съездила к ней и попросила позаботиться о матери. Но шпица отдавать по первому требованию отказалась.
- У нас свои планы! Выздоравливайте! А потом заберете свою собачку.
- А вам будет не сложно о ней заботиться?
- Ну что вы! Это довольно веселое занятие! – усмехнулась Маша, вспоминая какие баталии происходили в ее доме в первую неделю после того, как она, никогда не имевшая до этого питомцев, обзавелась разом и котом, и собакой.
Кота она назвала Кузьмой, и решила оставить, посоветовавшись с бабушкой. А за воспитание шпица взялась с тем же упорством, с каким делала все в своей жизни, точно зная, что оно даст отличный результат.
Так и вышло. Шпиц, возвращенный хозяйке, вел себя тише воды ниже травы. Впрочем, проблема воя и лая по ночам отпала сама собой и так. Хозяйка его сменила, наконец, работу, и выгуливала теперь песика вовремя и не во дворе.
А Маша сдала сессию, выслала фото зачетки бабушке, чтобы порадовать ее, и собралась уже было отдохнуть пару дней, валяясь на диване в обнимку с Кузей и книжкой. Но не тут-то было.
- Девушка! – окликнул ее кто-то, когда Маша решила, что есть им с Кузьмой все-таки что-то надо, и выскочила в магазин. – Вы так и не сказали мне, как вас зовут!
Парня, который стоял под ее кленом, Маша сразу даже не узнала. Она близоруко прищурилась, разглядывая незнакомца, но ее рука сама потянулась к волосам, приглаживая их, а щеки предательски покраснели, выдавая волнение…
Маша и Сергей поженились спустя год после того, как в ее доме появились «страшные» звери. И выходя навстречу приехавшему за ней жениху, Маша чуть не грохнулась на пороге своей квартиры, когда Кузьма вцепился в подол ее кружевного платья, а его друг шпиц, который был приглашен в качестве почетного гостя вместе с хозяйкой, взвыл так, что бабушка схватилась за сердце.
- А, ну, цыц! – повела бровью Маша, отбирая у кота нежное кружево. – Не в лесу! Ведите себя прилично! Страшные звери…
Автор: Людмила Лаврова
Следующая публикация
Нет комментариев