Предыдущая публикация
Хотя бы потому, что Андрюха был виднее, чем худощавый кучерявый ее кавалер, потому что Андрюха был местным, а ещё потому, что женится он на дочке Катерины Веденеевой.
С Катериной мать когда-то вместе работала в детсадовской столовой, соперничала с ней, поучала жизни. Детсад их давно закрыли, а вот какое-то соперничество и нездоровое приглядывание за жизнью Веденеевых у матери осталось.
Аня, дочка Катерины, была чуть младше Лили. Валентине все время казалась она невзрачной, чрезмерно худой и какой-то "непростиранной" – как выражалась она. В общем, с Лилей она не шла ни в какое сравнение.
О том, что дочка, живущая в общежитии колледжа, привезет для знакомства своего парня, Валентина знала заранее. И фотографии видела, чего уж там – не понравился. Но решила – может в жизни получше будет. Перед приездом гостя усердствовала – перемыла, перескоблила всё и в доме и во дворе. Перестирала ковры, намыла окна, наготовила...
Дети приехали. Павел нехорош – кучерявый, как Пушкин, носатый и угловатый. Лилька им командует, а он подчиняется, как будто и не мужик вовсе.
– Ешь борщ-то! – командует она, и он наклоняется на тарелкой, ест как-то часто, прихлебывая, поглядывая на Лильку немного виновато.
Сердце Валентины переворачивается, она чувствует это физически, силой волей держит она приветливое лицо, а вот ноги подкашиваются.
– Лиль, курицу-то достань из духовки, выложи, что ль, на тарелку, – пропадает даже у Валентины желание блюсти стол, как положено.
Вспоминает Валентина разговор с отцом Андрея Прохорова, с директором их сельхозпредприятия. Гуляли они тогда на свадьбе у общих знакомых – Мироновых.
– А что, Валентина, отдашь свою Лильку за моего Андрюху?
– Ой, не обещаю, Егор Иванович, не обещаю. Одна она у меня, хочется выучить, а то будет, как я – тетеря темная.
– Ну, какая ж ты тетеря. Вон на пекарне какие пироги печешь, знать и дочка – хозяйкой будет.
– Рано ей ещё об этом думать, рано. Пускай поучится.
– В мать пошла, – Иваныч смотрел на Лильку, – Косы помню твои русые. Такие ж густые по спине лежали.
Валентина тогда чуть не прослезилась. Да – косы свои дочке она с лихвой передала. Да, в общем-то, как и всю жизнь свою – дочка и была ее жизненной целью, смыслом и надеждою.
Муж от Валентины ушел лет двадцать назад. Просто уехал на вахту, да и не вернулся. Написал просто, что нет у него никакого желания возвращаться, потому как дома не видит он ничего, кроме склочности тещи да жены. Мать Валентины, старая Клавдия, до самой смерти не могла простить слова эти зятю – все лучшее для него, а он – неблагодарный. Лучше б уж не писал ничего, просто бросил, да и с концами.
Тогда, на свадьбе Мироновых, казалось Валентине, что Лилька в городе получше себе кавалера найдет. Представлялся будущий зять взрослым, обеспеченным, таким, которому и отдать дочь не страшно, таким, которому и сама Валентина, ее дом, хозяйство будут очень важны. Этакий новый хозяин, плечо и для дочки, и для нее самой.
И вот привезла она это недоразумение ... Да ещё и не городской вовсе, а тоже из области, из большой семьи, с уже престарелыми родителями. И помощи ждать неоткуда. Хоть получал парень высшее образование, но не впечатлил совсем.
А Веденеевы с Прохоровыми роднятся. Это обстоятельство ещё больше усугубляло мысли о неправильном выборе дочки. То-то говорили недавно в пекарне, что директор дом новый строит. Вон оно что...
– Ир, привет! – звонила она единственной своей подруге, – Горе у меня, Ирочка, ох горе..., – плакала, рассказывая о кавалере дочери.
И такая обида взяла Валентину, такое негодование, что ночи она перестала спать. Лилька! Лилька – красавица и умница, совершает большую ошибку. Надо, надо ее вразумить!
До следующего приезда дочери Валентина только и занималась тем, что обдумывала методы вразумления. Тесто ль в пекарне замешивает – губами шевелит, речь-обращение к дочке репетирует, продает ли хлеб свежий – доводы строит, разговор их представляет. И чем больше проговаривала она разговор с Лилей, тем больше сама себя убеждала – ошибается дочь, нельзя за него замуж идти.
Лиля приехала и все вымученные стройные подготовленные доводы разлетелись на мелкие осколки, ударившись об одну фразу дочери:
– Мам, беременная я.
Казалось, добила окончательно. Но, погоревав, Валентина совсем скоро перестроилась. Может быть имелась в Валентине та особенная гордость, которая никак не позволяла опускать руки. "Не хуже других" – ради этого она была готова пойти на многое, чтоб не хуже, чем другие жила ее дочка.
– Приезжай, Ириш, на свадьбу. Замуж выдаю. Да. Надеюсь не хуже будут жить, чем другие. Ох, надеюсь, Ирочка, – звонила подруге.
Техникум летом Лиля закончила. Свадьбу сыграли по всем канонам – хорошую. С машинами, с рестораном. Родители жениха, шокированные ценами и запросами новой своей родственницы, тоже в расходах участвовали, но все равно большую часть пришлось оплатить Валентине. Взяла она и в долг у семьи брата.
Они уже решили – после учебы дети будут жить в их доме, а Валентина переедет в старую избу, доставшуюся ей от матери. Изба стояла на этой же улице, через дорогу, была стара, нужны были деньги для ее ремонта, но Валентина так решила – лишь бы дети жили хорошо, а уж она и потерпит, и поможет. Тем более скоро родится внук.
Сердце обливалось завистью, когда проходила мимо новостройки Прохоровых. Домина! Сейчас бы Лилька тут жила, а теперь она с мужем обитает в их, хоть и добротном, но старом доме... Да ещё и с этим Пашей – никчёмным зятем.
Зять сказал, что работа в городе у него уже есть, будет ездить, хоть учебу не окончил еще. Но что за работа, Валентина так и не поняла. Ерунда какая-то – за компьютером сидеть, в экран глядеть – много ль заработаешь. Она вообще не могла представить, что такой вот невзрачный, подчиняющийся ее дочери тип, может содержать семью. Надеялась, что вскоре и дочь в этом убедится.
Лиля тоже устроилась в магазин, но временно, только ради того, чтоб уйти вскоре в декрет.
Профессиональная повариха и пекарь Валентина взвалила на себя кормление молодой семьи. Каждый день носила молодым продукты, выпечку и кастрюльки с приготовленным. А когда молодые появлялись с работы, командовала:
– Та-ак, перекусили. Теперь Лилька на огород марш – морковь заросла, а ты на поливку, да замок глянь в сарае – заедает.
Молодые переглядывались и шли выполнять задания матери. Потом она выходила, проверяла исполнение и приказывала опять:
– Накрыла, идите есть ...
– Мам, может мы сами уже поужинаем?
– Так посуду мне ещё забрать надо. Гонишь что ли мать-то? Уж и поужинать вместе не хочешь? Я готовила, старалась...
– Да что ты, мам, не гоню... Вместе так вместе.
– А ты халат-то поди поменяй, старый он линялый весь. Марш-ка, переоденься, не позорься.
Валентине совсем не казалось, что она тут, у молодых, часто. Она же не весь день у них. Хватает им время, когда на работе она, или у себя – в доме матери. Совсем немного навещает-то. А за хозяйством в этом доме – ее долг следить. Не может же она запустить его, когда столько лет вела. А молодым разве доверишь? Приходят – и к телевизору. Вообще дел не видят. Особенно зять. Сразу видно – лентяй. Всё бы и сидел за своим компьютером – бездельничал.
А вот когда родился внук, Валентина практически переехала назад к себе в дом. Роды у Лили были тяжёлые, первое время мать велела ей лежать, хоть врачи и не настаивали на этом. Но лучше ведь перестраховаться...
Она открывала зятю дверь с ребенком на руках.
– Ступай, курям дай, а потом ко мне сходи, моим тоже дай, да и почисти клеть. У Антошки животик крутит, не могу оставить. А уж потом и поужинаешь.
– Может я с Антошкой, а Вы пойдете..., – несмело предлагал Павел.
– Да какое там, разе ты справишься... Я то укропную ему, то пеленочку теплую на животик... Иди уже. Ребенок ведь, мужику разве справиться.
Встретилась с Катериной Веденеевой. Она тоже стала бабушкой маленького внука. Обычный разговор молодых бабушек: а у нас, а наш...
– А прививки Вы какие делали? – заинтересовано спрашивала Валентина.
– Прививки? Ох, не знаю я. Это у родителей надо спросить, я как-то не вникала ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ...
Следующая публикация
Нет комментариев