Лена почти вернулась к полноценной самостоятельной жизни. Но благополучие это пока обманчивое. Впереди еще операции и восстановление.
В Екатеринбурге в НИИ Чаклина ей должны собрать, восстановить таз, разломанный на несколько частей.
— Получается, таз никак не прикреплен к позвоночнику, всё держится на мышцах, поэтому я хожу, — объясняет Лена. — Но в один момент позвоночник не выдержит нагрузки, поэтому надо оперировать. Мы отправляли документы в Израиль, в Финляндию, никакого ответа не получили. Судя по всему, врачи смотрели документы и видели парализованного лежачего человека, за которого нет смысла бороться. Согласились помочь в Екатеринбурге, по ОМС, когда я пришла на прием на своих ногах. Сначала операцию будут делать на 3D-модели, только потом возьмутся за меня.
Снять с паузы
— Пройдя с Леной путь от неходячего инвалида до самостоятельного человека, мы создали рабочую модель помощи таким людям, — говорит Светлана Самара.
Это тяжело физически, морально, финансово. Человек после травмы меняется. Родные не понимают, в чем проблема. Дома склоки, ругань, обиды. А дело в том, что их жизнь идет дальше, а у травмированного жизнь встала на паузу. Снять жизнь с паузы — это самое главное. У нас все подопечные замечательные ребята. Но к нам они попадают с жуткими пролежнями, когда они уже по году-два отлежали дома, когда семья уже исчерпала все свои ресурсы. У нас на базе, например, живет Рома — с тяжелой травмой, переломом шейных позвонков. Брат военный, он просто не может по своему желанию поехать к брату в другой город. У мамы инсульт случился после Роминой травмы. Здоровый, крепкий парень, шесть лет служил по контракту. Мама не может его повернуть. Мы приехали, посмотрели на всё это. И поняли: мама надорвется и Рома попадет в психоневрологический интернат.
А местный невролог просто не знает, чем ему помочь. Или еще один подопечный: парень из Оренбургской области, привезли его к нам на базу с жуткими пролежнями. Отец пастух, целый день на работе. Я спросила его: «Ты не боялся лететь в Москву?» Он мне: «Я лежал один, ко мне из подвала стала приходить крыса жрать меня. Я понял, что я для нее еда. Вот это страшно, а всё остальное ерунда». Как-то мы подсчитали: инвалид-колясочник, который травмировался в 20 лет, съест у государства за свою жизнь больше 80 миллионов: пенсии, пособия, средства реабилитации. А если его на ноги поставить, он бы работал.
— Налогами бы отдавал государству…
— Конечно. И не только налогами У нас был случай: позвонил мэр одного города, попросил помочь одной девушке. Мы взяли ее неходячую, поставили на ноги. Сейчас она воспитывает дочку. Конечно, пусть мы всё просчитали топорно, но почему не вложить, например, 10 миллионов на реабилитацию? Мы тратим бюджетные средства на качественные дорогие нейрохирургические операции, спасаем жизни, а потом всё — отправляем спасенных лежать домой, хотя надо работать с ними. Восстанавливать насколько это реально, адаптировать...
Автор Елена Панкратьева
Комментарии 53