Предыдущая публикация
По заслугам награда.
Часть 1
Вернувшись из очередной командировки, Артём увидел дома то, чего никак не мог и ожидать. Его мама о подобном беспорядке говорила: «Как в цыганском таборе во время переезда». Всё было вверх дном, будто хозяева и правду переезд затеяли.
Артём любил свой дом, даже, возможно, в глубине души, гордился им. Ещё несколько лет назад на этом месте росла трава, кучей был свален строительный мусор с соседних участков. Очень много было вложено Артёмом в эти пятнадцать соток земли – денег, времени, сил! Зато теперь здесь красовался двухэтажный особняк, а окружал его небольшой, но ухоженный сад.
Пока Артём не женился, он наслаждался здесь комфортной жизнью. В тёплое время года после работы возился в саду или в гараже, зимой любил посидеть в холле у камина, посмотреть хороший фильм, выпить бокал вина. И его молодую жену Анжелу дом тоже очаровал. Правда, Артёму стало казаться, что в просторных комнатах стало намного теснее. Анжеле нужны были не только столовая, спальня, кухня и ванная – чем обычно довольствуются многие люди. Ей потребовались: отдельное помещение для релакса и занятий йогой, зимний сад, комната для гостей и тому подобное. Кое-какие переделки уже были закончены, кое-что ещё значилось в планах. Нелегко было поддерживать всё в порядке, и хозяева наняли прислугу. Готовила кухарка, сменяли друг друга домработницы. Ни одна из них не могла в полной мере угодить Анжеле.
В конце концов, когда молодая жена отдыхала на курорте, хозяин – по рекомендации — пригласил Милу, тихую женщину невысокого роста. Когда он увидел её, то сначала посомневался — брать ли на работу. Уж больно тщедушной она показалась, вдруг не справится с нагрузкой. Но Мила оказалась старательной и трудолюбивой, и Артём был ей очень доволен. Женщина всегда молча выслушивала распоряжения хозяев, всё запоминала, ей не нужно было повторять. Поручения исполняла беспрекословно. И дом точно засиял, благодаря её заботливым рукам. Поэтому и теперь, вернувшись домой, Артём ожидал увидеть уютный холл, огонь в камине. И Мила обязательно встретила бы его, улыбнулась устало и робко, сказала бы:
— С приездом! Устали с дороги?
А вместо этого… Пыль, грязь, разбросанные вещи…Анжела никогда не утруждала себя уборкой. Халат свой не хотела поднять с пола, если тот упал. Сейчас жена выплыла в холл, губы надутые – прямо капризный маленький ребёнок.
— Как долго ты был в отъезде! Я так устала тут со всем одна управляться! — заявила она.
— А Мила тебе что, не помогала? Она заболела? — удивился Артём.
— Милу я выгнала!
— За что?! — поразился Артём.
В его представлении избавиться от наёмного служащего можно было только, если тот совершил что-то уж совсем крамольное. Например, устроил нецензурную вечеринку в хозяйской квартире. Обычно, если Артёму что-то не нравилось, он просто подзывал человека, беседовал с ним и проблема решалась. Что могла сотворить тихая Мила, он никак не мог себе представить.
— Она воровала! — заявила Анжела.
— Что у тебя пропало? Драгоценности? Вещи? Деньги?
— Твоя обожаемая домработница тащила домой сумки с едой. Прямо с таким видом, что она имеет на это право. А её, между прочим, тут кормят… бесплатно.
— Так ты бы узнала, почему она так поступала? Может быть, сложная ситуация в жизни…
— То есть? Ты хочешь сказать, что я должна вникать в жизнь прислуги?
Ситуация прояснилась поздно вечером, когда пожилая кухарка, закрыв плотно дверь, чтобы никто не подслушал, рассказала как всё было на самом деле.
— Жалость меня взяла на неё глядеть, на Милку-то. Пришла она с баночками, и говорит: «Тётя Катя, а можно мне мой обед и ужин сразу сюда сложить, я домой заберу?» Я-то уж давно вижу, что она жизнью не избалована – порой голодная утром из дома прибегает, а лишний кусок взять стесняется, разве что хлеба себе отрежет, да стакан чая нальёт.
Ну, и стала я собирать ей всего понемногу. Ведь остаётся же, Артём Иванович… То картошка в кастрюле, то плов в казане. То пара яблок лежит, всеми позабытая…Анжелика Петровна всё равно такого есть не будет, я на помойку и тащу. Самой-то мне много не надо, я одинокая, а Милка, бедолага, семью на себе тянет.
Разве ж я плохое что сделала, что остатки еды ей в банки положила? А Анжела тут такой скандал закатила! Кричала на весь дом – Милу и воровкой обзывала, и нищебродкой, и нахлебницей. Та губы закусила, слезы текут, а стоит, терпит, потому что, видать, идти ей больше некуда. Только хозяйка всё равно не сжалилась. Потребовала, чтобы Милка уходила сей же час, и на другой день на работу не возвращалась.
Артём расстроился и перед сном попытался поговорить с Анжелой. Он вспомнил предшественниц Милы. Одну из них жена выгнала за то, что та попыталась отпроситься на часок пораньше – маленький ребёнок заболел. Вся домашняя работа была уже сделана, женщина клялась и божилась, что отработает это время, но сейчас домой должен прийти врач, ей надо бежать к дочке.
— Уйдёшь — можешь завтра не приходить, — отрезала Анжела.
Другая домработница, пожилая, не пришлась ко двору из-за того, что «не умела создать нужной атмосферы». Когда Артём спросил Анжелу, что та под этим понимает, супруга только неопределённо пожала плечами:
— Ну… придут ко мне друзья, а тут такая тётка в фартуке с блюдом пирожков…
— И что в этом страшного?
— Ты себе выбираешь красивую стильную машину? Так вот, я хочу выбрать стильную прислугу, которая бы чувствовала веяния времени, вела бы дом соответствующим образом. Ладно, Катька, сидит там у себя в кухне, её никто не видит, но ведь горничная целый день мелькает у меня перед глазами…
Артём тогда был отчаянно влюблён, поэтому ничего не сказал жене. Но теперь он попробовал разобраться.
— Неужели тебе жаль было этих баночек с оставшейся едой? Может быть, такая поддержка действительно была необходима Миле?
Артём не ожидал бурной реакции, которая последовала. Анжела кричала, что муж всегда заступается за прислугу. Так всякие кухарки и горничные окончательно ей, хозяйке, не шею сядут! Нельзя быть таким мягким, нужно уметь и жесткость проявлять!
— Но зачем унижать? — не отступал Артём, — Ты что же, прямо так и достала контейнер с кашей у Милы из сумки, и заявила, что она – воровка?
— Сегодня она стащит гречневую кашу, завтра прихватит кольцо у меня из шкатулки, а послезавтра запомнит код от сейфа и оставит нас без денег, — не сдавалась жена.
Анжела была на двенадцать лет младше Артёма, и почти всегда он действительно относился к ней как к маленькому ребёнку. О своём прошлом молодая женщина никогда не рассказывала – муж знал только, что она одинока, близких нет, и поэтому жалел её ещё больше, думал, что о ней некому позаботиться, кроме него. И сейчас он постарался бы утешить жену, но не мог отделаться от мысли, что в данной истории что-то не складывается.
Артём всегда хорошо платил своим служащим. Делал им небольшие подарки к праздникам, а перед Новым годом вручал премию в конверте. И никогда никто не жаловался, а наоборот, люди боялись потерять место. Что же вынудило Людмилу забирать оставшуюся на кухне еду? «Милка всю семью не себе тянет», — вспомнил он слова кухарки. И решил в первый же выходной съездить к Миле, поговорить с ней. Возможно, даже попросить прощения за резкость жены. Если женщина ищет работу, он с удовольствием даст ей рекомендацию, ведь она трудилась у него безупречно.
Дом Милы он нашёл с трудом. Старая хрущёвка стояла в глубине квартала. Под окнами – котельная. Уже у входа в подъезд мужчина ощутил запах подвала. Затхлость, сырость… Четвёртый этаж, лифта, конечно, нет. Перед тем как ехать сюда, Артём заглянул в гастроном, и теперь нёс тяжёлый пакет с продуктами. Может быть, все эти вкусные вещи порадуют семью Милы…
Артём нажал на кнопку звонка, но за дверью была тишина. Какая досада! Кажется, никого нет дома нет. Он снова позвонил – на этот раз более продолжительно.
— Входите! Не заперто, — прозвучал из глубин квартиры старческий голос.
Артём толкнул дверь. Крошечный коридорчик «хрущёвки», где только один человек и поместится. Тут мужчина не задержался, прошёл в комнату. В последние годы обитатели подобных квартир один за другим затевали ремонты, превращая убитые «хрущёбы», то в студии, то в некие подобия маленьких европейских квартирок. Но тут был явно не тот случай.
Комнату разделяла пополам ширма. В одной её части жила, вероятно, Мила – небольшой диванчик, узкий шкаф, письменный стол, на котором стоял компьютер… Всё это больше подходило студентке из бедной семьи, чей жизненный путь только начинается, и которая ещё не успела обзавестись вещами по вкусу, довольствуется, чем придётся.
Вторая часть комнаты напоминала больничную палату. Две кровати, маленький телевизор и тумбочка, на которой теснились лекарства… На кроватях лежали старики, вероятно, муж и жена. Женщина поднесла палец к губам:
— Не шумите, пожалуйста, Пётр Семёнович уснул недавно. Я уж и отзываться вам не хотела, чтобы его не разбудить. Милочка только на четверть часа в магазин отлучилась, сейчас придёт. Вы же доктор из поликлиники, к Серёженьке пришли? Пройдите в ту комнату, он у себя. Так кашлял сегодня всю ночь… Мила уж и чай ему горячий приносила, и ножки парила – ничего не помогало. Только в больницу не забирайте, пожалуйста, он там плакать будет.
Повинуясь какому-то порыву, Артём не стал возражать, не сказал даже, что он не врач, а прошёл туда, куда ему указали. Соседняя комната была, очевидно, детской. В инвалидной коляске там сидел мальчик лет шести, чёрненький как галчонок. Почему-то это сразу бросилось в глаза. Странно, что у белокурой Милы такой смуглый и черноволосый отпрыск. Ведь ребёнок мог быть только её сыном
Часть 2
Серёжа поднял глаза на гостя. Мальчик раскладывал на столе пазлы, и появление незнакомого мужчины отвлекло его от этого занятия.
— Что, брат, болеешь? — только и нашёл, что сказать Артём.
Серёжа кивнул, и тогда мужчина вдруг вспомнил про пакет, который держал в руке.
— А я тебе тут гостинцы принёс. Может быть, чаю попьём? Ты мне скажи, где у вас тут можно чайник поставить и чашки отыскать?
— Пойдёмте, я покажу, — и мальчик довольно ловко двинулся на своём кресле на кухню.
Артём хотел было последовать за ним, но тут его взгляд приковала фотография, которая висела над постелью ребёнка. На ней была — его Анжела, вне всякого сомнения. Совсем юная, смеющаяся, в венке из ромашек.
— Кто это? — почти шёпотом спросил Артём.
— Моя мама,— откликнулся мальчик,— Так вы идите за мной.
Через четверть часа Артём накрыл раскладной столик возле постели стариков. Сюда же подъехал и Серёжа в своем кресле. Сам Артём примостился на табуретке. Конечно, мужчине не казались деликатесами продукты, которые он принёс. Хорошая колбаса, сыр, батон и масло, торт с кремовыми розами, салаты в пластиковых коробочках… Но в этой семье, наверное, давно не видели подобной роскоши. Проснулся и старик, жена помогла ему сесть в постели, подала тарелку с едой.
— Вы не удивляйтесь, — сказала женщина, — Лежачие мы оба. Сначала я слегла, позвоночник давно больной. Врачи сказали – операцию в моём возрасте делать не стоит, слишком рискованно. Сначала ещё могла по квартире ходить с чьей-то помощью, а потом и вовсе… Вон, видите, «туалет» пластиковый стоит, не к столу будет сказано. Муж ухаживал за мной, мне аж жалко его было. А потом и его инсульт разбил. Так что теперь ему хуже, чем мне. Сначала доктор вообще сказал – мол, готовьтесь. Но Милочка тут днём и ночью с отцом возилась. И гимнастика, и капельницы… Речь ему стала восстанавливать, она ведь по профессии – логопед. И всё стало потихонечку налаживаться. Только вот лежать нам с Петей всё равно до конца жизни придётся, если и будем чуть-чуть по квартире передвигаться – это, считай, чудо, очень крупно повезло. Милочке с нами морока…
А Артём не мог не задать вопрос, который его волновал сейчас больше всего:
— Скажите, пожалуйста, а почему у Серёжи в спальне портрет этой женщины? И он говорит, что это его мама? Как её зовут, кстати?
Его собеседница вздохнула, отпила немного чаю.
— Я уж поняла, что вы не доктор… Знакомый, наверное, Милы?
Артём на пару секунд замешкался, но потом снова обрёл уверенность:
— Да, когда-то учились вместе.
— Что ж вам сказать, не слишком удачно у Людмилы жизнь сложилась. Совсем на другое мы с отцом для неё надеялись.
И пожилая женщина рассказала грустную историю...
У супругов Гридневых росло две дочери — Людмила и Анжелика. Родители их были обычными тружениками. Отец работал на заводе, производящем цемент, мать трудилась почтальоном. С утра и до позднего вечера находились у старшего поколения дела. При этом особого богатства родители так и не нажили. Вот эта самая, скромная квартирка, которую получил когда-то отец и дача – четыре сотки, выданная матери. Строили домик, копали погреб, растили урожай, чтобы у дочек были витамины…
У Анны Трофимовны были золотые руки – она перешивала платьица, распускала старые свитера и вязала из них модные кофточки для дочек, словом, делала всё, что могла. Одеты девочки были не хуже большинства, голодными тоже не сидели, это самое главное, а остальное уже не так уж важно.
Старшая дочь, Мила, понимала, что достаток у семьи довольно скромный. Она жалела и берегла родителей, старалась, им помочь. Рано освоила всю работу по дому, и часто, когда мать возвращалась, квартира была уже прибрана, в кухне ждал приготовленный ужин. Мила хорошо училась, мечтала о том, чтобы поскорее окончить школу, начать самой зарабатывать.
Анжела была на семь лет младше неё, но характер имела совершенно другой. Её очень раздражало то, что семья так бедна, и нет даже дальних обеспеченных родственников. Девушка принадлежала к тому типу молодёжи, который занимает определённую позицию по отношению к родителям — для чего было нас рожать, если не можете достойно обеспечить?
Анжела постоянно кому-то завидовала. Родные дарили её одноклассницам дорогие подарки, и девушка просто не могла этого вынести. То она упоминала, что Оле на день рождения презентовали модные итальянские сапожки из натуральной кожи, то чуть не плакала, потому что Рита после Нового года пришла в школу в золотых сережках – подарке мамы.
Конечно, Гридневы любили свою младшую дочку и сделали бы всё, чтобы удовлетворить её запросы, вот только возможности у них были не те.
Самым тяжёлым оказался выпускной класс Анжелы. Мила к этому времени уже окончила педагогический институт, работала логопедом в детском саду. Анжелика же ударилась во все тяжкие. Родители заранее сдали деньги на выпускной вечер – оплатили и ресторан, и видеосъёмку, и подарки учителям. Но девушка чуть ли не каждый вечер рыдала, что она будет выглядеть хуже всех, «как нищенка», и вообще, лучше, не пойдёт на торжество, чтобы не позориться перед одноклассниками.
Мила уверяла сестру, что это не так, твердила, что Анжела очень хороша собой, а в классе у неё полно ребят из небогатых семей и не надо подстраиваться под вкусы «элиты». Тщетно. Тогда отец занял денег, и Анжелику приодели в модном салоне, а причёску ей делали в лучшей и самой дорогой парикмахерской города.
Но при этом родные даже не знали, как прошёл вечер — Анжела запретила им приходить в ресторан, а сама явилась домой только утром. С этого самого дня она считала себя самостоятельной и взрослой.
Даже от родительской фамилии отказалась, поменяла в восемнадцать лет на более удачную, как ей казалось – Королёва, но потребовала написать ее через букву Е.
Парни сменяли друг друга, никто из них в жизни Анжелы надолго не задерживался.
Анна Трофимовна была воспитана в строгих правилах, те же нормы поведения переняла и Мила, поэтому обеим было неудобно, когда Анжела заявляла, что остаётся у нового друга до утра.
— Тебя же так замуж никто не возьмёт, — один раз не выдержала мать.
— Ещё как возьмут! — фыркнула Анжела, — А мужа себе надо выбирать методом проб и ошибок. Иначе так и проживёшь всю жизнь в нищете, как ты, дорогая мамочка.
Анне Тимофеевне стало обидно до слёз. Однако вскоре она потребовалась младшей дочери. Анжела сначала не могла поверить, что беременна, а потом всё-таки с ужасом в этом убедилась. Раскованная девица снова превратилась в маленькую растерянную девочку. И близким пришлось опекать её.
Какое-то время Анжела надеялась, что отец ребёнка сделает ей предложение, поэтому всем и каждому говорила, что аборт она делать не будет. Потом оказалось, что парень уехал на родину, и ни о какой свадьбе даже и речи быть не может. Тогда Анжелика решила избавиться от ребёнка, но тут уже воспротивились родители девушки.
— Не надо нас лишать внука или внучки, — заявил отец, — Да и твое здоровье может подорваться… Вместе как-нибудь вырастим.
Позже Анжела не раз припоминала ему эти слова.
— Ох, и варила она над нами воду в эти месяцы, — вздохнула Анна Трофимовна, — Нигде не работала, целый день или дома на диване валялась или к друзьям своим уходила. Попросишь что-нибудь сделать – не станет. То её тошнит, то голова кружится. Потом рыдать стала, что разнесло её, ни в одно платье не влезает. Ох уж, мы все не могли дождаться часа, когда ребёнок на свет появится. Думали – отвлечётся наша Анжелка, полюбит малыша, и станет нормальной матерью. А там, глядишь, и встретит своего человека. Ведь, если кто её полюбит по-настоящему, то и с ребёночком возьмёт.
Но не знали мы, что наши беды только начинались
. Часть 3
Как только Серёжа родился, врачи сказали, что у него проблемы с ножками. Сначала надеялись, что массажи, да лекарства помогут. Потом стало ясно – проблема серьёзнее. Надо ждать, пока мальчик станет старше – и ему сделают операцию. Причём лучше не у нас, а где-нибудь в Москве или в Петербурге. Представляете себе, какая жизнь у матери больного ребёнка? Это ежедневный подвиг. Его же оставить нельзя – ни в ясли отдать, ни в садик. А сиделка нам не по карману.
Анжела с самого начала старалась сбежать из дома, меньше времени проводить с Серёженькой. И сначала всё легло на мои плечи. И коляску вниз снести, чтобы с внуком погулять, и наверх её потом затащить. Недолго я продержалась, со спиной становилось всё хуже, и скоро вот, совсем слегла. Муж за мной ухаживал, Анжела же наша и вовсе ушла. Перед этим у нас состоялся серьёзный разговор. Я сказала дочке, что нельзя вести себя так, как раньше. Теперь она — мать, придётся во многом себе отказывать.
Но Анжелика на это заявила, что она рожать и не собиралась, это мы её уговорили, поэтому и малыш – наш. Можем воспитывать, а можем и в детский дом сдать. Она свою жизнь гробить не собирается. Собрала вещи — только мы её и видели. Сказала, что всё равно своего добьётся и из нищеты вырвется.
В результате всё, абсолютно всё, легло на плечи Людмилы. Она стала растить племенника как сына. И по больницам с ним бегала, и в санатории ездила. А тут мы с отцом окончательно слегли, добавилось и это. Тяжёлый крест. Стараемся уж мы поменьше дочку звать, не беспокоить её лишнего, а всё равно ведь достаётся.
И помыть нас, и переодеть, и еду приготовить, и за лекарствами сбегать. Я уж порой вздыхаю: «Скорее бы нас Господь прибрал, тебе бы полегче стало!» Только Милочка этих слов слышать не может – сразу в слёзы. Говорит, живите, папа и мама, лучше я за вами ухаживать буду, чем сиротой останусь.
Одна от нас польза – пенсии наши. Серёженьке вон сколько всего нужно –одни лекарства только целое состояние стоят. Из детского садика Мила ушла – там копейки платили. То одну подработку найдёт, то другую. Не так давно ей было повезло. Устроилась к хорошему человеку дом вести, хозяйством заниматься. А на днях пришла – лица не ней нет. Упала на кровать и рыдает. Я уж кое- как до неё добралась, глажу по голове как маленькую.
— Доченька, что случилось?
— Про меня, мама, сказали, что я воровка.
Слушая рассказ Анны Трофимовны, Артём всё больше бледнел. Тут он услышал, что дверь открылась, и кто-то вошёл в квартиру. Мила. Увидев Артёма, она и смутилась, и перепугалась.
— Вы…вы… со мной разбираться пришли? — лепетала она, — Но я разрешения спросила, честно. Мне тетя Катя позволила. Ведь иначе всё равно бы выкинула еду. А я — Серёженьке принесла... Вы скажите, сколько надо денег, сколько эта еда стоила – я отдам. У мамы скоро пенсия. Я всё отдам.
— Мила, — тихо сказал Артём,— Простите меня. Я ничего не знал.
Мила смотрела на него и будто не верила.
— Дайте мне несколько дней, чтобы решить ситуацию. И… и можно мне поговорить с вами наедине?
Мила пригласила его в крохотную кухню.
— Объясните мне вот что, — попросил Артём, — Неужели Анжела ополчилась на вас за эти несчастные банки? Я ведь всё знаю только со слов Кати. Что на самом деле произошло? Ваша мама мне все рассказала, не нужно ничего скрывать..
Мила опустила голову.
— Наверное, всё-таки не за банки,— призналась она,— Вы меня на работу взяли, когда Анжелка была на курорте. Она же, как ушла тогда из семьи, так и всё. Никаких подробностей её личной жизни мы не знали. И когда я к вам пришла, я даже предположить не могла, что там сестра живёт.
Когда мы увиделись, я сначала так обрадовалась! Ведь сестрёнка младшая всё-таки. Я её растила, и скучала, когда она сбежала из дома.
А Анжелка разозлилась до жути. Стала говорить со мной, словно с чужой. Она решила, что я её отыскала, и пришла шантажировать. Денег просить. И что если она мне приличную сумму не даст – я всё вам расскажу про Серёженьку. А у меня этого и в мыслях не было. Вы сами поняли уже, наверное. Сейчас просто случайно получилось, что мы встретились
И вот Анжела решила меня выгнать. Я её так просила этого не делать! Рассказывала, как нам трудно живётся. Из постоянных доходов – только пенсии. Родительские и Серёжина, о инвалидности. Но сестра была неумолима. Она твердила, что мальчика давно пора было сдать государству – вылечить его нельзя. А я должна найти другую работу и держаться подальше от Анжелы и от вас.
Я сказала, что дождусь вашего возвращения из командировки – и если вы меня уволите, то я уйду. И тогда Анжела увидела, что я забираю остатки еды, назвала меня воровкой, устроила скандал.
— Теперь понятно,— Артём побарабанил пальцами по столу, — Так вы дайте мне несколько дней, Мила.
Мужчина сам не заметил, как доехал домой. По дороге он вспоминал слова своего друга-юриста, который несколько лет назад, когда Артём женился, настоял на оформлении брачного контракта.
— Даже если вы воспылали друг к другу неземной любовью, контракт я всё-таки составлю, — говорил приятель, — Знаю, как всё быстро меняется. Ты, Артём, даже если будешь разводиться – всегда поступишь по совести, а вот в твоей избраннице я не уверен. Дети пойдут, тогда снова придёшь ко мне, поговорим, составим новые бумаги.
И сейчас Артём был своему другу искренне благодарен. Придя домой, он сказал Анжеле только одно слово:
— Вон!
Сначала молодая женщина ничего не поняла, а разобравшись в ситуации, закатила истерику. Попыталась было всё отрицать, но быстро сообразила, что сегодня, когда существуют тесты ДНК, правду скрыть не удастся. Тогда она начала обвинять во всём сестру, твердить, что Мила всегда ей, Анжеле, завидовала, и вот сейчас вознамерилась окончательно сломать ей жизнь.
Но Артём остался глух к стенаниям Анжелы. Сказал только, что если та не соберёт вещи — он просто выбросит их.
Анжела, вытирая слёзы, спросила – куда же ей идти? У Артёма в собственности была однокомнатная квартира, она принадлежала мужчине ещё до того, как он начал строить дом. Эту «однушку» Артём переписал на Анжелу и немедленно подал на развод. Мужчина торопился, и с делами управился за короткий срок. Осталось только в назначенный день прийти в ЗАГС и расторгнуть брак.
После этого Артём вновь поехал к Гридневым.
— Мила, перебирайтесь ко мне со всем семейством, — просто сказал он.
— Как это? — не поняла она.
— Ну, я теперь холостяк, дом стоит пустой, места много. Будете, как и прежде, хозяйничать. Сами выберете комнату, где станут жить ваши родители. А Серёжу сейчас положим в клинику, я договорился, лечение будет оплачено.
— Но ведь моей зарплаты на это не хватит, — пролепетала Мила.
Артём махнул рукой.
— А, бросьте…— сказал он, — Я и так перед вами виноват. Если брошу сейчас всё на самотёк, вообще человеком себя чувствовать не буду.
…Он сам руководил переездом. Родители Милы поселились в просторной светлой комнате на первом этаже с выходом в сад. Понимая, сколько сил требуется, чтобы ухаживать за лежачими больными, Артём пригласил сиделку в помощь Миле.
Серёжу положили в клинику, известную на всю страну. Он провёл здесь несколько месяцев. Итог был вдохновляющим. Мальчик встал на ноги. Сначала он ходил неуверенно, но врачи обещали, что в будущем Сергей догонит своих сверстников. Дедушка с бабушкой написали завещание – их квартира должна в будущем отойти внуку, Артём же позаботился о том, чтобы сделать в хрущёвке хороший ремонт.
— Можно пока сдавать это жильё, деньги будут идти на санатории для Сергея. А когда парень вырастет – у него будет своя квартира, — сказал Артём Миле.
Женщина давно уже стала для него самой близкой, надежной, родной... И хотя они пока не говорила о своих отношениях друг к другу, Артём знал, что Мила испытывает к нему самые теплые и светлые чувства, и ценит его за его душу, а не из-за денег. И он точно был уверен, что Людмила – самый дорогой подарок в жизни, которым наградила его судьба.
Именно поэтому он не стал долго ждать и как только получил от Анжелики документы об отказе от сына, пришел с бумагами к Людмиле и сказал:
— Мила, Сереже срочно нужны родители. И я буду рад, если ими станем мы с тобой. Ты согласишься выйти замуж за меня?
Мила приложила руки к покрасневшим щекам и не в силах промолвить и слова, молча кивнула и тут же ощутила на своих плечах теплое прикосновение сильных рук любимого мужчины.
— Спасибо за то, что ты есть! — сказал Артем и нежно прижал к себе эту хрупкую женщину, которую он успел полюбить всем своим сердцем…
#Ирина_Кудряшова
https://dzen.ru/irina_kudryashova?share_to=link
Следующая публикация
Комментарии 10