- Ай, ай, больно! Пусти! – орала я.
Но мама с каменным лицом тянула щёткой мои густые длинные волосы. Укладывала их то в колоски, то в простые косы. То стягивала в большой ровный хвост. Пока она добивалась того, чтобы не было петухов, мне казалось, что с меня вместе с волосами стягивают лицо. Вон, лоб уже куда-то поехал. И следом глаза, и даже щёки. А корни волос болели так, что голова гудела от этой боли.
- Терпи. Что ты как маленькая?
А я была маленькой. А мне было пять лет.
- Ты должна быть красивой. – говорила мать.
Зачем и кому я это должна, она не говорила.
Пытки расчёсыванием продолжались изо дня в день. Годами. Мне хотелось любви и ласки, поговорить с мамой обо всём. Но какой там… она меня кормила, одевала и причесывала. Как куклу какую-то. А, да. Ещё помогала с уроками, и всё это тоже походило на пытку. К двенадцати годам я её просто ненавидела.
- Можно я постригусь, как все люди! – молила я. – Пусти меня. Я сама могу.
- Сама ты пойдешь в школу, как лахудра. Сиди спокойно, я тебе сказала!
Мама была в семье генералом. Отец тоже ходил по струнке и жил по её уставу. Правда при этом любил её до беспамятства. Я пыталась найти в нём поддержку, - он был мне ближе матери, - но какой там!
- Лиза, ну ты чего? Мама ж для тебя старается. И волосы у тебя красиво смотрятся. И платье вон какое замечательное.
Да! Платье. Отдельная история. Так хотелось уже влезть в джинсы и водолазку, как все одноклассники. Но мама даже не купила мне джинсы. Круглый год в платьях, которые она выбирала сама и считала красивыми. А мне ничего из выбранного ей не нравилось.
- Какие-то вещи просто неудобно делать в платьях! Гулять, например. – доказывала я матери.
- А чего неудобного? Ты что там, через заборы лазишь? – удивлялась она.
- Всяко бывает.
- Ну… купим тебе брючки. Или сошьём.
И мне хотелось выть. А маме я желала смерти. Ну, не так буквально, но чтобы она исчезла куда-нибудь.
Через три дня мне должно было исполниться тринадцать, и мама не проснулась утром. Я слышала, как суетился за стенкой отец. Как пытался дозваться её:
- Маша. Машенька! Маша, да что это такое? Маша!
Меня он не пустил в их комнату. Потом приехали люди в белых халатах. Отец что-то спрашивал у них на одной ноте, и в этой ноте звучало отчаяние. Громко и безнадёжно.
- Так случается. Остановка сердца. Вы теперь вот по этому номерочку позвоните, за ней приедут.
- Как? А вы разве…
- А нам тут уже делать нечего.
Тут врач обернулся и увидел в дверном проёме меня. Смягчился немного.
- Ладно. Вы держитесь. Мы, собственно, и сами можем вызвать.
Маму увезли. Отец весь день с кем-то говорил по телефону, куда-то уходил, приходил. Я сидела и думала: что же я наделала?! Желала-желала, и вот. Поверить в реальность происходящего было невозможно. Почему я винила себя – Бог его знает. Но винила, и очень.
В школу я в тот день, конечно, не пошла – отец вдруг стал каким-то чужим, просто забыл, что я существую. Я тогда еще не поняла, что по сути осиротела. Лишилась обоих родителей в одну секунду.
Обдумывая то, что мамы больше нет, и я сама себе хозяйка, я отправилась в кухню. Было время обеда, а в доме никто даже не завтракал ещё. Обычно мама готовила на завтрак сырники или кашу – всё свежее. Я заглянула в холодильник. Там стоял вчерашний борщ. Творога не было, значит на завтрак должна была быть каша. В морозилке лежало полно еды, но что с ней делать, я понятия не имела. Зато в дверце, ровным строем стояли яйца. Они так стояли, потому, что их держала подставка, но мне подумалось, что яйца так поставила мама. Ровненько. Теперь мамы нет, и всё пойдёт наперекосяк. Я понимала, что её больше не будет, почти тринадцать лет — это почти достаточно для такого понимания. Мама никогда не вернётся. Оттуда не возвращаются!
Когда я ставила на плиту сковородку и разбивала туда яйца, мои волосы, кое-как прихваченные резинкой, норовили распасться, высыпаться и упасть следом за яйцами в сковороду. Мои волосы… которые больше никто не будет тянуть ненавистной щёткой. Как это прекрасно! И как же это невыносимо больно… я села на пол и заревела, а над головой в сковородке скворчала моя первая самостоятельная яичница. Я обрела свободу, в которой было почему-то трудно дышать.
Отца так и не было дома. Я поела в одиночестве. Потом залезла в шкатулку в серванте, где я знала, мама хранит деньги на хозяйство. Сколько нужно на парикмахерскую? Я взяла тысячу. Дадут сдачу, если много. А вот если мало…
Оставшись без своих роскошных длинных волос и со сдачей в шестьсот рублей, я зашла в магазин и купила мороженого. Голове было легко без гривы, а на сердце – тяжело. Я потеряла мать, которую никогда не понимала и не любила. С этим нужно было как-то научиться жить.
Три года я успевала всё. Научилась готовить, убирать, учить уроки. Взяла у отца денег на свои первые джинсы. Он как будто выключился из жизни, когда умерла мама. Ходил всегда угрюмый, меня замечал редко. Диалоги в основном сводились к быту.
- Там квитанция пришла, я на стол положила.
- Угу. Спасибо.
- Курицу будешь?
- Да, конечно.
Сидел напротив меня и смотрел куда-то в стол. Едва ли он видел разницу между курицей, и картошкой, например. Ну правда, почти два года, сколько можно-то! Мамин портрет с лентой так и стоял в гостиной. Как-то я убрала его, и отец влетел ко мне в комнату с диким взглядом:
- Где она?
- Кто? – перепугалась я.
- Кто-кто? Мама твоя!
Я подумала, что он спятил.
- Пап… мама умерла.
- Ты мне напомнить решила? Спасибо! Фотография где?
Я вернула ему фото, которое просто положила в ящик. Думала, как лучше поступить – снять ленту, сменить рамку, что? Траурное фото спустя два года, это сильно, конечно.
- Давай хоть ленту уберём!
- Нет!
И он снова выставил портрет. Я снова всё делала по дому, по учёбе, и как будто жила в одиночестве. Что у него в тарелке, он не видел, хоть я и старалась. А как фото убрала, так сразу скандал.
- Чо Вовка? – спрашивала соседка, тётя Зина. – Всё горюет.
- Наверное. – пожимала я плечами. – Он мне не докладывает.
- Хозяйка вам в доме нужна. – соседка была одинокой и заинтересованной.
- Я сама в нашем доме хозяйка! – отрезала я.
От меня Зина отстала. Отца пробовала заманить к себе сломанными бытовыми приборами, но он не повёлся.
Когда подошло время окончания девятого класса, я сказала отцу:
- В колледж пойду, наверное. Школа надоела.
И тут мой давно безразличный ко всему, заросший щетиной, отец вдруг взбеленился.
- Нет! Маша хотела, чтобы ты пошла в институт!
- Пап… очнись! Мамы нет. И уже давно.
- Ты не можешь так поступить с её памятью!
- Да у меня нет о ней хорошей памяти! И я не желаю делать так, как хотела она. Я пойду в колледж.
Отец внимательно посмотрел на меня, и словно впервые увидел за все эти годы без матери.
- А где твои волосы? – ужаснулся он. – Где твои роскошные волосы, которые так любила Маша…
Это было уже слишком. Даже на мебель обращают больше внимания. Я вскочила, чтобы выбежать из дома куда глаза глядят. А дальше наступила темнота.
Очнулась я в больнице. Отец сидел на стуле рядом. Увидев, что я открыла глаза, он поднял панику и притащил, кажется, всех медработников больницы.
- Папаша, да успокойтесь вы. Всё с ней будет в порядке. От анемии не умирают. Обследуем, найдём причины, разберёмся. Скорее всего, это просто возрастное. У подростков часто бывает. Ты как себя чувствуешь, Елизавета?
- Нормально чувствую. Как обычно.
- Мы тебе переливание делаем. Потом ещё капельницу поставим. Утром анализы сдашь, и сможешь домой поехать.
- Вы что, льёте в меня чужую кровь? – я посмотрела наверх.
- Ну, да.
- Фу-у!
Врачи засмеялись и вышли. Тот, который говорил, ободряюще похлопал отца по плечу напоследок.
- Лиза, прости меня, дурака.
Отец схватил меня за руку и заплакал. Даже когда умерла мама, он не плакал. Меня это тронуло.
- Да ладно, пап.
- Да что ладно? Моему эгоизму нет оправдания.
Да уж. Спустя три года заметить, что дочь постриглась… это сильно, конечно.
- Разумеется, ты пойдёшь в колледж. В какой захочешь, в такой и пойдёшь. И готовить я сам буду.
Я закатила глаза, но сказала:
- Спасибо, пап, всё нормально, чего ты!
- И ещё… - он вытер слёзы и улыбаясь, кивнул на мою стрижку. – Тебе так очень хорошо.
Ну… хоть папа вернулся. Мой папа.
***
Источник
https://dzen.ru/malahovskaya_pen
Комментарии 11
Не любить мать за то, что она ей заплетала волосы…
Чушь…
У меня тоже были глаза на выкате, но мне и сейчас мама нужна.
В 16-17 тоже нужна мама. Она работала по сменам и я её ждала и спать не ложилась.
Что- бы не было, но желать смерти маме…