Предыдущая публикация
Бесчувственная
Автор:Анна Лебедева
По своему «ленивому» халату Наталья долго горевала. Этот халат она очень любила. Во-первых: мамин подарок. Дорогая сердцу вещь. Во-вторых: дорогая вещь! Ну, и, в-третьих: потеряла халат Зинка, потеряла, как все теряла, не задумываясь. Подумаешь, халат! Фи! Тьфу!
- Ну чего, ты, Наташа, из-за ерунды? – начинала Зина, - к шмоткам цепляться – бред!
Наталья в сердцах бросала трубку. В эти минуты она Зинку просто ненавидела. Если бы Зинка не находилась в тысяче километров от Натальи, была придушена собственной сестрой, безжалостно и хладнокровно.
У Зины все так, легко и непринужденно: потерялся зонтик – ерунда. Наталья подарила ей пальто (на бедность Зинкину подарила): теплое, красивое, чуть зауженное по талии. Радуйся, Зиночка, обновочке. Через неделю Зина «дала поносить» его какой-то подружке. Где пальто? Нет его.
А потому что все Зинке легко доставалось. Ни дня она толком не работала, высасывала деньги с родителей и случайных любовников. Привыкла «порхать» по белу свету. Никакой на нее надежды. Учиться Зине тоже лень. А зачем: она же такая красивая. У нее и так все прекрасно. Любимая доченька Галины Степановны и Николая Васильевича Огородовых. Кровиночка их и свет в оконце. Ага.
К Наталье же, младшей дочери четы Огородовых, отношение было другое. Всю свою любовь они выплеснули на Зинулю, Зиночку, Зинушу, ути-пути, Мусеньку-Зинусеньку дорогую. На Наташку никаких чувств-с не осталось. Нет, никто Наталью поедом не ел, за подснежниками в зимний лес не отправлял, на погибель под елку не сажал. Просто…
- Наташка, ну ты-то что обижаешься, дочка? Ты – девочка самостоятельная и самодостаточная. Ответственный, взрослый человек. Над тобой нависать – только раздражать. Мы и не нависаем, - объяснял Наталье отец, - а Зинка – неудачное создание. Шага лишнего без подсказки сделать не в состоянии. Все время надо контролировать. Вот мы и контролируем. Понимаешь?
Наташка понимала. И все равно было обидно. Зину берегли и жалели. Целовали, обнимали и баловали. Хвалили за какую-то ерунду. Она однажды подмела пол (мусор под палас сгребла), так у мамы столько восторгов было… Наталья каждую субботу не то что комнату свою, квартиру вылижет, коврики на снегу выколотит – «спасибо, дочка». Буднично так. Это ведь не Зина – маленький домашний божок. Красивенький талисман, свет очей Огородовых. Куда там длинноносой неуклюжей Наташке до нее, пушистой, в кудряшках, куколке Зине?
А еще больше всего раздражало – сон с сестрой в одной кровати. Родители поставили в комнате девочек большую тахту. Удобно. Мягко. Если одной спать. Но спать приходилось с Зиной. И это бесило неимоверно.
- Жалко денег – дайте хоть раскладушку! – просила Наташа.
Родители раскладушку не покупали. Вскоре стало ясно, почему.
Однажды Наташа проснулась от того, что Зинку трясло. Вот так – трясло, било и колотило. Она выгибалась дугой, а на губах выступила пена. Наталья выскочила из комнаты в ужасе:
- Папа! Мама!
Родители все поняли. Ринулись в детскую, к старшенькой.
- У Зиночки болезнь такая. Ты должна следить за ней, Наташа. Ты должна ее оберегать.
Вот тогда до Натальи дошло: ее родители не меньше больны, чем Зина. Чеканутые на всю голову. Положить ее с припадочной, не предупредив? Не объяснив ничего толком?
Ай, ну их…
Наташа стойко вытерпела еще пять лет и уехала учиться в другой город. Пусть эти придурки живут, как хотят, вместе со своей Зиночкой. С Наташи хватит!
Она теперь спала в койке одна, в комнате общежития, среди нормальных небалованных девчонок. Студенческие годы были насыщены разными интересными событиями. Помимо зачетов и зубрежки существовали танцы, дискотеки, КВН, прогулки по городу, симпатии и влюбленности, а еще настоящая дружба. Хорошо!
А Зиночка порхала. У нее тоже начался период любви и дружбы. Только с особенностями: дружила она с маргинальными личностями и любила маргинальных личностей. Или откровенных бандюганов «на районе». Любила взахлеб и «навсегда». Родители литрами глотали валерьянку. Но терпели: девочка болеет. А их девочка за четыре года успела переболеть почти всеми венерическими болезнями. Любовь…
Наташка не спорила. Она приезжала редко. Ничего не просила. Откуда у папы и мамы деньги – сами еле-еле выкручиваются. Привезет лекарства, надраит квартиру по старой памяти и уедет опять.
После получения диплома Наташа вышла замуж Вадима. Свадьбу организовали скромную: среди гостей родители и близкие друзья. Решили отметить в ресторане. Отметили хорошо, если бы не Зина. Она строила глазки жениху и постоянно терлась рядышком. Ну а что такого? Невинность из себя изображать? Бред.
Вадим понял Зину по-своему: в ресторанном туалете, куда та вползла змеёй вслед за женихом, не больно, но чувствительно приложил ее по уху:
- Ты дура совсем? – спросил.
Зина, потерев лиловое ухо, обиженно сказала:
- Сам ты дурак. Наташка тобой будет всю жизнь пользоваться. А я – один раз. Не убудет от вас.
Вадим даже растерялся. Вот это логика! Аккуратно тряхнув блудную Зину за шкирку, в доступных фразах объяснил ей, что такое хорошо и что такое плохо. Он умел объяснять, как-никак, выпускник военно-морского училища, офицер. Ему после свадьбы в море уходить, пацанов жизни учить. Что он, с родственницей не справится?
После лекции Зина обиделась и покинула торжество.
Наташа догадывалась, почему. Но прикинулась чайником. Мужу она доверяла. А устраивать разборы с Зиной не стала. Вадим и без нее во всем разобрался. Хороший, понимающий у Наташки муж. Родители ничего не заметили (или, уставшие от выкрутасов «больной» девочки, не хотели замечать), увлеченно беседовали со сватами и отдыхали душой, найдя даже какие-то общие интересы.
А потом Наталья уехала в Североморск, где служил ее Вадим. Жить было несложно: она ко всему легко привыкала. Особых запросов у нее не было. Да и какие запросы – деньги есть, служебное жилье имеется, какое никакое, а жаловаться – грех. С Вадимом легко. Подруги нашлись. А все остальное – приложится. Угнетала зима девять месяцев в году, но Наталья терпела, понимала: не хватало мужу ее истерик. Стерпится, сладится. В отпуск можно и на море уехать.
Родился сынок. Илюшка. Наташка ушла в материнство с головой. Зато не скучно теперь без Вадима. Вадиму скучно без них. Не видит, как мальчик растет. А у Наташки забот – полон рот. Счастлива ли она была? Разумеется: для счастья совсем немного и надо.
Беспокоили родители: один за другим начали болеть. «Море» пришлось отменить и выхаживать больных. Весь свой декретный отпуск Наташа провела в родном городе, около папы и мамы. Они даже не удивились тому, что она приехала, мужа бросила, считай. Все дни напролет – рядом. А ведь еще Илюшка на руках! Восприняли это, как само собой разумеющееся.
- Все в тебе хорошо, дочка, - говорил Наташе отец, - но вот чуткости немного не хватает. Ты излишне строга с Илюшей. Он еще такой маленький, а ты его так редко балуешь. Мальчикам ласка еще больше нужна, чем девочкам.
Наталья молча перестилала отцовскую постель. Мать к тому времени практически не вылезала из больницы. Зины не было – она переживала «несчастный» роман с очередным маргиналом.
Хотелось гаркнуть:
- Да что ты, папа, говоришь? Чуткости мне не хватает? А почему я, такая колода бессердечная тут, с вами вожусь, ребенка забросила, сказку забываю ему прочесть, а ваша чувствительная старшая доченька в это время таскается по мужикам? Таскается. А к матери в больницу заскочить времени не находит? А?
Но Наташа ничего не говорила. Илюха спал в бывшей их с Зинкой детской, играл с разобранной на части мясорубкой, сидя у матери в ногах, пока она возилась на родительской кухне, и не капризничал, требуя к себе особого внимания. Привык – его от мамы не дождешься, кричи не кричи. Маме некогда. У мамы, видите ли, чуткости не хватает.
Отец умер через год. И хоронила его, конечно же, Наташа. Вадим был в море. Хорошо, что его родители помогли, приехали. Были еще какие-то родственники, седьмая вода на киселе. Тетка Катя, жена брата покойного отца, неприятная баба, ходила за Натальей по пятам и гундела:
- В серванте-то сервизы дорогие, да солонка серебряная, да польский набор с графинчиком… Ты себе их забери, а то "этой" достанется. Она же все пропьет или промотает!
- А мама моя как? Не человек? – огрызалась Наташа.
- А мама твоя уже и не встает. Ей уж все равно.
- Спасибо, что вы так грамотно всю посуду пересчитали. Обойдусь как-нибудь без вашего совета!
Наташа готовила стол на поминки и жалела, что не заказала кафе: свекры возились с внуком, а она совсем замоталась на кухне. Зина явилась на похороны вся в слезах, картинно бросалась на отцовский гроб. Ее оттаскивали, а она все равно бросалась со словами:
- Папочка, папочка!
Было неприятно. Но Наташа терпела. Да и вообще у нее никаких эмоций не возникало. В голове крутилось одно: получился холодец или нет.
Холодец получился на славу. И голубцы, и салаты. Много осталось еще. Все в порядке: похоронили по-людски. Отпели по-божески. Грех судить. Теперь вот посуду вымыть, полы протереть, да еще маме укол поставить. Слава Богу, Илюшка у дедки с бабкой под крылом. Вот совсем не до него сегодня.
Мама, чистенькая и прибранная, лежала смирно. После укола Наталья привычно чмокнула ее в щеку и собралась выключить ночник. Но та вдруг попросила остаться.
- Тяжко тебе, дочка? – спросила она, - и так тут с похоронами Коли замоталась, да я еще, да гости, да сваты. Илюшка… И я – колода трухлявая.
- Мама, прекрати! Что поделать. Зато папу проводили хорошо.
- Хорошо. Он уже не мучается, - мать тяжко вздохнула, - бросил меня одну. Зину бросил. Убежал на тот свет и горя теперь не ведает. Зина где?
- Спит, мама, - вздохнула Наталья, - у нее горе.
Мать не поняла иронии в тоне Наташи. Или сделала вид, что не поняла. Она попросила Наталью открыть верхний ящик антресолей и достать оттуда большой, мягкий сверток.
- Это мы с папой тебе купили на день рождения Илюши. Думали: соберемся, приедем в Североморск… А видишь, как вышло. Все не так, все по-дурацки…
Как это назвать? Совпадение? Воля свыше? Наталья не знала. Но факт оставался фактом – мама покинула белый свет, тютелька-в-тютельку по окончанию декретного отпуска. Все три года Наталья прожила здесь, она уже забыла и суровый нрав Североморска, и полярное сияние, и белые сопки. И мужа бы забыла, если бы он не приезжал в отпуск. Помогал жене. Играл с сыном, учил его говорить. Ничего страшного. У космонавтов хуже. Там мужья вообще не на земле работают, что же поделать. А тут – час на самолете до Питера, два на автобусе до городка.
Конечно, были волнения: Илюшке в детский сад устраиваться пора. Где его устраивать? А в остальном – рабочие будни. И мамочка. Совсем уже угасшая. Прозрачная. Она не теряла себя, была в здравом уме и ясной памяти. Не страдала от болей – мощные лекарства блокировали боли. Просто слабость. Невыносимая слабость. Такая, что и глаза открыть невозможно. Однако, в свой самый последний день она взяла Наташину руку своими сухонькими, совсем прозрачными лапками и… поцеловала ее.
Наташе этого было вполне достаточно. Илюшка, крутившийся рядом, подлез к бабушке с другого края.
- Ба! Бубуська, ты болелешь?
- Болею, мальчик.
- А когда ты выздоловись?
Бабушка лишь молча погладила ребенка по макушке.
Вадим в море. Папа умер. Зина жила у очередного «любимого». Мать привыкла к ее постоянному отсутствию. Да все привыкли: не удивлялись, не обижались. Разве обижаются люди на кошек, гуляющих сами по себе? Нет. Такова природа кошки, чего уж теперь. Все заботы о похоронах, как всегда легли на плечи Натальи.
- Зина, мама умерла, - в этот раз она сумела дозвониться до сестры.
- А! Ой! Все, я не могу больше, - Зинка бросила трубку.
Наталья звонила ей еще много раз. Ничего не требовалось – просто прийти. Но телефон был «вне зоне действия сети». Зина на похороны не пришла.
Тетка Катя вновь рыскала хищным взглядом по шкафам и вновь советовала забрать «ценности».
- Слушай, тетя Катя, иди ты в… - Наталья забыла про приличия.
В голове крутилось совсем другое: на кого оставлять квартиру, кому за нее платить. Сама так и не выписалась отсюда, в Североморске ведь временная прописка. Если что – долги перейдут на нее… А потом решила платить. Все-таки, отличная трешка. Наследство, все-таки. Не переломится – заплатит. Спокойнее. Уезжая – закрыла дверь. Ключ у Зинки найдется. А не надеется – плевать. Задолбало нянчиться.
Вернулась в Североморск. Жизнь вошла в нормальную колею. Сын отправился в садик. Завел друзей. Началась пора хулиганства и множества вопросов. Все, как у всех. Вадим уходил в море, потом возвращался: мир, любовь, счастье. Наталье даже нравилась разлука. Разлука укрепляет любовь. Они никогда друг другу не наскучат. И острота ощущений никуда не девается.
У Натальи была сменная работа. Сутки через трое. Когда она уходила на дежурство, Илюха оставался в саду на ночь. Он не плакал и не капризничал, понимал, что это работа. Очень ответственная работа у мамы. У папы – почетная. А у мамы – ответственная. Надо потерпеть. А плакать мальчикам вообще стыдно! Папа ведь не плачет перед разлукой. И даже мама! Лучше вести себя хорошо, потерпеть. Если Илюша будет вести себя хорошо, то целых раз, два, три дня они с мамой будут вместе!
Да, эти «раз, два, три» дня она была с сыном. Иногда забирала Илюху с тихого часа. Знала – для детсадовцев это – высший пилотаж. Всем спать надо, а Илюха уходит. Ура! Иногда, в ненастную погоду Наташа оставляла Илью дома. Это тоже был высший пилотаж. Они спали до одиннадцати дня, а потом вместе жарили сырники. Илья уже знал, когда приходит такой праздничный «прогульный» день. В этот день мама не снимала свой «ленивый халат». Красивый такой халат: голубой, голубой, мягкий, мягкий, пушистый и вкусно пахнет. Мама все смеялась:
- Хоть совсем не надевай этот ужасный ленивый халатище! Никуда не хочется! А на улице ужасный морозище! А давай дома останемся? Будем печь блинчики. Или сырники. Чего тебе больше хочется, Илюшка?
Илье было все равно. Он радовался тому, что они с мамой сегодня вместе. Можно заснуть с мамой рядом, ткнувшись носом в ленивый халат, вдыхать запах маминых духов и думать о всяких хороших вещах: о том, что летом папа и мама отвезут его на Черное море, которое очень теплое и очень соленое, о том, что вечером можно выпросить у мамы мороженое из холодильника или шоколадку с орешками. И мультики посмотреть. И сказку послушать! Хорошо, что есть этот мамин халат!
И в этот раз море пришлось отменить! В кои веки позвонила сестра. Она была коротка:
- Наташка, у меня беда! Меня в больницу положили. Ни вещей, ничего!
- Зина, ты в своем уме? Где ты, и где мы?
- Наташка! – голос сестры был полон отчаяния, - спаси меня! Больше не к кому! Я ведь ни на три дня, а на несколько месяцев ложусь! У меня даже трусов на смену нет!
Наталья так и села. Спросила о диагнозе. Чуть не упала со стула.
- Как? Как ты умудрилась, Зинка, чума ты такая! Дурища! Сволочуга!
- Так. Помоги мне, ну помоги!
Ну… Помогла, куда деваться. Сумку собирала в жуткой спешке. Илюшку брать с собой не решилась. Решила завести сына к бабушке и дедушке. Не место в квартире родителей ребенку! Ну какова тварь, а?
Зинка целый месяц кашляла и температурила. Температура доходила до критической метки. Силы быстро покидали ее. Один раз она потеряла сознание прямо в магазине. Увезли на скорой, взяли анализы и… в срочном порядке отправили в изолятор, а оттуда – в Тихвин, в спецбольницу для туберкулезных больных.
Наташа пулей слетала на рынок: купила несколько смен нижнего белья, пару ночнушек, носочки, платочки, футболочки, тапочки. Мыло, шампунь, расческу, косметику. Ругалась… Все это можно было и в Тихвине купить, а не таскать с собой тяжеленную сумку, но растерялась Наташа, бывает такое, что ж, поделать. И самым ее глупым порывом была упаковка голубого халата. Дурь. Отдать сестре любимый халат.
Рассуждать на эту тему некогда – через два часа – самолет.
***
Разговаривать они могли через стеклянную стену. Зина была похожа на говорящий скелет. Желтый цвет лица, глубоко запавшие глаза…
- Наташенька, Наташка! Слава богу. Ты у меня есть…
Наташа терпеливо сносила Зинкины капризы, каждый день выслушивала нытье и жалобы на жизнь. Понятно, больница – не санаторий. Зина звонила, плакала, звонила, плакала, отнимая у сестры время, хорошее настроение, высасывала жизненные силы, лишая энергии… Но… Наташа терпела.
«Кто, если не я» - ну какая глупость, Господи…
Глупость, ерунда… Но они справились!
Но вскоре Зина потеряла халат. Просто потеряла.
- А что такого? Подумаешь, халат… Наташа, ты мне не поможешь документы на инвалидность оформить?
Вот тогда Наталья в первый раз в своей жизни оборвала разговор с сестрой.
Объяснить свой поступок Наталья не могла. Душой понимала, но выразить словами не получалось.
Илюшка помог. В один из «ленивых» дней, когда все давно уже закончилось, он спросил:
- Мам, а куда подевался твой «лентяйский» халат?
Взрослая женщина, самостоятельная и рассудительная, она вдруг рассказала сыну – куда.
- Правда, мне так жаль этой вещи, так жаль. Тетя Зина его потеряла. Говорит, что забыла в сумку положить.
Мальчишка сразу понял внутреннее состояние матери.
- Тетя Зина поступила плохо. Ты ей подарила любовь, а она просто забыла про нее.
Наташа внимательно посмотрела на сына.
- Как ты сказал?
Тот ответил ей многозначительным, глубоким, совсем недетским взглядом:
- Ну… этот халат очень мягкий и пушистый. И вкусно пахнул. И ты в нем была не такой строгой. Вообще не строгой. И мы жарили сырники. Ты меня любила больше, когда надевала халат. Халат для любви! Значит, ты очень хотела подарить любовь тете Зине!
Как он был прав. Как прав!
Наталья поцеловала Илюшку в вихрастую макушку. До чего чуткий ребенок, до чего тонкая душа у мальчишки!
- Я тебя очень люблю, и без халата люблю больше всех на свете!
***
Зина получила инвалидность.
Сначала она была ужасно худой. Потом начала стремительно набирать вес. А потом снова похудела. Как гармошка: туда-сюда. Теперь ей нужно было беречь себя, следить за собой, отказаться от вредных привычек.
Поначалу Наталья помогала ей. Но так долго продолжаться не могло – своя собственная семья требовала внимания и заботы. Общение постепенно сошло на нет: редкие звонки, пара-тройка слов, не более. Ведь раньше Зина не баловала вниманием Наташу, и та привыкла. Не надоедать. Не нависать. Зина Наталью найдет и сама позвонит, если захочет.
Оказывается, так поступать было нельзя. В последнее время все чаще и чаще на голову Натальи посыпались упреки:
- Ты волнуешься только из-за шмоток. Ты думаешь только о себе. Тебе все равно, как там твоя родная сестра!
Вот те раз! Вот это номер!
- Ты бесчувственная эгоистка! Мне так одиноко! Неужели тебе совсем неинтересно?
Наверное, Зина не в самую добрую минуту задумала предъявлять претензии. В Наталье вспыхнуло что-то нехорошее. Она не оправдывалась, не пыталась даже успокоить Зину.
- Ты права. Мне совсем не интересно, как ты живешь. Да. Я думаю только о себе. О себе, о своем муже и своем ребенке. Извини.
Наталья отключила телефон. Немного помедлив, занесла сестру в «черный список».
Она потом переживала, что… совсем не переживала о размолвке. Вадим отмел все ее сомнения.
- Хватит жить жизнью неблагодарного человека. Просто ты везешь. А она едет. Она всегда ездила на тех, кто покорно тащит свой воз. А теперь пусть ходит пешком.
- А совесть, Вадик?
- А почему бы тебе в кои веки не пожить без совести? Ну просто для себя пожить?
В этом году Наташина семья наконец-то отправилась в отпуск на море.
***
Источник 
https://dzen.ru/knigoteka
https://dzen.ru/knigoteka
Следующая публикация
Комментарии 16
Всё верно... На первом месте семья а Наташа флаг корабля... Вадим прав: не твой воз и не тебе его тащить...
А Зиночка любила кататься на чужих саночках, пусть теперь полюбит свои саночки возить...