Предыдущая публикация
Особенно любили заглядывать в медпункт неженатые парни, сказывались якобы больными.
Она горло посмотрит, через трубку грудь и спину прослушает. Пациенты с замиранием сердца принимают прикосновения Ксюшиных рук. Улыбнётся фельдшерица, чуб потреплет: «Иди, здоров»…
Июнь в тот год выдался жарким. Младший брат Ксении Николай пришёл однажды на реку со своим другом Василием, с которым только что окончил техникум.
Послышался размеренный всплеск, а затем, будто русалка встала во весь рост из воды. Короткое ситцевое платье обтягивало девичью стройную фигуру, подчёркивая её покатые плечи, упругую грудь, бёдра. Вода стекала с платья и струйками устремлялась по длинным ногам. Ксюша скрутила в жгут густые, ниже пояса белокурые волосы, отжав воду, опять разбросала их по спине и плечам. Она подошла к парням, внимательным взглядом синих глаз окинула курчавую шевелюру незнакомца. Василий зачарованно смотрел на девушку, не в силах оторвать от неё глаз и произнести что-то членораздельное.
- Вода, как парное молоко. Грех не искупаться, – сказала Ксюша мягким грудным голосом и, улыбнувшись, лёгкой походкой пошла по раскалённому песку.
- Осторожно, друг! Рот закрой! – захохотал Николай, толкая Василия в плечо. – У Ксюши жених есть. Он тракторист, друг нашего старшего брата Андрея. Степаном зовут. Серьёзный, взрослый. Нечета нам с тобой «салагам». Свадьба у них в августе.
Только с той минуты Василий, как говорят, стал сам не свой. Жил он вдвоём с матерью в соседней деревне. Работал слесарем в совхозной мастерской. Чинит ли он плуг или деталь для трактора какую-то вытачивает, а перед глазами всё Ксюша стоит с распущенными волосами и смотрит на него глазами как синее небо.
Вопреки предупреждениям Николая, стал Василий часто появляться в Ксюшином селе: то в медпункт заглянет, то на реке появится именно в тот момент, когда девушка купается, а иногда и домой придёт к другу Коле. Встречи были невинные, но радостные, разговоры оживлённые. А Ксения с приближением даты свадьбы со Степаном молчаливее стала. Сердце её грусть томила, по ночам вздыхала, снились ласковый взгляд карих глаз Василия да жгучая как смоль его шевелюра.
Настал субботний день, когда братья уж и лошадей запрягли в телегу, сестрино приданое погрузили: перины, подушки, шифоньер новый, наряды невестины, чтобы везти в дом жениха.
Приспичило Ксении на работу в медпункт на минутку сбегать. Так и сказала родным «на минутку». Приходит, а там Василий как часовой у закрытой двери стоит. Затрепетало сердце у обоих, в глаза друг дружке глядят.
- Ксюша! Ведь любишь ты меня, а не Степана. И я тебя больше жизни люблю.
- Ты ведь, Васенька, моложе меня на два года. Не вправе была я любить тебя. А вот люблю, и сделать ничего не могу с собой.
- Так зачем же тебе эта свадьба? Давай убежим прямо сейчас.
Неведомая сила подтолкнула их друг к дружке. Взялись за руки и побежали напрямик через берёзовую рощу в деревню, где жил Василий.
- Мама, я жену себе украл у Степана из соседнего села, – сказал Василий, появившись с Ксюшей на пороге родного дома.
Всплеснула руками Мария Фёдоровна в тревоге.
- Боюсь, не к добру это, дети, – прослезилась она, но Ксюшу обняла, прижала к груди, голову её белокурую погладила, в глаза заглянула.
– Выдержишь ли?-
А в родительском доме невесты переполох. Где Ксюша? Что случилось? -Степан побежал в медпункт. Закрыто! В соседний дом спрашивать пошёл. Там и получил ответ:
- Бросила тебя твоя невеста! С Василием, взявшись за руки, убежали!
Будто кувалдой по голове ударили Степана эти слова. Кровь в висках застучала, обратно еле доплёлся. Оскорблённые чувства взыграли.
- Не нужна мне ваша невеста! Опозорила она меня! И вас знать всех не желаю! – крикнул Степан и, обхватив руками голову, быстро зашагал прочь.
Ксюшина мать Настасья Петровна зарыдала в голос. Отец Прохор Иванович сурово нахмурил брови, сжал кулаки, приказал Андрею и Николаю приданое сбросить с телеги на землю.
- Поехали возвращать беглянку! – кивнул он сыновьям.
Хлестнул отец в сердцах лошадь кнутом, покатил с сыновьями в деревню к Василию.
Издали услышала Мария приближающийся грохот колёс по укатанному большаку. Сердце её забилось, предчувствуя неладное.
- Убегайте, дети, в рощу: беда несётся к нам на телеге, – успела предупредить мать Василия и Ксению…
- Где!? Куда!? – кричал в ярости Прохор, заглядывая во все уголки хаты и подворья.
- Нету. Не знаю, не ведаю, – отвечала Мария Фёдоровна сквозь слёзы.
- В рощу! – вне себя от ярости закричал Прохор Иванович.
Плутая между берёзами, бежали Василий и Ксюша, не зная, куда им спрятаться. Беглецов догнали. Бил их Прохор, не жалея сил запасными вожжами, да старший Андрей помогал ему. Обессиленные от побоев, лежали Василий и Ксения на земле.
- Николай, привяжи его, – кивнул Прохор в сторону Василия, – к стволу берёзы. – А этой руки свяжи, да на телегу погрузи, – приказал он Андрею.
Прислонил Коля кое-как к берёзе Василия, обмотал вокруг верёвкой, вместо узла воздушную петлю сделал и один конец в руку ему сунул. На прощанье прошептал:
- Прости, друг. Предупреждал я тебя, чтобы не связывался с сестрой. Не послушался ты. Очухаешься, потяни за конец.-
Только тронулась телега, очнулась Ксюша.
- Отпустите меня, – прошептала она. – Не будет мне жизни в нашем селе. Любить Василия мне всё равно не запретите.-
Пуще прежнего разозлился отец.
- А что, ты разве имеешь теперь право на жизнь? Позорница! Повесить тебя мало! – словами, как раскалённым железом, припечатывал Прохор сознание Ксюши.
- Вешай! – что есть силы, крикнула Ксения.
- Вот как! – ответил Прохор и остановил лошадь. – Тащи её, Андрей, к дереву.
Не помня себя, он схватил вожжи и накинул петлю на шею Ксении. Она оперлась спиной о берёзу и не сопротивлялась.
- Фашисты, – произнесла Ксюша спокойно.
Николай не ожидал от отца такой жестокости. Бросился он перед ним на колени и взмолился:
- Опомнись, батя! Меня лучше повесь!-
На одного сына посмотрел Прохор, на другого. Вид был такой, будто разум к нему только что вернулся.
- Живи, – взглянув последний раз на дочь, буркнул он.
Горькой слезой скатилось Ксюшино тело по стволу берёзы.
Василий пришёл в себя. Почувствовал в руке конец верёвки, дёрнул, кое-как освободился. Ползком двинулся по дороге, непрестанно повторяя:
- Ксюша, Ксюша, Ксюша.
- Я здесь, – наконец услышал он.
Ночь укрыла несчастных, отдых дала их изнурённым телам.
Мария Фёдоровна сама была в шоке от случившегося. Надеялась, что убежали, спрятались дети, вот-вот вернутся. А их нет и нет. Не стала ждать рассвета. Бегом поспешила по укатанной дороге, что вела в рощу. Темень, шорох, чьё-то уханье среди деревьев и кустарников, в глазах рябит. Только месяц да звёзды помогают. Сердце замирает. Остановится, отдышится, прислушается, позовёт негромко: «Вася, Ксюша, дети, отзовитесь!». Так и пробежала около двух километров. Села на обочине дороги и заплакала. Вдруг слышит слабый голос сына:
- Мама, здесь мы.-
На противоположной стороне дороги под берёзой и нашла Мария детей своих. Рассвет забрезжил. Где идти помогала, где на себе тянула то Ксюшу, то Василия. Добрались до дома. Благо, что стоял он на самом краю деревни.
Целый месяц выхаживала Мария Фёдоровна сына и невестку: травяными отварами поила, мазями да разными примочками ссадины и рубцы от верёвок лечила. А ещё через месяц в сельском Совете расписались молодые и скромную свадьбу сыграли.
Случилось в день свадьбы в селе, где жили родные Ксении, роковое событие. Женщина из Васиной деревни приехала в село к своей сестре, да у колодца встретила Ксюшину маму.
- Что ж ты, Настасья Петровна, не на свадьбе? Дочка твоя замуж сегодня выходит. Говорят, беременна она уже, – сообщила «доброжелательница».
Вздрогнула Настасья. Коромысло не удержала, вёдра покатились. Выпрямилась, глаза наполнились слезами пополам с обидой и ненавистью.
- Нет у меня дочки! Нет у меня зятя! Сколько сил, сколько денег было потрачено на подготовку свадьбы со Степаном! Пусть будет проклята их окаянная любовь! И ребёнок пусть родится у них больной, чтобы горче им было!-
От таких слов-проклятий поспешила женщина поскорее уйти, а вернувшись в родную деревню, не смогла умолчать. Все судили – рядили да каждый на свой лад: одни жалели молодых, другие осуждали.
Время шло. В июне у Ксюши и Василия родился сын. Никиткой назвали. Радовались первенцу. Пока был в люльке да в пелёнках, ничего не замечали. Но вскоре увидели: правая ручка и правая ножка, будто мёртвые. Врачи произнесли три страшные буквы: ДЦП. В доме Василия поселилась тоска, в сердцах родителей – нестерпимая боль.
Вся деревня судачила о проклятиях, что наслала на Ксюшу родная мать. Слухи дошли и до Настасьи Петровны. Прибежала она к Василию и Ксюше. С порога на колени бросилась, умоляла простить её.
- Выпроводи, Вася, скорее эту женщину, – сказала в ответ Ксения. Не хочу видеть возле себя чужих людей…
Василий работал, семью обеспечивал. Ксюша всё с сыночком, ни на минутку его не оставляла. От горя и слёз синие глаза стали блёкнуть. Годик Никитке исполнился. Кто-то надоумил свозить ребёнка к Святому Источнику, который за рекой находится у кромки большого леса.
До переправы на лошади доехали. Паромщик через реку перевёз, путь указал:
- Километра полтора вдоль реки пройдёте, никуда не сворачивая. Избушку увидите. Живёт там бабушка Варя. Говорят, сто лет ей уже. Источник рядом, она вам и покажет его.
Стоит старушка, поджидает: будто знала, что Василий с Ксюшей Никитку сюда принесут. А взгляд у столетней Варвары молодой, добрый, проницательный, глаза лучистые.
- Давно вам сюда надо было явиться.
У небольшого взгорка, покрытого кустарником, из-под двух больших валунов бьёт ключом животворный источник. Проложив себе небольшое русло длиной в двадцать метров, искрится в нём вода, жемчугом переливается, а потом неожиданно исчезает в зарослях.
- Помолитесь сначала. Поблагодарите Матерь Божию, попросите исцелить дитя ваше. Тельце сыночка омойте, сами умойтесь. Святой водички попейте. Она услышит вас, – сказала бабушка Варя и пошла вдоль ручейка. Вдруг неожиданно повернулась, будто забыла предупредить о чём-то. – Черника да земляника уродилась нынче как никогда. Тропинка приведёт вас к опушке, где ягодами всё усеяно. А гору, если увидите, обойдите: там вход в другой мир притаился. Но если взберётесь, долго не задерживайтесь…
Да как же не взобраться на эту внезапно открывшуюся взору высокую гору, если красота неописуемая! Стоят ели, как пирамиды, от подножия до самой вершины, трава ярким изумрудным ковром между ними стелется, всё сияет на солнце.
Сила после источника в теле появилась, боль покинула душу, дышится легко и свободно. Взобрались на вершину, будто на крыльях взлетели. Оглянулись Ксюша с Василием вокруг – вся округа далеко, как на ладони видна: и Ксюшино село, и деревня Василия, и роща берёзовая, и река извилистой лентой вьётся. Поставила Ксюша лукошко, наполненное ягодами. Василий пиджак расстелил, Никитку усадил. Личико ребёнка порозовело, улыбается, то на мать смотрит, то на отца. Встать пытается. Взглянули друг на дружку Ксюша с Василием, на сыночка дивятся – сердца любовью переполнились…
- Вася, я знаю, что нужно нам сделать. – Василий с надеждой на Ксюшу смотрит, ждёт. – Повиниться перед родителями надо, прощение попросить у них и у тех, кому боль душевную причинили. А всех, кто нас обидел – простить. Помириться со всеми…
К Святому Источнику вернулись, а там их уже бабушка Варя поджидает:
- Вы правильное решение приняли и обязательно счастливы будете. Поторопитесь только.-
(НИКИ-ТИНА)
Следующая публикация
Нет комментариев