Всё самое интересное из сети

С годами чувства не слабели, а только крепли на зависть окружающим. За семь лет между ними ни разу не пробежала черная кошка. Единственное, что Стас посматривая вокруг, понемногу, глубоко в себе начал мучиться вечным спутником семейного счастья-ревностью. Будучи по природе человеком выдержанным Стас не позволял этому пороку выплеснуться наружу давя все сомнения в себе. Хотя кто знает, какие бури бушевали в глубине души подводника, видя восхищенные взгляды мужчин направленные на жену, и слушая комплименты и любезности сослуживцев на праздничных саммитах. Но тем не менее внешне заметно не было, и даже Лариса сомнений и тревоги мужа не замечала, да и не хотела. А вот Стас незаметно созревал, прямо как прыщ перед тем, как лопнуть. Корабль уходил в море на контрольный выход. Схема отработанная и привычная. Десять дней тревог и нервотрепки плюс десять бессонных ночей. Рано утром Стас попрощался с женой, поцеловал спящего сына, и пообещав вернуться через десять суток отправился выполнять конституционный долг. Моря выдались нелегкие, то тут, то там намертво отказывалась работать мат.часть. Стас служил в механических силах и порядком намучился днем и ночью латая капризную технику. Тем обиднее было решение старшего на выходе командира дивизии на седьмой день идти в базу, по причине массовой неисправности технической части корабля. Злость и раздражение Стаса скрашивала лишь одна мысль: теплый бок жены стал на три дня ближе. А так, как на мужское достоинство и силу соскучившийся каплей не жаловался, то весь путь домой провел на подъеме, рисуя в мыслях одну картину за другой. По традиции в базу вернулись поздно вечером. Когда чехарда с выводом ГЭУ закончилась, Стас даже не опрокинув традиционную стопку спирта за прибытие, словно жеребец поскакал домой. Смакуя процесс возложения головы на пышную грудь законной супруги Стас домчался до дома, рывком поднялся на третий этаж и затормозил перед родной дверью. Было начало второго ночи. Мои спять-подумал Стас. Не ждут и представил как неслышно разденется и запрыгнет в постель к Ларисе, удивление той, и все последующее безобразие: Как можно аккуратнее вставив ключ дрожащий от нетерпения Стас тихонько повернул его и протиснулся в прихожую. Механиком каплей был отменным, замок регулярно смазывал, и тот его не подвел. К большому разочарованию жена судя по всему не спала. Из за неплотно прикрытой двери спальни падал луч света и что-то слышалось. Что именно Стас не понял, и не раздеваясь, даже не снимая фуражки на цыпочках подкрался поближе. Под ложечкой засосало. Сквозь створ двери его глазам предстала картина не снившаяся даже в самом страшном сне. Горел ночник. На его супружеском ложе бесстыдно раскинув ноги и раскидав по подушке белокурые волосы лежала женщина. Все остальное закрывала фигура обнаженного мужчины ритмично задиравшего зад к потолку. Женщина стонала во весь голос, его жена стонала как, как никогда не стонала с ним. Стас был убит на месте. Вся жизнь рухнула в одночасье. Сколько он простоял в полу парализованном состоянии неизвестно. Но когда Стас очнулся за свои поступки он уже не отвечал. В милицейский протоколах это называется: в состоянии тяжелого душевного потрясения. Охваченный пламенем мщения за поруганную супружескую честь Стас начал судорожно искать кобуру на поясе. Ее естественно не было. Кортика тоже. Стас ринулся на кухню. Первое, что попало под руку была вилка. Красивая мельхиоровая вилка из набора подаренного им на свадьбу. Зажав в крепкой офицерской руке неуставное холодное оружие Стас метнулся обратно к спальне. Ворвавшись как торнадо в обитель изменщицы, перехватив для верности вилку второй рукой, униженный офицер от души размахнулся и: Рука оскорбленного военного не дрогнула. Вилка описав широкую дугу почти полностью погрузилась аккурат посередине движущихся ляжек прелюбодея. Описать раздавшийся после удара крик я не решусь. Ветеран войны приехавший в гости к сыну, в квартиру по соседству, переживший блокадный Ленинград и штурм Берлина рассказывал, что проснулся с криком Бомбы!!! и поднял на ноги всю семью. Причем в отсутствии бомбежки и пострадавших его убеждали всей семьей минут сорок. И хотя спать он потом лег, но в отсутствии погибших и разрушений сомневался до самого отъезда. У соседей сверху описались дети, и чуть не наложили в штаны родители по причине непередаваемого ультразвукового воздействия. А овчарка других соседей выла до утра, оплакивая чью-то собачью жизнь. Оставив орудие мщения торчать в анусе осквернителя, Стас резко развернулся и почти строевым шагом вышел из спальни. У него оставалось одно желание: покинуть ставший чужим дом, хорошенько надраться и утром забрать вещи. О содеянном Стас как то не задумывался. На удивление в прихожей уже горел свет. И еще в ней стояла Лариса собственной персоной, в домашнем халатике и с полотенцем на голове. Красивая и соблазнительная. Для потерявшего все жизненные ориентиры Стаса потрясений на этот вечер оказалось достаточно. Со стороны это напоминало детскую игру замри. Онемению Стас не подвергся, но слова из себя выдавил с большим трудом. — А там кто? Дрожащая рука показала неопределенно назад. — Да твой брат Сережка с женой. Его же к нам перевели. Я им спальню уступила, пока тебя нет. А сама с сыном. . Да, что за крики-то там? — Я: понимаешь: тут: вилка: — А я мыться ходила. Днем напор слабый, а ночью ничего. Слушай Стасик, у них кажется что-то случилось: — Ага, -только и сказал Стас и грохнулся в обморок. . То, что брат переводится к ним, что у него жена тоже блондинка, что приехать они должны были именно сейчас Стас конечно помнил, но красная пелена упавшая на глаза заслонила все, да и кто бы мог подумать! В итоге все закончилось лучше, чем можно было ожидать. Задницу Сереже заштопали. Военврач в госпитале с трудом выдернув вилку долго выражал восхищение богатырским ударом, а закончив операцию похлопал Сергея по филейной части и обрадовал: — Геморроя не будет никогда! У тебя там труба, без сучков и задоринок. Нефтепровод! Помолчал, и хмыкнув записал в журнале, что больной сел на гвоздь. Сидеть на стуле по человечески Сергей разучился надолго. Первое время плакал, когда шел в гальюн по большой нужде, и рыдал когда возвращался. Потом привык. Сейчас и не помнит наверное времена, когда сравнивал унитаз с электрическим стулом. Сережиной жене Лене расклинившиеся ноги сводили четыре медсестры и хирург. Свели с трудом. А заикалась она всего три месяца. Да и то только в постели. В общем все закончилось хорошо. Как говориться малой кровью. Ячейка общества не распалась, семья сохранена. Жизнь продолжалась. Стас и Лариса так-же гуляли держась за руки и воркуя словно голуби. Солнце так-же светило, и корабли так-же уходили в море. Вот только Лариса стала убирать по шкафам все острое, вплоть до зубочистки, а Стас приходя домой звонил в дверь по пять минут, и ждал пока ему откроют. Что касается Сергея и его жены, то они хоть и простили Стаса, но ночевать у брата никогда больше не оставались… (Автор: Из сети)

В квартире был просто какой то бедлам. Вынесено практически все, что имело хоть какую то ценность - диван, палас, холодильник. А так же - постельное белье, хорошая посуда (старую оставил нам с барского плеча), ну там по мелочи - полотенца, сковорода и т д. Вы представляете - мужчина 33 лет собирает ложки, кружки, старую сковородку. В тот момент я не знала то ли плакать, то ли смеяться. Сын правда был в шоке и спрашивал что произошло в нашей квартире. А я даже не знала как правильно до него донести тот факт, что его обчистил собственный папаша. Я думала такое только в кино бывает и когда слышала подобные истории - не верила до конца. Ну не может мужчина у своих детей отбирать сковородки и чашки! А нет, оказывается может. Взяв себя в руки я как можно веселее сказала сыну что нам предстоит генеральная уборка, что мы теперь по своему вкусу сделаем все в квартире и купим новое постепенно. Зайдя в ванную, чтобы набрать воды для уборки, обнаружила, что водонагревателя тоже нет😳. Тут уже я не выдержала и набрала номер пока еще мужа с тем, чтобы уточнить - зачем он так поступил с нами, и прежде всего со своим сыном. Ответ убил - мне тоже нужно начинать новую жизнь. И то, что скоро нам будет даже не помыться без нагревателя, его не волнует - "купи новый или грей в кастрюльке.". Люди добрые, скажите - это нормально?! Где были мои глаза, когда я выходила замуж за этого недочеловека? Ни когда не думала, что со мной такое случится. Бывшие супруги делят дома, машины, деньги. А мой решил поделить чашки. Как это все низко. Подавать в суд на раздел имущества не хочу. Что я укажу в суде - что он забрал старенький диван и комплект постельного белья? Для меня это унизительно. Потому как ни чего дорого мы с ним не нажили в браке. С одной стороны просто мерзко и пусто на душе. С другой - как будто открывается новая дверь, где все с чистого листа. Спасибо что выслушали, буду рада почитать комментарии. P.S. Приезжал он вместе со своей маман. " Она ему помогала" - цитата. Надеюсь они обретут спокойствие вместе с этим скарбом.Если история Если эта история понравилась Вам, нажмите Класс или оставьте свое мнение в комментариях, только так я вижу что Вам понравилось, а что нет. Спасибо за внимание 💛

Спина ныла от того, что накануне пришлось переворошить и определить на хранение не один, а сразу два стожка сена. Мария, ближайшая соседка и, по совместительству, заклятая подружка, прихворнула, и нужно было помочь ей управиться по хозяйству. Пусть не большое, а все ж таки и курочки, и пара уток, и поросенок. А, главное, козы, будь они неладны! Именно из-за них Евдокия почти полдня прыгала по овражкам в соседнем лесочке и умаялась так, что решила дать ногам отдых. Дел было еще много, до вечера – далеко, и сидеть праздно на лавке было некогда. Но Евдокия отправила козу Марии, вредную Маркизу, в сарай, потом загнала во двор свою Звездочку, наподдав ей хорошенько под зад, чтобы не озоровала больше, и уселась на лавочку, ловя последнее тепло осеннего солнышка. - И то правда! – незнакомец допрыгал через лужи до лавочки и вопросительно глянул на Евдокию. – Присяду? - И то дело! Валяй, милок! В ногах правды нет. Незнакомец пристроился рядом с Евдокией и вздохнул. - Хотел бы я вот так же… - Как? – Евдокия с любопытством покосилась на собеседника. - А вот так! Чтобы не спешить никуда. Чтобы ни забот, ни хлопот! - Думаешь, хорошо? - А что ж плохого? Вам, небось, пенсия капает? Дом есть? Забот нет! Красота! - А то! Конечно! – весело согласилась Евдокия. – Какие уж нам заботы? Тапки белые выбрать, да и всех хлопот! Да, миленький? - Ну что вы так сразу? – смешался собеседник Евдокии. – Я не то хотел сказать. - Так формулируй яснее! – Евдокия улыбнулась. – Что, молодежь, ясности бытия не хватает? Мужчина смущенно крякнул. - А кому ее хватает сейчас? Этой ясности? - Ну не вам, милок. Это точно! Все бежите куда-то, летите, поспешаете… Все у вас свербит в одном месте! А, может, и не в одном! Ты, вот, чего явился? - Хотел с хозяевами этого дома переговорить. - Купить хочешь, что ли? - Как вы догадались? - Тоже мне, бином Ньютона! – Евдокия рассмеялась. – Ну! Говори. Вот она я. Хозяйка. - А муж ваш? - Тебе которого, милок? У меня их три было. - Богато! - Ага! Да только я их всех пережила... - А дети есть? - А как же! Два сына и дочь. Правда, они все от моего второго мужа. - Могу спросить? - Да ты уже, вроде как, интересуешься. - Как так получилось, что вы тут… И никого рядом. Тяжело вам одной? - Да почему одной-то? У меня же дети! И внуков целый детский сад! Марья, опять же, воооон за тем забором. Только поворачивайся! - И все-таки? Сейчас-то, как я вижу, никого рядом? - Да так и получилось. Мужа своего третьего я уже лет пять, почитай, как проводила. С тех пор и кукую. Но это только по осени. Вот как сейчас. Зимой у меня тут весело. На праздники все мои собираются. Привыкли встречать Новый год все вместе. По весне огород опять же. Скучать некогда, да и незачем. Дети приезжают по очереди помочь. Сама-то я уж не справляюсь. - А почему не заберут вас? - А что я, чемодан какой? – Евдокия усмехнулась. – Нет, милок! Пока еще предмет одушевленный. А душа моя здесь. В этом доме. Его батюшка мой ставил для мамы моей. Очень уж хотел жениться. - Расскажите! - А зачем тебе? - Интересно… Мужчина смутился и опустил глаза. - Дом-то себе покупать собрался или семью создать решил? - Как вы интересно это… Создать… Обычно говорят – заводить. - Заводят цыплят или уток. Козу еще можно завести. А семью, милок, создавать надо! Я, вот, не понимала этого по молодости. Натворила дел, а потом ох, как сложно пришлось... Ломать – не строить. Это легко. А вот создать что-то и вдохнуть в это жизнь… Тут, милок, поработать надо и серьезно! Отец мой это знал. Но со мной наукой этой почему-то не поделился. То ли хотел, чтобы я сама до всего дошла, то ли еще какие мысли у него были, а только, знай я их с мамой историю, своих ошибок бы не наделала. А если бы и наделала, то не так много… Незнакомец слушал ее так внимательно, что Евдокия решила – пусть знает. В конце концов ее история никакая не тайна. Все уж быльем поросло. А ему, может, и нужно услышать то, за чем он сейчас тянется, словно мальчишка. Так же слушали Евдокию ее внуки, когда она рассказывала им о своем отце или деде. - Как тебя зовут, милый? – Евдокия чуть поежилась, когда невесть откуда взявшийся ветерок прошелся по улице, и с благодарностью кивнула, когда собеседник стащил с себя куртку и накинул ей на плечи. – Не замерзнешь? - Нет. Меня бабушка в детстве закаливала. Я крепкий. А зовут меня Андреем. - А меня – Евдокия Павловна. Будем знакомы, Андрюша! Ну вот… Теперь, когда я имя твое знаю, могу и чем другим с тобой поделиться. Спрашивай. Что хотел узнать? О доме? - И о нем тоже. - Ну что тебе сказать… Дом этот много чего видал. Три поколения тут жили. Сначала отец мой с матерью. Она была дочерью председателя колхоза. Дед мой по материнской линии был ярый коммунист. Не признавал ни Бога, ни черта. Думал, что лучше всех все знает и никому отчет давать не должен. И маму мою воспитывать пытался так же. Она и пионеркой была первой в своем отряде, и комсомолкой не из последних. А замуж собралась за моего отца. Ну этого дед мой стерпеть никак не мог! - А чем ему так ваш батюшка не угодил? - Он был сыном ссыльного священника. Деда моего выслали из прихода и мотали по всей Сибири, не давая осесть на одном месте очень долго. Жена его, молоденькая совсем девушка, только и делала, что догоняла его. Переведут куда – она правдами-неправдами узнает куда, собирается, да и едет следом. Уж и папа мой у нее на руках был, а она все не сдавалась. Куда муж – туда и жена… Так она говорила. Сколько она перенесла – одному Богу известно! Чудо просто, что ей позволяли за дедом следовать и она узнать могла, куда его перевели в очередной раз. Потом уж какое-то послабление вышло перед самой войной, и дед мой на фронт отправился, а бабушка осталась в этой самой деревне одна с детьми. Освоилась как-то, прижилась. Люди у нас тут суровые жили. Чужих не жаловали. Но ее почему-то приняли. Помогли на первых порах, а потом уж общая беда всех сплотила… - Дед ваш вернулся? - Да. Все изведал… Дошел до самого Берлина. Он ведь у меня особенный был. В священники подался не сразу. Его отец был дворянином, хоть и из обедневшего рода, и очень верующим человеком. Прочил сыну церковную карьеру, а тот уперся – доктором хочу стать! Поступил в медицинский. Учился, и неплохо, до той поры, пока его не выгнали с треском, припомнив происхождение. Но чему-то он научиться все же успел. А пока гранит науки грыз, многое пересмотрел и переосмыслил. Решил, что отец прав был. Так что, когда на фронт попал, быстро сориентировался. Решил, что не станет скрывать того, что умеет, потому как пользы может принести куда больше, нежели в пехоте. Его откомандировали в санчасть и там он развернулся так, то врачи только диву давались. И работу умел наладить на пустом месте быстро и споро, и старухе с косой не отдавал никого просто так. Боролся до последнего! Где руками, а где и молитвой. Все об этом знали, но никто не проболтался ни разу. Дед мой говорил, что там атеистов не было… Андрей кивнул. - Понимаю. А как жизнь у него и семьи вашей сложилась после? - А не плохо. Работали. Детей растили. У моего отца еще брат с сестрой были. Бабушка только и успевала, что поворачиваться. Все мечтала, что внуков увидит… - Не пришлось? - Нет. Они с дедом утонули. Аккурат перед отцовой свадьбой. Он ведь за мамой моей ухаживал долго. Родители согласия не давали. Отец ее лютовал очень. Не хотел, чтобы дочь его с таким, как мой папа, жизнь связала. Дед до поры до времени молчал. Думал, что сами молодые все уладят. Не получилось. Тогда надел свою гимнастерку, и пошел свататься. Тут уж маминому отцу крыть было нечем. Язык не повернулся у него фронтовику отказать. Согласился дочь выдать за отца моего. Только условие поставил. Дом должен отец поставить свой. - Ничего себе! - Да. Сложно пришлось. Но где-то соседи помогли. Где-то родители расстарались. Мама продала кольцо свое единственное, которое ей свекровь на свадьбу подарила. Не великие деньги, но их хватило на то, чтобы закончить стройку. Уже накануне свадьбы дед с бабушкой поехали в город. Что-то подкупить хотели, наверное, к празднику. Баркас, на котором они плыли, ко дну пошел. Дед мой хорошо плавал. А бабушка вовсе не умела. Смеялась еще, что у разных рек всю жизнь жила, а воды большой не знала. Так, ноги помочит у бережка, и все. Плавать боялась. А дело было осенью... Холодно, ветер крепкий. Не справились они. Сгинули… Остался мой отец один с двумя ребятишками на руках… - Плохо… - Куда уж хуже… - вздохнула Евдокия. – Он понимал, какую ношу придется маме взять на себя. А потому пришел к ее отцу и честно сказал, что берет свое слово назад и жениться не станет. Не хочет, мол, невесте своей жизнь портить. - Мужской поступок… - Мамин отец то же самое сказал. А еще сказал, что пусть она сама решает. - И что же она сделала? – Андрей подался вперед и даже открыл рот от напряжения. - В тот же вечер собрала свои вещи и перешла в дом к отцу. Без всякой свадьбы. Ее они сыграли только год спустя, когда уже я на свет появилась. - Тоже поступок… - Андрей откинулся на лавочке, и вздохнул. - Что, Андрюша? Не пойдет за тобой твоя вот так? - Откуда вы… - Андрей вздрогнул и повернулся к Евдокии. - Ну я же не первый день на свете живу. Что-то в этой жизни уже понимаю. - Не пойдет… Она совсем не похожа на вашу маму. Ей нужен не я. - А что же ей нужно? - То, что я могу. То, чем являюсь. Не человеком. Функцией… Если я перестану быть тем, кто я есть сейчас, она уйдет и не оглянется. - Тогда почему, Андрюша? - Почему я с ней? Не знаю. Люблю, наверное… - Это не любовь. - Думаете? - Чувствую. Вижу. По тому, как ты дышишь. Как говоришь о ней. Удобно тебе с ней? - Да. Мы давно вместе. Все, или почти все, друг о друге знаем. И живем с правильном темпе… Соответствуем… - Получается? - Пока – да. - Дом в деревне – это тоже темп? Андрей вздохнул. - Да. Она нашу жизнь на два десятка лет вперед расписала. Сейчас у нас период финансовых вложений. Квартира, дом, акции. - А потом? - Потом она будет рожать. Так решила. Говорит, что детей нужно заводить тогда, когда все, или почти все, уже есть. - А потом? - Потом мы будем их воспитывать. - И? Андрей опустил голову. - А потом… Белые тапки… - А жить когда, Андрюша? – тихо спросила Евдокия. - Разве это не жизнь? - Нет, Андрей, - Евдокия покачала головой. – Это программный код. - Откуда вы такие слова знаете? - А ты думал, что я совсем темная? – усмехнулась Евдокия. – Что, если живу в деревне, то и образование у меня три класса да пара коридоров? Я, Андрюшенька, кандидат наук. Физик. И на родину свою вернулась не так уж и давно. Лет десять назад. Муж мой третий болел очень. Вот мы и уехали из города. Здесь ему дышать было легче… Здесь он жил… Андрей удивленно смотрел на Евдокию и явно не верил ей. - Дипломы мои показать? – рассмеялась она, похлопав его по колену. – Могу! Да только не они мне ума добавили. Жизнь всему учила. - Расскажите! – потребовал Андрей. - Долго это. - Я уже никуда не спешу! За час разговора с вами я узнал столько, что мне теперь думать и думать. - Вот и хорошо! Думай! Полезное занятие. Что ты знать хочешь? - Вы сказали, что у вас три мужа было? - Все верно. Три. Один – по глупости да по молодости. И ничего хорошего из этого брака не вышло. Мы были студентами. Молодыми да резвыми. Легко сошлись. Легко расстались. - А второй? - Тут сложнее. С ним у меня любовь была. Но очень уж… - Евдокия вздохнула. – Корявая, что ли… Знаешь, когда растет деревце, а его кто-то – раз! Топориком… Не совсем, а так… Легонько… Больно, но терпимо… И оно дальше себе растет. Только уже не ввысь стремится, а в сторону его куда-то тянет. А потом снова недобрый человек мимо пройдет и опять деревце топориком… И оно в другую сторону клониться начинает… Исковерканное все. Неправильное… Я почему тебя так хорошо поняла? Потому, что сама через это прошла. С мужем своим вторым я сошлась на холодную голову. Он был старше меня, умнее, лучше. Я восхищалась им. Думала, что встретила человека, которому смогу посвятить себя, как мама отцу. Да только… - Что? - Понимаешь, какое дело, Андрюша… Мама с отцом жили душа в душу именно потому, что служили друг другу. Они дышали друг другом. Жить не могли один без другого. А у меня вышло все не так. Сначала я не дышала, а потом, когда ко мне любовь пришла, он перестал. И мы жили, мучая друг друга, потому, что уже был старший сын и ему нужна была семья. Потом, совершенно случайно, получился второй сын… А после, уже сознательно, назло, сама не знаю кому, я захотела иметь дочь. И вот она-то меня и спасла. - Почему? - Она родилась… - Евдокия перевела дыхание и сжала руки в кулаки. – Не совсем здоровой… Для меня это стало ударом. Наотмашь! По самому больному! Я дышать не могла. Спать перестала. Думала только о том, как ее спасти. - А муж? - Муж ушел. Сразу же, как только узнал о том, что наша дочь родилась такой. С ним пытались говорить врачи, родственники, друзья… Он никого не слушал. Твердил, что это я во всем виновата. А мне было не до него. Я впервые тогда поняла, как много времени потеряла. - Ваша дочь… - Здорова. Сейчас – да. Мне помогали тогда все. Мама, отец, дядя и тетя. Их семьи. Присматривали за моими мальчиками, помогали с поездками и операциями. И муж… Уже бывший. Тоже помогал… Деньгами, связями… Все время был. Но не рядом... И мы все смогли. Просто потому, что были вместе. - Семья… - Понимаешь, о чем я тебе говорила, Андрюша? Если нет в семье этого света, этого тепла, то и семьи нет. Пусть в ней и трое детей, а в паспорте у тебя будет стоять штамп. Пустое это все. - Ваш муж… Он общался потом с детьми? - Да. Со временем все наладилось. Я не приняла его обратно, когда он пришел и захотел вернуть все на свои места, но сделала так, чтобы дети общались с ним. Ни одного плохого слова, ни одного ненужного жеста в его сторону я не допустила. - Вы очень мудрая женщина… - Не я. Моя мама. Именно она настояла на том, что это необходимо. И была права! Она сказала, что я не могу разделить своих детей пополам. Ведь половина в них от меня, а половина от отца. И никто и ничто этого не изменит. Скажу я, что он плохой? И это будет значить, что часть этого плохого есть и в них тоже. И когда-то они это поймут. И спросят… А когда это время придет, не факт, что я смогу им ответить на их вопросы. - Только сыновья? - Нет. Дочь тоже. Но гораздо позже. Намного… Я никогда не рассказывала ей, почему мы разошлись. Она была лишь поводом, а не причиной. Все крылось куда как глубже. А дети… Они принимают жизнь такой, как она есть. Им нет дела до мотивов и глубинных переживаний взрослых. Поэтому, я решила, что она встретится с отцом, когда он будет готов и она этого захочет. - Получилось? - Да. У них были прекрасные отношения. Она чувствовала себя любимой. Мой бывший муж ведь больше не женился. Мы не были друзьями, но и врагами не стали, благодаря тому, что у нас были дети. Каждый делал свое дело. Да, он почти не участвовал лично в жизни дочери в первые годы ее жизни. Но благодаря его помощи она окончательно поправилась. И я никогда не забывала об этом, несмотря на все свои обиды. Евдокия замолчала, и Андрей решился спросить: - А третий ваш муж? - Он был моей наградой, - просто ответила Евдокия, и запрокинула голову, пряча слезы. Слишком многое всколыхнул в ней разговор с Андреем. Словно вновь она прожила свою жизнь со всеми печалями и радостями. Вновь увидела всех, кого так любила и ненавидела. Вновь пережила и боль потери, и радость обретения. - Мы были одним целым. Понимаешь, Андрюша? Впервые я поняла, что значит любить человека всем сердцем и всей душой. Не болезненной страстью, коверкающей все, что есть в тебе человеческого. Не равнодушной привязанностью, удобной и понятной. А просто любить, дыша каждым мгновением так, словно оно может стать последним… - Красиво… - А так оно и было. Он стал прекрасным отчимом моим детям. Я сказала бы отцом, потому, что они его таковым и считали, но он никогда не позволял им называть себя так. Говорил, что у них есть родной отец. Он умел держать баланс и знал, как это важно. Дал мне то, чего так не хватало. - Что же? - Уверенность. В себе, в завтрашнем дне, в том, что счастье в мелочах, а не в глобальном. Он умел видеть эти мелочи. Жил, как дышал… И меня учил этому. - Получилось? - Научиться? – Евдокия улыбнулась сквозь слезы. – Да. Иначе бы я тут с тобой не сидела. Они замолчали. Вечер легким пологом укрывал деревню. Потянуло дымком. Где-то требовательно мекнула коза, и Евдокия подхватилась. - Заболталась я. Пора и честь знать. Ну что, Андрюша? Будешь покупать дом-то? - Вы же не продадите! – пожал плечами Андрей. - Конечно, нет. Все правильно понял. - Спасибо вам… - Андрей встал, принял из рук Евдокии свою куртку, помялся немного, но все-таки спросил. – Как думаете, стоит мне продолжать поиски? Евдокия посмотрела ему в глаза. - Это, милок, только тебе решать. Если ты про дом, то рядом с моим участок продается. Контакты хозяина дам. Он давно здесь не живет, но тебе, ведь, не сколько дом, сколько участок нужен? Думаю, поладите. А если ты про другое что… Жизнь, Андрюша, одна. Пока черновик готовить будешь – набело переписать, глядишь, и времени не останется. Думай. - Я понял. Больше они ничего друг другу не сказали. Раскланялись, и разошлись в разные стороны. Андрей уехал, а Евдокия поспешила в дом. Коз доить пора было, да и Марии что-то приготовить на ужин. Дел – только успевай поворачиваться! Они встретятся с Андреем спустя несколько лет. Он подъедет к дому Евдокии, поможет выбраться из машины беременной жене и возьмет на руки сынишку. - Айда, знакомиться! Здесь Евдокия Павловна живет. Будем соседями! Евдокия выйдет на крыльцо и прищурится, разглядывая гостей. А потом улыбнется, приветствуя их, и пробормочет себе под нос: - Подумал. Молодец, Андрюша! Если любовь выбрал – значит повзрослел. А дальше все сладится! И добавит, уже громче: - Добро пожаловать! Калоши дать? (Автор: Людмила Лаврова)

Ну лучше бы так шоколадки сожрать😂😂 Вы не понимаете. Это авторский шоколад. Ручная работа. Обломки в пакет и продавать втридорога. 😂🙈