Мы достигаем этих целей благодаря сочетанию военного и дипломатического давления. ХАМАС действительно находится под давлением.
Он находится под давлением, потому что мы ликвидируем его старших командиров, потому что мы ликвидируем тысячи его террористов, потому что мы вошли в Рафиах и Филадельфийский коридор. Мы держим ХАМАС за горло. Он находится под давлением, потому что понимает, что мы не опускаем руки и не сдаемся. Мы пришли к этому только потому, что проявили настойчивость.
Перед лицом мощного внутреннего и внешнего прессинга, в том числе со стороны США, я настоял на том, чтобы не останавливать войну, отстаивать наши требования, прислушаться к нашим героям-солдатам, к нашим превосходным командирам, чтобы продолжать давление, пока многие и в этом здании, и в студиях, и бывшие объясняли, что ХАМАС невозможно победить. Говорили, что это идеология, а её не победить.
Есть идеология, которая называется "нацизм": неонацисты до сих пор живут в Германии, но 80 лет назад нацистский режим был ликвидирован, и мы собираемся сделать именно это - ликвидировать неонацистский режим в Газе. Мы намереваемся ликвидировать административный и военный потенциал ХАМАСа, и мы шаг за шагом продвигаемся в этом направлении.
В то время как здесь мне объясняли, что "не следует входить в Рафиах", что "не следует захватывать Филадельфийский коридор", что "Америка против, Америка задерживает поставки оружия", что "если войдем в Рафиах , это разрушит наши отношения", я сказал то же самое, что сказал и своему другу президенту Байдену: у нас нет выбора, мы должны войти в Рафиах. Я сказал, что мы не оставим там четыре батальона врага, мы не оставим там четверть нацистской армии. Мы не будем себя сдерживать и войдем внутрь. Мы сделаем это, ибо находимся на пути к полной победе.
Они просили, чтобы мы остановили войну, после того как мы вступили в нее вопреки мнению многих. В ходе наземной операции мы захватили город Газа, вошли в Шифу, вошли в Хан-Юнис, собирались войти в Рафиах.
Президент Байден, все международное сообщество и многие здесь нам говорили: "Стоп, хватит, войну можно закончить, нужно пойти на компромисс, нужно понять, что ХАМАС невозможно победить". После того, как все это нам говорили, я привел такое сравнение: представьте себе, сказал я, что после того, как союзники вторглись в Нормандию, вошли во Францию, оккупировали 80 процентов Германии, они бы сказали: "Давайте оставим 20 процентов от немецкой армии и не станем вторгаться в бункер Гитлера в Берлине". Мол, все в порядке, на этом можно закончить войну. Для меня такое было неприемлемо, и я противостоял этому давлению.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев