Белка тяжело переставляла ноги, утопающие в глубоких сугробах. Буран не утихал вот уже третий день, степь стала непроходима и погружена в метельные сумерки. Было раннее утро, но, даже и к обеду, в эти дни сумерки не рассеивались дневным светом. Метель гнала по небу тяжёлые чёрные тучи, а по земле белую холодную пыль. Белка - кобыла десяти годов отроду. Ещё год назад это была красавица с аккуратно подстриженной гривой и роскошным хвостом, сильная, выносливая. Она не была скаковой, но была рабочей лошадкой, послушной и умной в пределах той работы, для которой и воспитывалась . Её мать с отцом были колхозными лошадями. Пасли скотинку под седлом, тягали легкие бидарки ветврачей и зоотехников, а , бывало и тяжелые возы с сеном, с мешками картофеля , или фуражного зерна. В трёхлетнем возрасте Белочка, ( Так любовно свал её колхозный конюх), легко разрешила водрузить на спину себе неудобное поначалу седло, присела под тяжестью вскочившего на него конюха, но не стала возмущаться. Значит так надо, решила она. Сначала играючи бегала за убегающими коровами, потом сообразила о том, что этих коров надо именно охранять от не нужного для них направления. Очень быстро она освоила всё, что надо для верховой лошадки знать , и её повысили, одели на шею хомут и всю нужную упряжь. Сначала лёгкая бидарка, с которой Белочка управлялась так же играючи, как с и пастьбой, а уж только потом в тяжёлую мажару. Тут пришлось ей попотеть. Но со временем и мажара стала привычной, хотя и приносящая к вечеру бОльшую усталость. Белка так была умна, что за все годы жизни в колхозе не была ни разу бита. Тот , кто управлял ею, никогда не брал кнут в руки, только арапник, но он для непослушных коров.
Но ,( Белка этого не знала), однажды колхозов не стало, а бывшие зоотехники и агрономы стали фермерами. Огромные хозяйства распались на множество мелких, каждый фермер вёл теперь своё хозяйство так, как считал это выгодным для себя. Белка была выкуплена одним из таких новых владельцев и хозяев жизни ,и своей, и тех, кто от него зависел. Хозяин Белки сам конечно не жил в открытой всем ветрам калмыцкой степи, он жил в своём доме в одном из сёл бывшего колхоза. На животноводческой точке в степи жили и ухаживали за скотом наёмные работники из бедной части населения, которые по разным причинам были вынуждены наниматься на такую работу. А часто это были бомжи, привыкшие бродить неприкаянно по белу свету, и работавшие то там, то сям за еду и разведённый спирт . Летом Белка пасла скот и всё, кроме нового места и её хозяина было по - старому. До вечера с раннего утра она была под седлом.То, что наездник , молодой сравнительно бомж, забывал , даже отпуская её попастись возле так же пасущегося спокойно стада, ослабить ремни подпруг и не вынимал удила изо рта Белки, не очень её настораживало. Бывало такое и раньше. Ей редко теперь перепадало ведёрко овса, или ячменя, редко её нынешний хозяин гладил её по шее и обтирал влажной тряпицей высохший после знойного дня пот с крупа . Что ж , и к этому она относилась философски. В её жизни бывало и не такое. Даже то, что её достаточно молодой наездник хотел видеть в ней скаковую призовую лошадь, не очень расстраивало. Она в такие минуты неслась что было сил по степи, а когда хозяин ругал её, обзывая клячей, она покорно кивала головой, соглашаясь. Всё бы ничего, но наступила очередная, десятая и самая мрачная в её жизни зима. Она подолгу теперь тащила за постромки неудобные старые сани по раскисшей грязи,гружённые огромными рулонами сена или соломы, которые затем скотник разбрасывал по площадке перед зимним загоном. К наступившим морозным дням вся площадь вокруг точки была изрыта и утоплена в жидком месиве. Сани сломались, и чтобы их починить надо было приложить немалые умение и смекалку. А молодой скотник - бомж их, видимо, не имел. Да и желание , кажется, так же отсутствовало. Теперь постромки удлинили, к ним привязали крюки, которыми и цепляли за нити рулоны , а Белка должна была, напрягая все свои лошадиные силы, тащить их к месту потрошения. Ночной отдых под открытым небом возле скирды из рулонов, из которых она зубами выдёргивала клоки сена, но насытиться этим почти не успевала. Зима и выпавший снег облегчения не принесли. Белка с завистью провожала глазами сытого жеребца, собственности настоящего хозяина, который должен был работать наа пару с Белкой, но только по вечерам уносил вскачь на своей спине молодого хозяина в ближний посёлок. Оттуда он вёз назад орущего песни скотника. Недаром конечно поили его в посёлке, а именно за то фураж, который должен был поддерживать силы и жеребца, и Белки. Целый день затем жеребец стоял в сухом стойле зимника , поедая вкусное сено. Уже на второй месяц зимы Белка выбивалась из сил от перетаскивания уже за простую верёвку привязанных рулонов, которые не катились, а волоком и юзом тащила по разбитой земле уставшая Белочка. Скотник бил её кнутом , и с каждым днём побои становились более жестокими. А однажды, когда Белка готова была упасть, а кнут от работы сломался, бомж схватил вилы и в сердцах , с отборными ругательствами, стал колоть ими в круп, в бока и в ноги равнодушно принимающей пытки лошади. Она упала на бок, желая только одного, умереть как можно скорее. Скотник пнул ногой упавшую, и махнув рукой на не распотрошённый рукой рулон сена, пошёл отдыхать в тёплый домик для рабочих.
Белка почувствовала что замерзает. С трудом она встала на колени, потом всем телом, постояла на дрожащих ногах , а затем пошла. Куда? Да какая разница! Туда, где ветер несёт позёмку , завывая и по - разбойничьи свистя. Туда, где уже через час - два к вою ветра присоединится вой голодной стаи волков, вышедших на разбой к ближним и дальним фермам. Вообще - то туда, не знаю куда. Лишь бы подальше от злого хозяина и его сытого жеребца. Про жеребца может и перебор, но всё остальное было именно так.
Магомед вышел из домика, в котором спала вся его большая семья, услышав лай собак, охраняющих точку. Лаяли не на волков, которые этой зимой особенно обнаглели, почти каждую ночь резали скот то на одной, то на другой ферме. Обойдя вокруг дома и успокоив собак, которые прибежали на его свист, поняв , что угрозы нет никакой, Магомет уже хотел идти досыпать, но вдруг увидел белое пятно возле недалёкой скирды. Это была Белка. Подойдя к ней, Магомед подумал сначала что лошадка вырвалась из волчьих зубов, раны на теле её были похожи на это, но присмотревшись внимательней удивился. " Чем это тебя кололи? Неужели вилы?!". Он узнал конечно лошадь с соседней точки, но как она попала сюда, да еще и израненная , вся в кровавых потёках!
Он отвёл лошадь в кошару, заложил ей свежего сена, а сам пошёл наконец спать.
Утром Магомед позвонил соседу по точкам, рассказал о приблудившейся Белке и о её ранах. К обеду тот приехал верхом и забрал, уводя в поводу, домой, то - есть на точку. Работник оправдывался перед хозяином, не говоря правды. Он утверждал, что лошадь сбежала не известно почему, а кто нанёс её глубокие колотые раны ему тоже не известно. Хозяин наказал лечить раны лошади и пока дать ей отдохнуть.
- Худющая она у тебя что - то! Зерно - то даёшь?
- Даю конечно, но оно уже кончилось.
- На днях, буран как приутихнет, привезу.
С тем и уехал.
Прошла неделя. Магомед Раскладывал сено из подвезённых трактором рулонов. Скотина, коровы и телята, подбирали корм полными ртами. Вдруг на горизонте показалась белая точка, мало заметная на белом же снегу. Присмотревшись из - под ладони, Мага понял, что это спутанная на передние ноги соседская кобыла, неделю назад приходившая сюда в буранную ночь. Через некоторое время кобыла подошла к кошаре и остановилась у её ворот. Магомед снова был удивлен. Раны лошади гноились широкими язвами, сама она стала , казалось , ещё более худой, чем неделю назад. Она стояла с опущенной головой и слезящиеся её глаза смотрели на аварца умоляюще.
Магомед обработал раны , присыпал лекарственным порошком, и только потом позвонил хозяину бедолаги. Тот приехал на следующий день, объяснив ,что дела задержали. Ругался громко на горе - работников, на то, что других днём с огнём не найдешь. Досталось и кобыле за то, что чуть что, так в бега. Ведя в поводу , увёл в сторону своей точки.
Через три дня Белка разбудила Магомеда ночью. Вернее разбудили собаки своим лаем. Белка была спутана уже триножьем, то - есть две передние и одна задняя нога были скреплены металлическими браслетами из цепей. На местах крепления ноги были стёрты до кровавых ран. Сняв кандалы , Магомед завёл лошадь в кошару.
Эту историю я услышал от самого Магомеда , вечером сидя у костра. Мы жарили шашлыки из молодого барашка, а я пользовался привилегиями гостя, приехавшего к давнему другу. К костру подошла белоснежная кобыла и, ни грамма не стесняясь, схватила зубами за ветровку Магомеда.Магомед дёрнулся и попросил отстать от себя. Тогда лошадь начала просто тереться головой о плечо мужчины.
- Любит! - утвердительно сказал я.
- Благодарит! - поправил меня Мага.
И он рассказал о бедах, приключившихся с Белкой и о том, как набил морду жестокому бомжу, а потом выкупил эту бедолагу.
- Дёшево купил, даром почти. Одного бычка годовалого дал. Она же совсем дохлая была. Не жалею. Лучший друг! Да - а - а, лучше не бывает.
Белка гордо стояла рядом , а в глазах любовь. У человека таких глаз не бывает. Но на то она и лошадь.
05.07.2024г.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев