Предыдущая публикация
Поскольку актёр Александр Лыков принадлежит к числу звёзд нашего кино, я несколько опешил, увидев его в трапезной петербургского храма в честь иконы «Неупиваемая Чаша» и брать интервью у Александра, в общем-то, не собирался, понимая – не для того человек в церковь пришёл.
Но, когда я начал расспрашивать прихожан о жизни общины, о батюшке Иоанне Миронове, мне предложили переговорить и с Лыковым. Так и появилось это интервью.
– Александр, как вы стали духовным сыном отца Иоанна?
– Знаете, перед встречей с батюшкой я оказался в таком жизненном тупике, что хотел даже уйти в монашество. Перенапряжение было страшное. В таких ситуациях люди иногда сходят с ума. Мир тебя выдавливает, худо тебе, душа страдает, а что делать – неизвестно, и очень легко совершить опрометчивый шаг. Возьмём монашество: сам по себе это правильный путь, но, когда диавол толкает на него неокрепший, неопытный ум, это может закончиться очень плохо. Поэтому, нужно искать священника, слово которого будет тобой услышано, ведь не каждому доверишься, но, когда нашёл духовного отца, тут уж слушай и через него Господь тебя вразумит. Для меня таким священником стал отец Иоанн. Привели меня к нему двое товарищей, которые в приходе не остались, а я остался, так и началось моё воцерковление.
– Как помог вам батюшка выйти из тупика?
– У него главный совет: «Трудись и молись». Трудись там, где тебе Господь определил. Для меня это кино, театр. Но это не значит, что ничего не изменилось, изменилось как раз очень многое. Батюшка сказал, что мне нужно делать, это был шаг, связанный с профессиональной деятельностью. Нужно было отказаться от одной искусительной работы. Многие, в том числе и здесь, в храме, даже из числа причта, ничего плохого в этой работе не видели, да и я сам сомневался – зачем? Но батюшка сказал – сделай. И я сделал. Ведь не для того пришёл в Церковь, чтобы продолжить своевольничать. Послушание – это когда ты не в силах понять смысл совета, распознать его последствий, но всё равно его исполняешь. Можно, конечно, ломиться и дальше вперёд, опираясь исключительно на своё мнение, только ничего хорошего из этого не выйдет.
– Теперь кризис позади?
– Нет, иногда кажется, что прошёл, на самом деле за ним вся твоя жизнь, от неё никуда не денешься. Просто ты начинаешь по-другому относиться к своим трудностям через терпение, молитву преодолевать.
– Какие ещё советы батюшки вам запомнились?
Про жену говорит: «Люби как душу, тряси как грушу». Что такое «как грушу?» Чтобы плоды падали и их можно было собрать. Семья – это для людей в миру единственный путь спасения.
– А наиболее памятная встреча, разговор?
– Хотя мы с ним соседи, к батюшке просто так не попасть. Да и незачем: получил ответ в храме – иди дальше работай. Но однажды я захотел передать ему один подарок, а батюшка неожиданно пригласил к себе, но дом его я так и не нашёл, хотя ездил вокруг полчаса. Отец Иоанн раз семь или восемь мне звонил, объяснял, как добраться, а я всё кружил вокруг. Наконец он сам вышел из дома и нашёл меня, сказав так добродушно-сердито:«Всё, не могу больше слушать, что ты всё понимаешь, тупой какой-то». Там, в бывшей деревне, сейчас понастроили особняков, так что батюшкин домик с дороги не видно. Встретил он меня, привёл к себе, посадил за стол и состоялся долгий - долгий разговор, радостный и важный для меня. Мне всегда радостно видеть его, вернёшься из экспедиции – а отец Иоанн всё так же служит. Ну и слава Богу.
– В детстве вы верили в Бога?
– Трудно сказать. Время было комсомольско-пионерское, самый расцвет. Бабушка у меня была верующей, она меня крестила, но я испытывал страшную неловкость от того, что она каждую субботу-воскресение идёт в храм. Я не понимал, что стоит за этим. Всю блокаду бабушка работала на Дороге жизни. Мама моя уцелела, а её брат и сестра – младенцы Валентин и Валентина – умерли. Сейчас я за них молюсь и за всех наших, ко мне перешла эта обязанность от бабушки, унаследовал её.
– А руку Божию вы чувствовали в детстве, юности?
– Это ощущение, которое описать нельзя. Но кто ощущал, тот поймёт. Каждому по-разному Господь открывается. Аврааму Он явился в трёх Ангелах, кому-то невидимо, кому как.
– Как восприняла семья ваше воцерковление?
– Батюшка нас с женой обвенчал. Но за руку семью не возьмёшь, в храм не приведёшь, это делает Господь и не нам решать, кого и когда приводить.
– А товарищи по работе?
– Я ничего не афиширую, это дело сокровенное.
– На саму работу ваше воцерковление влияет?
– Влияет в том смысле, что нет резона браться за всё подряд, нет прежней суеты. Конечно, влияет. Былые приоритеты перестали иметь значение, ведь что такое работа актёра? Для нас честолюбие – это часть профессии, её составляющая. Нужно быть лучшим, первым во всём, благодаря этому выкладываешься, совершенствуешься. Так я раньше думал. А потом понял: нет, главное – это потрудиться для Господа Бога, вот настоящий стимул и по другому уже не получается, для себя работать – мучительно.
– Приходилось отказываться от каких-то ролей в связи с этим?
– Да, в том числе потому, что есть роли, для которых я просто ещё не созрел. Гордыня требует: давай берись за эту работу, но в то же время есть понимание – ты к этому не готов, то есть можно, конечно, щёки надуть, переть как тройка лошадей, но потом окажется, что нёсся ты не в ту сторону. Поэтому отказываться приходится часто, а есть и много такого, за что нет смысла браться, просто неинтересно.
– Ваше мнение относительно сегодняшней ситуации в российском кинематографе?
– Ситуация у нас в кино сейчас патовая. Мало такого, что удовлетворяло бы зрителя. Вот «Остров» – одна неплохая картина на сотни никаких, хотя я безусловным поклонником этой картины не являюсь. Несмотря на правильную ориентировку, она не стала достаточно глубоким ответом на главный вопрос, которым задаётся современный человек.
– Какой вопрос?
– В чём смысл твоего существования.
– Почему так мало фильмов, подобных «Острову»? Ведь он очень хорошо был принят зрителем, обеспечил хороший прокат.
– Не знаю. Если бы мог ответить, то уже работал над тем, чтобы воплотить это в кино.
– Ведь православных людей много и в кинематографе, они даже что-то снимают, но всё это затирается.
– Спаситель предупредил, что никто нам дорогу цветами выкладывать не станет. Сказано было: вас будут гнать – так и происходит, даже сегодня. Просто так у нас ничего не получится. Сделать кассовый фильм, развлекательный, с романтическими героями, якобы сохраняющими достоинство и честь, – это пожалуйста. А то кино, о котором я говорю, рождается с большим трудом.
– Разве нельзя совмещать – чтобы было интересно и вместе с тем глубоко? Ведь примеры есть, когда это удавалось.
– Очень-очень редко. Такого рода фильм требует отсутствия лжи, мечтательности, всё должно быть просто, ясно. Но это трудно, сценаристы просто боятся браться за это.
– Возьмём фильм «В бой идут одни старики». Картина имела огромный кассовый успех и в то же время там несомненно нравственное содержание.
– В то время, когда Быков снимал эту картину, о вере вообще нельзя было говорить и настоящего ответа на те главные вопросы, которыми мы задаёмся, ответа, который я нашёл здесь, в храме у отца Иоанна, в этом фильме тоже нет. А сейчас можно говорить о чём угодно, но оказалось, что к разговору о главном мы не готовы. Вопрос есть: «Как нам жить?» А дать на него ответ средствами кино – те, кто кино делает, до этого не созрели, да и зрители, наверное, не готовы такой ответ услышать.
– И всё-таки, что вы считаете необходимым, возможным реализовать через кинематограф?
– Если говорить о моих пожеланиях, о мечте – хотелось бы донести через кинематограф мысль о том, как все мы соединены в теле Христовом и верующие, и неверующие. Ни одно наше движение не может быть совершено без того, чтобы не повлиять на всё человечество. Это относится и к тому, что совершается по нашим грехам, и по попущению Божию. Любое наше действие – часть той истории, которая ведёт нас к определённому событию, предсказанному в Новом Завете, – падению,
исчерпанию мира сего и торжеству Христову. Все мы участники и свидетели этого движения, мы в ответе за всё, что происходит и произойдёт. Об осознании этой ответственности очень важно напоминать людям, которые вокруг тебя.
– Что в литературе, драматургии наиболее подходит для воплощения этого замысла?
– Я могу назвать, например, книги Виктора Николаева.
– Он наш современник?
– Да, слава Богу, выпустил уже несколько книг: «Из рода в род» – о том, что происходит в колониях, «Живый в помощи» – об афганской войне. В них есть простая, ясная передача переживаний человека, рассказ о значении Божьего провидения в нашей жизни, о том, как ведёт себя душа в критических обстоятельствах. Герои Виктора Николаева постигают, что такое настоящая реальная жизнь, ведь что у нас реализмом считается? Тяга к комфорту, «красивой» жизни. ТВ только и делает, что призывает к этому. Но на самом деле это совершенно противоположное явление, уход от реальности.
– Понимание этого и привело Вас в Церковь?
– Да, по большому счёту это так. Мне казалось, в том, что я делаю, есть какое-то зерно, смысл, оказалось – нет. Это потрясло, заставило задуматься зачем я вообще живу.
Г. Донаров.
Следующая публикация
Комментарии 4