Предыдущая публикация
Машинный
Шёл снег, и дорожный поток был плотнее обычного. Я хотел переключить радио на другой канал, когда внезапный голос сказал:
– Оставь эту песню, дай дослушать.
Около подголовника пассажирского сидения сидел гном.
– Ты кто?
– Машинный я.
– Кто?
– Про вагонных слышал?
Я припомнил, что когда-то в детстве в советской сказке такие водились.
– Допустим.
– Ну вот, а я Машинный.
– Угу.
– Ты не угукай, а на дорогу смотри.
Тут сзади бибикнули, и я поспешно надавил на газ, а то уже успел остановиться посреди дороги, так меня удивило появление Машинного. Краем глаза я поглядывал на моего внезапного попутчика. Крепкий старичок. Брюки, рубаха, безрукавка. В аккуратно подстриженной рыжей бороде пробивалась седина.
Встреть я такого на улице, он бы удивил меня своей одеждой, но с его ростом в восемь-десять сантиметров он в этой больше фольклорной одежде смотрелся очень органично.
Мы съехали за город и, немного побуксовав на съезде, попали в колею.
– Степан, ты не гони.
Я послушно сбросил газ, и мы двинулись не спеша мимо заснеженных полей и перелесков. Тут и летом машин не бывает, а сейчас тем более.
Машинный иногда вздыхал, но опять сидел молча. А я не хотел разрушать внезапное ощущение чуда. Мне, сорокалетнему мужику, это было очень странно, необычно, но приятно и тепло на душе.
– Ты в этот сервис больше не езди. Тебе полмашины на старые детали перебрали. По мелочи я обратно сменил, но километров через пятьсот она у тебя встанет.
– Как так? Это же официалы.
– Э-эх, таких официалов… – Он погрозил воздуху кулаком. – Не веришь, съезди к другим. У тебя же ещё гарантия.
– Пару дней осталось, специально ездил провериться.
– Вот они такого хитрого и решили проучить.
– Да не хитрый я!
– Знаю. Иначе бы не показывался. Многим людям помогаешь, возишь, делаешь, что можешь, для них. Хороший ты человек.
Я почувствовал, что щеки начали гореть, всегда похвала смущала. Ведь просто делаю, что считаю нужным и правильным, как воспитали и научили, по-другому не умею.
– Ну, я пошёл.
– Подожди!
– Чего?
– Не уходи, давай, может, поговорим?
– О чём? – Машинный, уже приподнявшийся, сел обратно и внимательно на меня посмотрел ясными голубыми глазами. – На дорогу смотри.
Я начал смотреть.
– Расскажи о себе. А то ты, похоже, обо мне всё знаешь. И спасибо большое за помощь. Обязательно съезжу.
– Завтра?
– Сегодня надо в деревню…
– Знаю, не оправдывайся. – Машинный немного поёрзал. – Так и быть, посижу. Завтра посоветую, куда съездить.
– Спасибо.
– Мир с тобой.
– Ты есть хочешь? Бутерброды?
– Пойдёт.
Я, стараясь не отвлекаться от дороги, открыл пакет на пассажирском сиденье, достал бутерброд и только тут задумался: а как? Он же почти такого же размера, как Машинный. И тут бутерброд исчез у меня из рук и уже оказался в руках Машинного. Тот держал его без видимых усилий.
Я тоже взял бутерброд, и мы дружно зажевали.
– Я из домовых. Мамка домовой была, а отец – главным по дворам. Мы с братьями, сёстрами над сельчанами любили подшутить. Молодые были. Потом подросли. Помню свой первый дом. Хозяйка-красавица, муж-кузнец. Детки, внуки хорошие у них были. Я их на племянника оставил, а сам ушел с переселенцами на новое место.
Ух, сколько битв было с лесной житью и нечистью, пока мы обосновались. Сначала частокол с двором, потом село, а там и городом назвались.
Молодые домовые так же потешались над местными жителями. А кто постарше видел, что уже они над нами смеяться стали да потешаться. Забыли уважение, почести оставлять перестали.
Потом электричество пришло и техника умная. Людям помощь, считай, и не нужна стала.
Кто молодые, тоже стали более самостоятельными, а вот из старых озлобились многие. Сидят теперь по старым деревням да сёлам, чахнут.
Машинный говорил, глядя прямо перед собой, погруженный в свои воспоминания. Но тут он встряхнулся и огляделся по сторонам.
– Ты по старой дороге не едь, Лихо там завелось. Летом-то оно сидит тихо, а сейчас, когда метель да стужа, может и вылезти.
– А чем оно опасно?
– Колесо проколет, холодом спеленает и поминай как звали.
На развилке мы свернули на новую дорогу. Вдвое длиннее, но безопаснее.
– А Машинным ты как стал?
– У прадеда твоего изба погорела. Только грузовик и остался. Я в него и ушёл жить. Сначала тяжело было, а потом обжился, в узлах, смазках стал разбираться. У отца твоего грузовик хороший был. Большой, надёжный, немецкий. Только масло иностранное, мучился я от него икотой. Ушёл жить в легковушку и не уберёг твоего отца. Ты прости меня. Я на своё место никого не нашёл, личные неудобства главнее службы поставил.
Я краем глаза видел чуть не плачущего Машинного.
– Мне потом другие Машинные рассказали, что сгубила его нечисть на дороге. Не туда поехал. Будь я рядом, отговорил бы. Он в приметы верил, там постучать, тут поскрипеть. Степан, извини меня.
Помнил я и отца, и его фуру. Десять мне было тогда. Нам с матерью сообщили, что фура его с трассы сошла. Сгорела целиком, даже хоронить нечего было.
Злые языки говорили, что напился и ушёл с дороги, но мы знали, что батя в рот спиртного совсем не брал.
Машинный сидел молча, краем глаза я видел, что слезинки стекали из глаз и терялись в его бороде.
– Тебя звать-то как?
– Алексей я, сын Кузьмы да Варвары.
– Значит, ты у меня из семьи и остался, Алексей. Не вини себя. Мать вот тоже винила, много говорила. что не хотела отца отпускать, отговаривала. Только упёртым он был очень. Что-то сильно ему в той поездке надо было. Помню, он так и говорил: «надо» и «надо». Думаю, вместе вы бы там остались, и никто бы меня сегодня не предупредил и про машину не рассказал. Спасибо тебе.
Я протянул ему руку. Хоть он и пожал только палец или, скорее, крепко ущипнул, я почувствовал, как будто душу теплом обдало и в груди тепло поселилось.
Не один. Хорошо.
***
Пурга усилилась, снег так налип на дворники, что почти ничего не было видно. Я начал притормаживать, чтобы остановиться и почистить их.
– Степан, не останавливайся. Чую Лихо. Машине, пока я тут, оно повредить не может, вот и старается ослепить, чтобы с дороги съехал.
– И как ехать?
– Потихоньку, я говорить буду. – Глаза Алексея как будто немного засветились, и он стал говорить. Правее, левее.
Ехать стало очень тяжело. И хотя я знал, что ехать всего пару километров, на это ушел десяток минут.
– Всё, можешь остановиться. Почистить.
Я остановился. И вылез из машины. Снег еле шёл. Мы стояли около крайнего дома деревни. Машина вся была в толстом слое снега. Почти полноценный сугроб на колёсах. Одной очисткой стекла я не ограничился и, достав щётку, счистил всё.
– Замёрз? – В глазах Алексея было неподдельное участие.
– Немного. Спасибо тебе.
– Пожалуйста. Поехали. Что-то это Лихо больно обнаглело. Летом когда были, я местным предлагал на него сходить, да они отказались. А теперь как бы поздно не было. Больно силы много у него.
– И что делать?
– Решим. Ты не беспокойся. В дом с домовым оно не зайдёт, да и черту деревни не переступит.
– Точно?
Алексей лишь что-то пробурчал на вопрос.
Мы же добрались до дома. Машину я оставил около ворот, смысл расчищать снег? Всё равно утром уедем. Калитка открылась, не скрипнув. Хорошо.
Намело знатно, до середины бедра. Пришлось прокладывать траншею и отгребать от двери.
Дом встретил стылостью и тишиной. В этом году я по осени не приехал, окна вторые не поставил. Холодно будет, нужно обогреватели из чулана доставать. Оглядываясь, я увидел, как Алексей входит в избу. Точнее, он замер при входе, низко поклонился в центр дома и лишь потом зашёл. Я удивленно за ним наблюдал.
– Бабка твоя была знахаркой. Помогала и людям, и нашим. Большим уважением пользовалась. – Сказав это, он исчез, а за печкой зашуршало и загремело.
Бабушка, дедушка. Давно их нет. Раз в сезон я приезжал, чтобы проверить дом, починить, если что нужно. Пыли почти не было, да и от кого ей взяться? Осмотрев окна, я полез в чулан за обогревателями.
– Степан. Лучше печь затопи. Я в прошлый раз смотрел. Чистая она. Лихо, конечно, доступа на территорию деревни не имеет, но с огнём оно спокойнее. Я пойду с местными посудачу. – Сказал и исчез, лишь приоткрылась на мгновение дверь.
В доме дров не было, пришлось идти в сарай.
К моменту, когда Алексей появился вновь, уже стемнело, а от печи комната хорошо прогрелась. Я же уже успел проверить весь дом. Подпол, комнаты, крышу. Всё везде было в порядке. Думается, теперь я знаю, кому должен был быть благодарен за такую хорошую заботу о доме. Не я один сюда приезжал, смотрел, чинил.
На столе стояла еда, чай, сладкое. Нашлись запасы в шкафах. Алексей остановился около стола. О чём-то явно задумавшись.
– Присаживайся, угощайся.
– Ась? – Алексей оказался стоящим на столе, а под ним была расстелена салфетка. – Спасибо.
– Что говорят местные?
– Ничего хорошего. Людей живёт всё меньше, сам знаешь. Дома пустуют, вот пара домовых и одичала, в лес ушли. Похоже, они Лиху дорожку и показали в деревню, через защиту провели. Теперь по деревне ночами ходит, пугает, пока никто не пострадал, но сколько это продлится, кто знает. – Он пожал плечами.
– И что делать?
– Никак, помочь хочешь? – Голубые глаза как будто просветили меня насквозь.
– Хочу.
Алексей надолго задумался. Иногда солидно поглаживая бороду и смотря на меня. Наконец налил себе ещё кружку чая и заговорил.
– Хорошо. Будешь наживкой.
– Как-то неприятно звучит...
– Если хочешь принести пользу, то другого варианта нет. Нужно выманить Лихо, а мы с местными домовыми его поймаем.
Я задумался. Становилось страшно от мысли выходить куда-то в темноту и ждать чего-то неизвестного. Но если я могу помочь людям, то разве я могу поступить по-другому?
– Хорошо.
– Спасибо. Нужно будет пройтись по деревне. – Алексей соскочил со стола. – Я всем расскажу, мы подготовимся, и я вернусь за тобой.
Оставшись один, я стал ждать.
***
Миновала полночь, когда мне показалось, что за окном прозвучал крик. Накинув куртку, я вышел на порог. Метель унялась, но шёл густой снег, и фонарь над крыльцом освещал всего лишь пару метров. Я опять услышал крик. Может, Лихо напало на кого-то другого? Уже хотел броситься бежать, но что-то внутри меня дёрнуло в дом. Схватив веник и намотав на него тряпку, поджёг в печке, после чего выбежал с импровизированным факелом за калитку.
Куда?
Снега намело по пояс. Круга факела хватало всего на несколько метров. Я решил идти к окраине, если Лихо приходит из леса, то скорее оно будет там. Пройдя пару метров, я услышал крик из-за спины.
Ошибся. Развернувшись, я стал поспешно пробиваться в сторону центра деревни. Метров через пятьдесят наткнулся на ещё одну траншею. Кто-то уже тут прошёл, теперь можно было двигаться быстрее.
Факел уже начинал гаснуть, когда в круг света попал лежавший в снегу человек, а затем и тень за ним. Тень была в высоту метров пять. Как только свет попал на неё, она отшатнулась от человека, а потом поднялась и сразу стала вдвое больше. Там, где, у обычного человека должны были быть глаза, у неё горел один белый огонь. Он мерцал и переливался сине-белым цветом.
Я отшатнулся. Лихо продолжило стоять на месте. Я выставил перед собой уже догорающий факел, и на него попало чуть больше света, но даже это заставило его отшатнуться. Сделав пару шагов навстречу, я отогнал Лихо и приблизился к упавшему. Это был мужик в тулупе, он тяжело дышал и, судя по винному духу, вряд был способен сам отсюда уйти.
Не знаю, что бы я стал делать, когда факел бы погас, но тут мимо меня очень быстро пробежало что-то с криком: «Степан, держись» – и, остановившись между мной и Лихом, кинуло в него уголёк. По виду, то взревело от боли, но не издало ни звука. Закатавшись по снегу, Лихо скинуло с себя уголёк и стало подниматься. Тут снег вокруг него взметнулся вверх, и из-под снега выпрыгнули ещё домовые, которые начали кидать новые угольки.
– Степан, давай домой и не выходи.
Я запустил уже еле тлеющий факел в Лихо и припустил к дому.
Вокруг меня была темнота, и я смог добраться до дома лишь благодаря тому, что оставил дверь открытой и проём дома было видно с дороги.
Забежав в дом и подхватив ведро, я стал засыпать в него угли из печи, а затем поспешил обратно.
Ситуация рядом с Лихом была неприятной. Несколько домовых лежали на снегу, рядом с ними стояли другие, у которых в руках были угли, но они их не кидали, а лишь огораживали территорию. Казалось, что Лихо окружено этими огнями, но тьма вокруг как будто уплотнилась и чего-то ждала.
Прямо с разбега я запустил в Лихо ведро с углями. Ведро, попав в Лихо, рассыпало угли, и вот тут оно взревело. Меня повалило от силы звука. Домовые застыли на мгновение, а потом кто-то из них крикнул: «Ломай забор», – и они исчезли. Вокруг раздался треск, а затем в Лихо полетели части забора.
Какое-то время оно ещё пыталось сбить огонь, но потом окончательно повалилось на снег, и домовые быстро закидали его сверху разными палками и дровами. Огонь разгорался всё ярче и ярче, переходя из жёлто-красного в ослепительно-белый свет. А потом с треском взметнулся на десяток метров вверх и опал, оставив после себя еле тлеющие угли.
Рядом со мной появился Алексей.
– Вставай, надо в дом возвращаться.
– А остальные? Надо помочь.
– Не волнуйся, о них позаботятся.
Я кивнул и, поднявшись, пошёл к дому. От нервного напряжения меня начало трясти, и я очень обрадовался заваренному чаю, который оказался на столе. Меня сморил сон, и Алексея я так и не дождался.
***
Наутро была отличная погода. Пройдясь по деревне, я не нашел следов ночной битвы. Мне повстречались соседи, но никто не обмолвился о криках или шуме ночью. Вернувшись в дом, на столе увидел нетронутую еду, которую приготовил для Алексея.
Пока я чистил машину и закрывал дом, у меня было тяжело на сердце, и, только вернувшись к прогретой машине, я увидел под дворником визитку автосалона.
Что-то чудесно-страшное ушло так же мгновенно, как и появилось, главное, оно было.
Yaroslav Leviant
Следующая публикация
Нет комментариев