Глава 7
Эфимия обнимала и целовала свою дочь. Она была в страшном смятении и очень переживала за неё.
В то тёмное время, в котором она жила рождение двойни, а тем более идентичных близнецов, расценивалось дурным предзнаменованием для старшего младенца. Младшего младенца считали тенью старшего, его энергетическим вампиром и поэтому его подлежало умертвить сразу же после рождения. Лекарка не должна была допустить первого крика этого нечастного ребёнка и тут же, после рождения обязана была его задушить. Такое действие её не считалось грехом, ведь оно было на благо старшему младенцу, так считала церковь. Крика не должна была слышать не только мать ребёнка, но и… вселенная. Матери и не сообщали, что у неё был ещё младенец, и мать никогда об этом не должна была узнать. Тайну о младенце лекарки хранили свято, потому во время родов никто не должен был присутствовать в комнате. Если лекарка разглашала эту страшную тайну, её убивали.
Лекарка герцогини Эфимии впервые принимала роды близнецов и… растерялась, когда увидела второго младенца, а растерявшись, сообщила о нём матери, чего делать ни в коем случае не должна была. Согласно церковным канонам того времени она совершила тяжкий грех, не менее тяжкий, чем герцогиня, родив двух однополых детей.
Эфимия знала об этом, но она не могла допустить гибели своей второй дочери и решила во чтобы то ни стало её спасти. Знала, что будет это нелегко, если кто узнает о таком ребёнке, их могут проклясть и отлучить от церкви, но Эфимию это не могло остановить, она хотела сохранить дочери жизнь. Эфимия знала, что вторым детям даже имён не дают, но она также слышала, что второму младшему младенцу из разнополой двойни дают перевёрнутое имя, а потом ребёнка с перевёрнутым именем отправляют в приют, умертвляют только однополого младшего, которого считают единым человеком со старшим младенцем. Порой перевёрнутые имена получаются трудновыговариваемыми и нелепыми, но другими именами подобных младенцев называть было нельзя. Они остаются изгоями на всю жизнь. Эфимия решила назвать свою дочь перевёрнутым именем старшей и сохранить ей жизнь.
В покои герцогини радостно вбежал её муж, молодой герцог Генри.
- Дорогая, мне лекарка сказала, что уже всё закончилось, и у нас родилась прекрасная девочка. –Генри бросился к жене и ребёнку. – Она восхитительна! Как красива! И как похожа на вас. Можно взять её на руки?
- Генри, мне надо с вами поговорить. Это очень серьёзно и важно.
- Что может быть важнее нашей принцессы? Как же она прекрасна! – Генри держал девочку на руках и не мог на неё налюбоваться.
- Именно о ней я и хочу вам сказать. Генри, она вторая… младшая… старшая уже с кормилицей… Генри, мы не можем допустить её смерти…
- Что?! Она вторая?! Но как же так?! Что же нам делать? - Герцог удивлённо смотрел то на жену, то на дочь.
- Генри, о её рождении знаем только мы и лекарка, а она никому не скажет. Ведь так? - Эфимия обратилась к лекарке. - Ведь ты же никому не скажешь о втором младенце? - Герцогиня с надеждой смотрела на лекарку.
- Не беспокойтесь, ваша светлость. Ни одна живая душа не узнает о рождении девочки, я никому о ней не скажу. Верьте мне.
- Вот видите, Генри, лекарка никому не скажет, и мы с вами тоже будем молчать. Девочка будет жить в отдельной комнате, но ей нужна кормилица и найти её надо срочно. Генри, но искать кормилицу должны вы сами, просить об этом никого нельзя, а пока вы не нашли кормилицу, девочка будет жить со мной, я сама буду её кормить, а помогать мне будет лекарка, служанку мою ко мне не впускать, ей скажем, что я слаба после родов и мне необходима помощь лекарки и только её. Генри, вы должны сегодня же найти вторую кормилицу, нам нужна одинокая женщина, чтобы она жила у нас, но её ребёнка мы взять не сможем. Кормилица с девочкой будут жить в одной из комнат подземелья, туда никого пускать нельзя, с ней видеться будем только мы.
- Несчастное дитя… - Глядя на дочь шептал отец. - Как же мы её назовём?
- Я уже придумала ей имя, её будут звать Азилэ, это перевёрнутое имя от Элизы, имени нашей дочери. Вы может повидать Элизу в её покоях, она там со своей кормилицей, няней и горничной. Да… Азилэ всего этого будет лишена, но зато останется жива. Генри, вы должны срочно искать кормилицу, долго прятать у себя Азилэ я не смогу. Умоляю вас, найдите кормилицу, ведь она станет единственным человеком для Азилэ, кто будет с ней круглые сутки, даже мы с вами не сможем видеть её так часто как нам бы хотелось. Торопитесь, умоляю вас, о девочке никто не должен узнать.
- Я сейчас отправлюсь искать. Вы только не нервничайте и берегите себя, вы же так слабы ещё. - Герцог поцеловал жену и Азилэ и быстро вышел из комнаты, он даже не стал входить в покои старшей дочери, так торопился найти кормилицу.
Генри решил начать поиски кормилицы с посещения таверны, может, кто из разносчиц имеет младенца и согласиться стать кормилицей. Герцог переоделся в одежду простолюдина, принял облик бедного человека и пешком, не в своей карете, отправился в город. Город их небольшой, таверн и кабаков было немного, и всех их обойти за один день труда не составило бы.
Герцог вошёл в первую таверну, она была полна народу, мест свободных за столами Генри не видел. Пьяные простолюдины толкали его, некоторые пытались угостить его вином и едой, но Генри интересовали только разносчицы, а таковых он не видел. Как оказалось не во всех тавернах и кабаках разносчицами работали женщины, в основном разносчиками были молодые люди. Генри долго не задерживался, как видел, что разносчик мужчина сразу покидал кабак или таверну. Только в одной таверне он увидел молоденькую девушку. - «Вряд ли она будет кормящей». – Глядя на неё подумал Генрих, но решил убедиться, присел за столик к двум осоловевшим уже мужикам и стал осторожно выведывать у них о разносчице.
- Как кормят здесь? Что скажете? – Спросил он у соседей по столу.
- Да как и везде. Приезжий, что ли? - Ответил один из мужиков.
- Да. Неместный я.
- Так закажи, поешь, раз голоден. Марта тебе принесёт.
- А она замужем?
- Так тебя что интересует, Марта или еда? – Смеясь, спросил второй.
Герцог понял, что поторопился с вопросом о разносчице, но отступать не стал, ему было дорого время.
- Ну, так после вкусной еды и развлечься было бы неплохо.
- Да… тут ты прав, но не ту напал. Марта - девушка порядочная, никого к себе не подпускает, отшивает сразу. Не по нраву мы ей. Но ты - мужик видный, симпатичный, должен понравиться ей. Может, и не отошлёт тебя.
- А детей у неё нет? Я имею в виду младенцев. - Быстро добавил Генри.
- Можешь быть спокоен, ты у неё первым будешь. – Мужики продолжали смеяться. – Так мне позвать её? - Спросил один из них.
- Нет, в следующий раз. Мне уже пора. - Герцог узнал, что его интересовало, раз младенцев у Марты не было, она ему в качестве кормилицы не подходила. Генри быстро попрощался и торопливо покинул таверну.
- Чудной какой-то. - Глядя ему в след, произнёс один из мужиков.
- Да забудь о нём, давай лучше выпьем. – Отозвался второй.
- Ты прав, наливай. – После выпитой рюмки они уже и не вспоминали о герцоге.
Генри был расстроен, время шло, а он так и не нашёл кормилицы. Оставалось ещё одно место, где он надеялся её найти. Это была церковь, и он направился к ней. Подойдя к церкви, Генри по привычки полез карман за монетами для просящих милостыню, но его карманы были пусты, ведь на нём была иная одежда. Он замялся, стоя около одной из женщин, но его неуверенность нищенка восприняла по иному.
- Ничего, добрый человек, в другое время подашь.
Герцог уже хотел войти в здание церкви, как его привлёк разговор, который завела с этой нищенкой её соседка.
- Слышала, что случилось с Орой?
- Это с которой? Та, что мужа неделю назад схоронила?
- Да, с ней. Неделю назад мужа схоронила, плавать-то он не умел, а бросился в реку котёнка спасть, его-то спас, а сам - потонул. А сегодня Ора своего младенца схоронила. Муж хороший у неё был. Кормилец, с ним она и ребёнок сыты были, а как помер, так голодала она, а младенец не выжил, с голоду помер, хоть и помогали ей, но мало было, не хватало молока.
- Да… жаль её.
- А вот и она идёт. Тоже просить стала здесь. В церковь ходит, молиться за своих, а потом тут садиться, немного насобирает и домой идёт.
- Бедная Ора. Жаль её. – Повторила женщина. - Надо бы помочь ей.
- Да где уж нам ей помогать. Как бы самим от голода не загнуться.
- Да… и это верно. Ну, может, и повезёт ей, ведь молода ещё очень.
- Дай-то бог… дай-то бог... - крестясь, произнесла нищенка.
Герцог, как только услышал об Оре, так сразу и подумал - «вот кто нам нужен! Одинока, семьи нет, только схоронила ребёнка, значит, молоко ещё не должно было пропасть. При хорошем кормлении и уходе, оно обязательно появиться». - Утешал себя герцог, торопливо направляясь в церковь за Орой.
Глава 8
Герцог торопливо шёл за Орой, он боялся потерять её из виду. Молодая женщина вошла в церковь и Генрих следом за ней тоже вошёл. Ора подошла к иконе, долго стояла возле неё, говорила с ней, молилась и, дождавшись, когда погасла зажжённая ею свеча, медленно направилась к выходу. После посещения церкви Ора садилась у ворот и просила милостыню, насобирав необходимую сумму, женщина шла в свой пустой и одинокий дом. Выйдя из церкви, Ора очень удивилась, услышав, как кто-то её зовёт. Она оглянулась и увидела незнакомого мужчину. Он звал её и махал рукой, прося остановиться. Ора оглянулась по сторонам, возможно, это не её зовут, но мужчина выкрикивал её имя и смотрел именно на неё. - Ора, простите меня. Мне надо с вами поговорить. - Герцог нагнал Ору и сразу же обратился к ней, он очень боялся, что она уйдёт и он не сможет объяснить ей своей просьбы. Ора продолжала с удивлением смотреть на него. – Ора, выслушайте меня, пожалуйста. Я узнал, что вы недавно похоронили своего ребёнка, а у меня… мне срочно требуется кормилица… для ребёнка… умоляю вас, не откажите стать кормилицей. - Но… я же вас не знаю. Как мне вам доверять? - Не бойтесь меня, пойдёмте ко мне и я вас познакомлю с женой и с ребёнком, которого надо выкормить. Вы будете жить в нашем доме, хорошо питаться, вам не надо будет думать о том, как заработать, у вас будет всё. Соглашайтесь, прошу вас.
В голосе герцога было столько мольбы, что Ора уже готова была согласиться, вот только вид его её несколько смущал. А герцог словно прочёл её мысли и быстро добавил. – Пусть мой вид вас не смущает, когда вы придёте в мой дом, вам всё станет понятно. Так вы согласны? - Да. - Произнесла Ора. Она столько просила у иконы богородицы помощи и вот – долгожданная помощь пришла. - Я согласна. Когда мне прийти к вам и куда? - А мы прямо сейчас и пойдём, здесь недалеко. - Герцог был очень рад и счастлив, ему удалось найти кормилицу для своей несчастной дочери. Когда они подошли к замку, Ора обратилась к нему с вопросом. – Я буду жить при замке? Вы слуга герцога? - Вы будете жить в замке, Ора. Но я не слуга герцога, я - и есть герцог. - Вы герцог?! Герцог Генри?! Я буду кормилицей вашей дочери?! Дочери, которая сегодня родилась и о которой говорит весь город?! - Ора, моя супруга и я всё вам скажем, но у нас одна просьба будет, ни с кем не говорить о ребёнке, которого вам предстоит выкормить.
Ора была неглупой, она сразу поняла - герцог и герцогиня скрывают какую-то тайну. Ора испугалась - «уж не поторопилась ли я с согласием…» - быстро подумала. – «…но мне же надо как-то жить. Я человек не любопытный и не болтливый, не хотят, чтобы я говорила о ребёнка, вот и буду молчать ради собственной безопасности». – Не беспокойтесь об этом, от меня никто ни о чём не узнает. – Герцог удовлетворённо и с облегчением вздохнул. - Вот и мой замок. Следуйте за мной.
Герцог и следом за ним Ора прошли в комнату Эфимии. Герцогиня кормила Азилэ, рядом с ней находилась лекарка. В первый момент, увидев герцога Эфимия испугалась, она не узнала мужа, а узнав, сразу же спросила. - Вы нашли кормилицу? - Да. Вот она. Знакомьтесь. Это - Ора.
- Ора, как же я вам рада. - Обрадованно произнесла герцогиня. – Вы будете жить в замке и кормить эту прелестную девочку. Её мать… скончалась… а у меня есть молоко… ведь я сегодня стала матерью… - Эфимия на ходу сочиняла легенду для Оры. – Я не могу кормить своим молоком… ребёнка служанки, вот потому нам и понадобилась кормилица. Но вы об этом ребёнке никому не должны говорить. Мне жаль такую крошку отдавать в приют, куда обычно сдают детей служанок, родившихся вне брака. Ора, вы будете жить в одной из комнат, но выходить с ребёнком вам строго запрещается, сама вы можете ходить по замку куда угодно, для всех вы - моя новая служанка. – Эфимия вначале хотела поселить кормилицу и Азилэ в подвальном помещении, но испугалась за здоровье дочери и решила выделить для них комнату на верхнем этаже, куда никто из прислуги не поднимается. Комната расположена прямо над комнатой герцогини и между комнатами есть потайная лестница, Эфимия сможет видеться с дочерью и никто об этом знать не будет. Герцогиня рассказала о комнате, лекарка показала потайную дверь и Эфимия передала ребёнка новой кормилице. Ора не задала ни одного вопроса, хоть ей и было очень интересно, но её не касалось всё это, чему она стала невольным участником. – Ребёнка зовут Азилэ. Я надеюсь, что вы, Ора полюбите девочку как родную и… замените ей мать. Она прелестна, ведь, правда? – Ора взяла на руки ребёнка, Азилэ очень и сразу же понравилась Оре. – Да, вы правы, девочка очень красива. – Ора крепко прижала к себе ребёнка и даже на какой-то момент ей показалось, что это её покойная дочь. - Ора, девочка сейчас сыта, вы можете тоже поесть, на кухню вас проводит лекарка, только не задерживайтесь.
Азилэ и лекарка вышли, а герцогиня, тяжело вздохнув, произнесла. - Хоть бы так всё хорошо и легко складывалось бы в жизни нашей дочери, как сегодня, когда вы, Генри так быстро нашли для неё кормилицу.
- Так и будет, дорогая Эфимия. Нашей младшей дочери ничего не угрожает, мы её спасли, как вы этого хотели.
- Всё в руках Всевышнего, я уповаю на него. – Крестясь, произнесла Эфимия. Появление новой служанки не осталось незамеченным для остальных слуг. Служанка герцогини не могла понять, для чего понадобилась ещё одна служанка, но задавать вопросы слугам не дозволено - раз взяли, значит, для чего-то понадобилась. Ора со служанкой герцогини не пересекалась, целыми днями Ора находилась в своей комнате с Азилэ, только на обед покидала свою комнату и то, когда девочка спала, быстро ела на кухне, брала с собой еду на вечер и возвращалась к себе. Ора была довольна своей жизнью, всё её устраивало, а девочку она полюбила по-настоящему, уже и не представляла своей жизни без неё. Пока Азилэ была младенцем, Эфимия часто навещала её, но как только девочка подросла - герцогиня стала бывать у неё всё реже и реже. Такое поведение Эфимии удивляло Ору, но вопросов, она, конечно же, не задавала, пока сама герцогиня не завела об этом разговор. – Я не хочу, чтобы девочка ко мне привыкала, ну, кто я ей?... вот потому и редко захожу к ней. – Оре было очень интересно, что же на самом деле связывает Азиле и герцогиню, но она не знала правды, впрочем, правду так никто в замке и не узнал, лекарка хранила тайну о девочке и ни с кем о ней не говорила. Элиза - старшая из двойни была всеобщей любимицей, её любили абсолютно все - родители, братья, служанки, всё было предоставлено в замке для неё. Элизу и любили и баловали. По ночам Эфимия горько плакала, ей было жаль Азилэ, которая хоть и жила в довольстве и роскоши, но не была так избалована вниманием как Элиза.
Прошло десять лет.
Эфимия часто задумывалась над тем, что же дальше будет с Азилэ? И она придумала – купит небольшой дом на окраине города, в котором и будет жить Азилэ вместе с верной и преданной Орой. Потом найдёт для неё жениха, выдаст замуж, родит Азилэ детей и будет дальше жить. Эфимия была рада, что ей удалось сохранить жизнь своей дочери. Но рассказывать ей правду о её происхождении и рождении не хотела, зачем волновать девочку, пусть живёт себе спокойно. Эфимия сразу же поделилась с герцогом своим планом, он ему тоже понравился. Но прежде, чем рассказать Оре об их с Азилэ переездом в новый дом, герцогиня решила попросить художника написать портрет Азилэ, тем более, что портрет Элизы был уже написан, но пока ещё не вывешен в картинной зале. Но, конечно же, портрет Азилэ никогда не будет висеть с портретами всех членов герцогской семьи. Когда Эфимия пригласила художника писать портрет Азилэ и ему рассказала быстро придуманную ею легенду - как по неосторожности, она случайно испортила портрет, ей очень неудобно, но придётся писать его заново. Художник согласился, деньги ему очень нужны были и он приступил к работе. Правда, он был удивлён, что писать приходится в совсем другой комнате, но его это не касалось, главное для него было - заработать для своей семьи денег. Портрет писал он долго, не торопясь и, когда закончил его, герцогиня осталась очень довольной. На следующий же день в картинной зале появился портрет Элизы, внимательный глаз художника, естественно, определил бы, что это был первый им написанный портрет, но художника уже в замке не было. Герцог приобрёл небольшой дом для Азилэ и она с Орой должны были в ближайшее время перейти в него жить. Должны были… но… не перешли.
Нет комментариев