А ведь тут и правда есть определенная странность. Ну вот представьте себе мать, у которой на войну ушли одновременно сын и муж. В одном походе. И тут ей приходят вести о страшном разгроме и о том, что оба дорогих ее сердцу человека находятся в плену у врагов. О ком она будет плакать в первую очередь?

Материнское сердце так устроено, что самые горькие слезы она будет проливать в такой ситуации именно по сыну. Сначала по сыну, потом по мужу. Но Ярославна поднимается на забрало крепостной стены и начинает свой легендарный плач... по мужу. А про сына не вспоминает вообще.

"На Дунаи Ярославнынъ гласъ ся слышитъ, зегзицею незнаема рано кычеть. Полечю, рече, зегзицею по Дунаеви, омочю бебрянъ рукавъ въ Каяле реце, утру князю кровавыя его раны на жестоцемъ его теле. Ярославна рано плачетъ въ Путивле на забрале, аркучи: "О ветре, ветрило! Чему, господине, насильно вееши? Чему мычеши хиновьскыя стрелкы на своею нетрудною крилцю на моея лады вои? Мало ли ти бяшетъ горе подъ облакы веяти, лелеючи корабли на сине море? Чему, господине, мое веселие по ковылию развея?"
Строки, безусловно, прекрасные и пронзительные, это настоящее сокровище древнерусской литературы, поэзия в чистом виде.

И все-таки... Почему она молчит о сыне?

Этот момент не ускользнул от внимания исследователей, поэтому еще в XVIII веке (то есть сразу после находки памятника) ряд комментаторов "Слова..." выдвигал версию о том, что Владимир был не родным сыном Ярославны, а пасынком. Однако историки, внимательно изучавшие летописи, этот тезис отвергают.

В двадцатом веке профессор Александр Соловьев попытался объяснить это противоречие тем, что князь Игорь ранен, а с Владимиром все в порядке. поэтому, мол, за раненного мужа княгиня волнуется, а за невредимого сына не беспокоится.

Может ли такое объяснение быть верным? Вряд ли. Все равно тут чувствуются огромные натяжки. Дело явно совсем в другом. Главная ошибка - предъявлять "Слову о полку Игореве" требования реалистичности, как будто перед нами роман Достоевского.

Даже само описание похода сопровождается там многочисленными приметами фольклора. А уж после поражения произведение и вовсе переключается на сказочную фабулу.

"При внимательном рассмотрении текста “Слова” оказывается, что возвращение Игоря из половецкого плена описано в системе изображения волшебной сказки как возвращение из царства мертвых", - подмечает доктор филологический наук Наталья Демкова.

При таком раскладе фигура сына вообще теряет всякое значение. У нас есть главный герой и его возлюбленная жена. Жена в сказке должна рыдать именно о нем, причем именно так, как это делает Ярославна.

Княгиня оплакивает мужа как умершего, призывая силы природы исцелить его. Ее плач - не просто выражение скорби, а магический ритуал, который помогает Игорю вернуться из царства смерти. Об этом пишет в своей работе российский историк и филолог Андрей Ранчин.

В конце концов, "Слово о полку Игореве" - это не летопись. Это действительно поэтическое произведение. Художественная литература, основанная на реальном историческом факте.

Источник: Канал "Русичи"