Предыдущая публикация
Месть в войнах XVI в.
на Западе
Уничтожение пленных солдат противника в XVI в., как и сам отказ брать в плен, могли иметь разную мотивацию, но, по мнению современников, на первом месте стояла элементарная месть, которая могла сочетаться с материальным интересом и часто распространялась и на мирное население, особенно если речь идет о штурме города или крепости. Иногда командующий или капитан мог оказаться заложником собственных солдат, которые зверели от потери друзей в результате оказанного сопротивления.
В 1541 г. в стычке у местечка Мопа в Италии солдаты французского военачальника Монлюка, разъяренные смертью одного из их боевых товарищей, особо любимого всеми, и ранением двух других, загнали солдат противника в дома, подожгли их и не давали вырваться оттуда, пока те не сгорели заживо.
Французский капитан Лаунди при вылазке из города Шольни в 1557 г. убил испанского капитана, сдавшегося в плен принцу Конде. Принц хотел сурово наказать его за этот дерзкий поступок, но капитан объяснил его тем, что в день сражения при Сент-Кантене он видел этого испанского капитана убивавшим французских пленных, кроме того, тот смертельно ранил лучшего из его солдат.
Этот мотив мести за погибших товарищей и месть за упорное сопротивление создавали в условиях войн XVI в. систему террора, в которой существовала собственная логика: между враждующими сторонами сложилась своего рода традиция кровной мести, где в качестве коллективного ответчика выступали, например, выходцы с одной территории или одной национальности, все солдаты, воевавшие под командованием одного капитана и т.д., что опять-таки усиливало тенденцию к групповой (регионально-национальной) солидарности.
Так, Рабютен, описывая боевые действия в Бельгии и Пикардии, пишет о бургундцах, воевавших на стороне императора, что «милосердие мало употребляется ими», особенно в отношении к французам. За каждое свое поражение в открытом бою они жестоко отыгрываются на французах, которые попадают к ним в плен или остаются ранеными на поле боя в мелких стычках и засадах, так что «лучше попасть в когти дикого зверя, чем положиться на их милосердие и милость».
Особо французов потряс случай, произошедший в 1551 г. в местечке Мобер. Капитан Гурд и 25 его солдат, в основном дворяне, попали в плен и были заживо изрублены на куски топорами.
Как бургундцы, так и немецкие ландскнехты игнорировали дворянское происхождение своих пленных, зачастую предпочитая их смерть выкупу. 28 октября 1552 г. в бою у Неф-Шателя бургундцы и ландскнехты принца Альбрехта Браденбургского устроили резню французских дворян из роты д'Омаля, в их числе был убит уже сдавшийся в плен принц крови из Бретонского дома герцог Роган (случай столь же беспрецедентный, как и убийство во время Религиозных войн принца Конде), всего же было вырезано более 200 дворян.
В эпоху Итальянских войн (1494—1559) взаимоотношения солдат разных наций стали устоявшейся традицией, а месть — правилом, повторявшейся каждый раз. Так, например, при взятии имперцами г. Теруена (1553) бургундцы и немцы устроили резню французов, в том числе и дворян. При этом испанцы повели себя благородно, спасая французов: это было сделано в благодарность за спасение французским военачальником герцогом Франсуа де Гизом шести тысяч испанцев при взятии г. Меца.
За это французы в свою очередь отплатили им той же монетой: год спустя французы, взяв Бувин, отпустили взятых в плен испанцев в благодарность за их поведение в Теруене, остальных пленных вешали, отрубали головы или расстреливали, загнав в реку.
В битве при Ренти в июне 1553 г. французы устроили себе настоящее развлечение, уничтожая отступавшего противника: убивали всех без разбора и не взирая на благородное происхождение, так что даже герцогу Савойскому и Дону Фернану, командовавшим имперской армией, для своего спасения пришлось бросить лошадей, оружие и спасаться в глубине лесной чащи, спрятавшись под кустами.
В Италии, где по всеобщему мнению (или заблуждению) велась самая настоящая «куртуазная» война, дело обстояло аналогично, разве что преобладали военные контингенты иного национального состава. Там уже именно испанцы отличались особой жестокостью, в первую очередь по отношению к итальянцам на французской службе, которых расценивали как государственных изменников.
Во время перемирия в нарушение его условий испанцы неоднократно устраивали настоящую облаву на итальянцев, возвращавшихся домой или направлявшихся для вербовки к французской армии. По сообщению французского мемуариста Пьера де Брантома, после подобных акций массового уничтожения итальянцев на французской службе при осаде г. Пармы, французский король Генрих II даже отдал Бриссаку приказ вести смертельную войну против испанцев (guerre à outrance).
В своем письме Генриху II от 31 октября 1547 г. французский военачальник Пьетро Строцци, командовавший после смерти Иоанна Медичи «Черной бандой», состоявшей в основном из немецких и итальянских наемников, отмечает «исключительные старания, прилагаемые слугами императора, дабы сюда не прибыл ни один солдат... Они больше склоняются к войне, чем к миру, ибо иначе они не стали бы преследовать, убивать или отправлять на галеры всех, кто хочет перейти на службу к вашему величеству, будь то подданные императора или нет».
В начале 1551 г. маршал Бриссак по приказу Генриха II распустил почти все части, состоявшие из итальянцев, т.к. казна не имела средств на их содержание. Дон Феррандо де Гонзаго, наместник императора в Италии, устроил на этих итальянцев настоящую охоту: все дороги были перекрыты и все солдаты, у кого не было бумаг от капитанов, удостоверявших службу в войсках императора, уничтожались на месте. Таким образом было истреблено масса народу.
Настоящая война на уничтожение шла в Италии между швейцарцами и испанцами. Все началось с того, что маркиз де Гуаст осаждал городок Мондови, гарнизон которого состоял из швейцарцев, небольшого числа французов и итальянцев. Когда в городе кончились припасы, гарнизон капитулировал под честное слово сохранить им жизнь, свободу и оружие. Однако маркиз нарушил свое слово дворянина и приказал перебить гарнизон, в том числе и 1200 швейцарцев.
С тех пор швейцарцы никогда и нигде не давали пощады испанским солдатам и дворянам, убивая всех, кто попал им в руки; тем, кто просил пощады, они говорили только одно слово: «Мондови». При этом перед убийством они не забывали донага раздеть солдат противника, чтобы затем воспользоваться их одеждой.
При взятии крепостей в Италии испанцы систематически убивали капитанов и командиров, а остальной гарнизон вешали на крепостных стенах, как это было в пьемонтскую кампанию 1552 г. Повешение считалось у солдат весьма позорной казнью и недостойной смертью для военного человека.
Но особой жестокости действия испанцев достигли в 1555 г., когда за дело взялся герцог Альба: так, например, после взятия Бриссаком важной крепости Касаль (обошедшегося, кстати, без каких-либо эксцессов), Альба 10 марта 1555 г. перебил весь гарнизон замка Фрасинет дю По, при этом капитан гарнизона был повешен, французов сослали на галеры, итальянцы были истреблены.
Французы отплачивали тем же: за гибель любимого французами капитана Ракана, повешенного испанцами после взятия города Сан-Мартин, они отомстили, повесив при взятии замка Гравезан испанского капитана и шесть солдат, остальной гарнизон был просто перебит.
Это делалось несмотря на то, что маршал Брисак 16 августа 1553 г. заключил с испанцами договор о «хорошей» войне (переговоры о заключении такого договора тянулись с 1551 г.), регулировавший правила обращения с пленными, их обмен и выкуп за них.
Аналогичный договор о «хорошей» войне удалось заключить с англичанами и Гаспару де Шатильону, адмиралу Колиньи, хотя те, по словам Брантома, вели против французов «очень плохую войну», никогда не брали французов в плен и тем, кто попадал им в руки, они отрубали головы и натыкали на пики. На договор они согласились только после того, как Шатильон стал обращаться с англичанами еще хуже.
Сам факт попыток поставить взаимоотношения воюющих сторон на договорную основу весьма примечателен. На наш взгляд, в первую очередь это свидетельствует о том, что прежние правила и традиции (прежде всего рыцарские) перестали играть роль норм, регулирующих допустимые границы действий противников по отношению друг к другу.
Основную массу воюющих стали составлять наемники-простолюдины, которые своим поведением и нормами отношения к противнику определяли характер взаимоотношений воюющих, в том числе и дворян.
По материалам: Новоселов В.Р. Обычаи войны XVI в. и мотивация поведения наемных солдат.
Источник: Канал "Злой московит"
Следующая публикация
Комментарии 1