Предыдущая публикация
24 января родилась советская и российская актриса театра и кино, Народная артистка РСФСР Людмила Савельева
В честь ее героини называли дочерей все, кто сходил с ума по фильму "Война и мир".
В честь ее героини называли дочерей все, кто сходил с ума по фильму "Война и мир". Неудивительно, что "Оскар", который доверили получить именно Людмиле Савельевой, был лишь малой толикой признания, которое обрушилось на никому не известную юную балерину.
"Она станцевала Наташу Ростову", - утверждали строгие критики. Мир рукоплескал. Не устоял даже сдержанный на сантименты Восток: 1972-й был объявлен в Японии годом Савельевой. Такой славе могли позавидовать многие "титаны кино".
В детстве Люсенька (как называли Людмилу друзья и родные) постоянно улыбалась и танцевала. Откуда в этой маленькой ленинградке, перенесшей чудовищные месяцы блокады и еле вырвавшейся из когтей смерти, было столько света и оптимизма, не понимали даже близкие - родители и сестры.
Как-то раз она встретила на улице балерину, которая просто сразила девочку своей красотой и грацией. И Люся твердо решила, что непременно должна стать балериной. В этом решении ее поддержала бабушка, которая, не рассчитывая, впрочем, на особый успех, отвела внучку в хореографическое училище.
"Девочек там было несметное количество, - вспоминает актриса. - А я почему-то была уверена, что артистка должна все время улыбаться. Первый тур на профессиональную пригодность я прошла легко: не зря же я столько танцевала на носочках и задирала ноги.
Во втором туре исполнила вальс и польку. Члены комиссии даже не поверили поначалу, что танец я сама поставила. А когда я пришла на третий тур, то услышала: "Это та самая девчонка, которая постоянно прелестно улыбается!" И меня приняли."
Вскоре девочка уже танцевала на сцене Мариинки: в одиннадцать лет она дебютировала в "Щелкунчике" - исполнила танец с кувшинками.
Савельевой было девятнадцать, когда ей, выпускнице Ленинградского хореографического училища, выпал шанс стать актрисой. Все началось с почти случайного снимка, который какой-то английский фотограф сделал для рекламного буклета. Вскоре этот буклет издали, и на последней полосе с подписью "Будущая звезда русского балета" было фото Савельевой.
"Боже мой, что же я с ней буду делать…"
Вскоре портрет девушки попал к помощнице Сергея Бондарчука, которая, нарушив запрет шефа, - "Балерин не смотреть, все они плохие артистки!" - все-таки решила поискать нужный образ в Мариинке. К тому моменту режиссер уже просмотрел более трехсот претенденток на роль Наташи, но так и не нашел подходящую. Впрочем, и Людмила, которую все-таки "заманили" на пробы в Москву, ему сначала не понравилась.
"Приехали мы на "Мосфильм", - рассказывает актриса. - Это было ужасно: по лестнице спускался огромный, как мне тогда казалось, Бондарчук, а внизу стояла я - серая мышка, худенькая, русая, совершенно не похожая на Наташу. В его взгляде читалось: "Боже мой, что же я с ней буду делать…"
Люся должна была прочитать сцену разговора маленькой Наташи с Борисом: "Поцелуйте куклу. А меня хотите поцеловать?" Но у нее ничего не получилось. Ей дали еще один шанс.
"Пришли на следующий день (наступило завтра), и… вот чудо! Когда на меня надели платье, темный парик, когда зажглись юпитеры и вся площадка осветилась, я совершенно забыла про камеры… выскочила на какой-то помост и сыграла эту сценку. Слышу голос Сергея Федоровича: "А в вас что-то есть от Наташи".
И начались очень серьезные кинопробы. Самой сложной была последняя, решающая - сцена, в которой князь Андрей признается Наташе в любви. На этот раз мне помогал Иннокентий Смоктуновский - он в костюме Болконского стоял спиной к камере и просто мне подыгрывал. Чувствую, проваливаюсь, - ни единой слезы из себя не выдавлю. Смотрю на Иннокентия Михайловича и вижу, что из его глаз катятся крупные- крупные слезы. И я тут же зарыдала. А ведь он даже не вошел в кадр - просто мне помог. Вот такое тогда было актерское братств.
Вернувшись в Ленинград, Савельева вскоре получила телеграмму: "Поздравляем нашу Наташу!"
С самого начала Людмила объявила режиссеру, что с ней ни в коем случае нельзя репетировать - теряется естественность. И Бондарчук не репетировал. За несколько дней до съемок протянет текст, мол, выучи, Люсенька. И Люсенька учила. Самозабвенно. Она перевоплотилась в Наташу, жила только ролью.
"Поначалу было очень сложно, - признается актриса. - Особенно играть тринадцатилетнюю девочку: бегать, хватать кого-то за руки, кричать: "Посмотрите на папа!" - и без умолку смеяться. Иногда я умоляюще признавалась: "Не могу больше смеяться".
А потом произошло какое-то перерождение. Я уже настолько прониклась Наташей, что, если бы меня ночью разбудили и спросили, как бы она могла поступить в таком-то случае, я бы, не задумываясь, точно ответила, как.
Еще шли съемки маленькой Наташи, а мне уже не терпелось скорее сыграть сцену смерти князя Андрея, наверное, потому, что она у Наташи самая драматичная".
Однако Бондарчук все драматические сцены отложил на более поздний период - фильм снимался пять лет. За эти годы в жизни Люси изменилось многое. Бесконечные скитания между Москвой и Ленинградом, неприкаянная жизнь в столичных гостиницах и тяжелые терзания из-за невозможности продолжения карьеры балерины.
Первые два года Савельева разрывалась между кино и театром. Она находилась практически на грани нервного срыва. И вот тогда Бондарчук убедил девушку оставить театр и спокойно закончить съемки. В 1964-м Савельевой пришлось проститься со своей детской мечтой стать балериной.
Однако связь с искусством не утратилась. Людмила так и оставалась "танцующей девочкой". И Бондарчук не забывал об этом. Перед особо трудными сценами он оставлял актрису в своем кабинете одну и ставил классическую музыку. Потом девушка просто "парила" в кадре.
Безумно сложной для Людмилы была сцена, где Ахросимова ругает Наташу после ее отказа князю Андрею из-за связи с Анатолем Курагиным. Актриса вспоминает, что Бондарчук много дней отмахивался от нее, говорил, что надо подождать, что снимут сцену потом, занимался с другими артистами. В результате, Людмила настолько разозлилась и обиделась на режиссера, что потом, когда эту сцену стали снимать, вся ее злость, все ее слезы отчаянья, прорвались наружу. Сцена получилась очень трагичной и драматичной. Очень сильной. Истерика, слезы, душащие рыдания - все было очень натурально и естественно. Оказалось, Бондарчук специально много дней не снимал Савельеву, отмахивался от нее - чтобы как следует разозлить ее и тем самым, достичь нужного эффекта.
"Сложнее всего мне далась финальная сцена, когда Пьер объясняется Наташе в любви, была словно заколдована, - рассказывает Людмила Михайловна. - Сыграли мы ее один раз, правда, сделали несколько дублей. Через несколько дней выясняется - брак пленки. Огромная, сложнейшая сцена.
Сергей Федорович ужасно расстроился… второй раз сыграли - опять брак пленки. Бондарчук ревел, как раненый зверь: "Если в следующий раз будет брак, я эту сцену из фильма вымараю!"
Сыграли еще раз. Все нормально. На просмотре Сергей Федорович сказал мне: "Ты играешь здесь лучше, чем я. Итальянские кинематографисты хотят посмотреть материал "Войны и мира". Я занят - съемки, а ты могла бы достойно представить наш фильм".
И, не слушая возражений смущенной Люси, Бондарчук отправил ее в Италию.
И вот началось! Савельева узнала, что такое слава. В Италии она познакомилась с Федерико Феллини и Джульеттой Мазиной, которые по-доброму удивлялись редкому дарованию русской балерины. Они уже тогда предвидели грандиозный мировой успех фильма.
Однако слава, которая обрушилась на "русскую Наташу", была действительно ошеломляющей. Наверное, поэтому Бондарчук и доверил Людмиле право получить "Оскар". Когда она, такая хрупкая и одухотворенная, вышла на сцену и, прижав к груди награду, тихим голосом толстовской героини произнесла: "Я уже совершеннолетняя", зал взорвался аплодисментами. А на следующий день почти все газеты и журналы мира напечатали ее портрет.
"Вскоре в Москву приехал Де Сика, - вспоминает Савельева. - В своем интервью по телевидению он во всеуслышание заявил, что приглашает меня в свой новый фильм "Подсолнухи". А еще - что потрясен "Войной и миром". Этот фильм он смотрел дважды, чего с ним никогда не случалось прежде. И я попала на съемочную площадку с такими звездами, как Софи Лорен и Марчелло Мастроянни.
Помню потом в Токио увидела яркую афишу: наверху огромного подсолнуха - мое имя крупными иероглифами, а внизу - едва заметны имена Лорен и Мастроянни. Конечно, трудно мне пришлось после "мирового рекорда". Не могла себя заставить опустить планку, столько скверных сценариев прочла.
Четко поняла: нужна хорошая драматургия, пусть даже не очень хороший режиссер будет - я вытяну, построю что-то для себя и проживу это. И все-таки я дождалась: и Чехова, и Булгакова, и Розова - тоже не слабая драматургия."
И все-таки роль Ростовой стала для актрисы главной в жизни. Она и дочь назвала Наташей - разве могло быть иначе? Да и судьба, которую прочил Толстой своей любимой героине, стала в какой-то мере судьбой Савельевой. А для нас она осталась той самой Наташей. Просто Наташей. Нашей Наташей раз и навсегда.
В честь ее героини называли дочерей все, кто сходил с ума по фильму "Война и мир". Неудивительно, что "Оскар", который доверили получить именно Людмиле Савельевой, был лишь малой толикой признания, которое обрушилось на никому не известную юную балерину.
"Она станцевала Наташу Ростову", - утверждали строгие критики. Мир рукоплескал. Не устоял даже сдержанный на сантименты Восток: 1972-й был объявлен в Японии годом Савельевой. Такой славе могли позавидовать многие "титаны кино".
В детстве Люсенька (как называли Людмилу друзья и родные) постоянно улыбалась и танцевала. Откуда в этой маленькой ленинградке, перенесшей чудовищные месяцы блокады и еле вырвавшейся из когтей смерти, было столько света и оптимизма, не понимали даже близкие - родители и сестры.
Как-то раз она встретила на улице балерину, которая просто сразила девочку своей красотой и грацией. И Люся твердо решила, что непременно должна стать балериной. В этом решении ее поддержала бабушка, которая, не рассчитывая, впрочем, на особый успех, отвела внучку в хореографическое училище.
"Девочек там было несметное количество, - вспоминает актриса. - А я почему-то была уверена, что артистка должна все время улыбаться. Первый тур на профессиональную пригодность я прошла легко: не зря же я столько танцевала на носочках и задирала ноги.
Во втором туре исполнила вальс и польку. Члены комиссии даже не поверили поначалу, что танец я сама поставила. А когда я пришла на третий тур, то услышала: "Это та самая девчонка, которая постоянно прелестно улыбается!" И меня приняли."
Вскоре девочка уже танцевала на сцене Мариинки: в одиннадцать лет она дебютировала в "Щелкунчике" - исполнила танец с кувшинками.
Савельевой было девятнадцать, когда ей, выпускнице Ленинградского хореографического училища, выпал шанс стать актрисой. Все началось с почти случайного снимка, который какой-то английский фотограф сделал для рекламного буклета. Вскоре этот буклет издали, и на последней полосе с подписью "Будущая звезда русского балета" было фото Савельевой.
"Боже мой, что же я с ней буду делать…"
Вскоре портрет девушки попал к помощнице Сергея Бондарчука, которая, нарушив запрет шефа, - "Балерин не смотреть, все они плохие артистки!" - все-таки решила поискать нужный образ в Мариинке. К тому моменту режиссер уже просмотрел более трехсот претенденток на роль Наташи, но так и не нашел подходящую. Впрочем, и Людмила, которую все-таки "заманили" на пробы в Москву, ему сначала не понравилась.
"Приехали мы на "Мосфильм", - рассказывает актриса. - Это было ужасно: по лестнице спускался огромный, как мне тогда казалось, Бондарчук, а внизу стояла я - серая мышка, худенькая, русая, совершенно не похожая на Наташу. В его взгляде читалось: "Боже мой, что же я с ней буду делать…"
Люся должна была прочитать сцену разговора маленькой Наташи с Борисом: "Поцелуйте куклу. А меня хотите поцеловать?" Но у нее ничего не получилось. Ей дали еще один шанс.
"Пришли на следующий день (наступило завтра), и… вот чудо! Когда на меня надели платье, темный парик, когда зажглись юпитеры и вся площадка осветилась, я совершенно забыла про камеры… выскочила на какой-то помост и сыграла эту сценку. Слышу голос Сергея Федоровича: "А в вас что-то есть от Наташи".
И начались очень серьезные кинопробы. Самой сложной была последняя, решающая - сцена, в которой князь Андрей признается Наташе в любви. На этот раз мне помогал Иннокентий Смоктуновский - он в костюме Болконского стоял спиной к камере и просто мне подыгрывал. Чувствую, проваливаюсь, - ни единой слезы из себя не выдавлю. Смотрю на Иннокентия Михайловича и вижу, что из его глаз катятся крупные- крупные слезы. И я тут же зарыдала. А ведь он даже не вошел в кадр - просто мне помог. Вот такое тогда было актерское братств.
Вернувшись в Ленинград, Савельева вскоре получила телеграмму: "Поздравляем нашу Наташу!"
С самого начала Людмила объявила режиссеру, что с ней ни в коем случае нельзя репетировать - теряется естественность. И Бондарчук не репетировал. За несколько дней до съемок протянет текст, мол, выучи, Люсенька. И Люсенька учила. Самозабвенно. Она перевоплотилась в Наташу, жила только ролью.
"Поначалу было очень сложно, - признается актриса. - Особенно играть тринадцатилетнюю девочку: бегать, хватать кого-то за руки, кричать: "Посмотрите на папа!" - и без умолку смеяться. Иногда я умоляюще признавалась: "Не могу больше смеяться".
А потом произошло какое-то перерождение. Я уже настолько прониклась Наташей, что, если бы меня ночью разбудили и спросили, как бы она могла поступить в таком-то случае, я бы, не задумываясь, точно ответила, как.
Еще шли съемки маленькой Наташи, а мне уже не терпелось скорее сыграть сцену смерти князя Андрея, наверное, потому, что она у Наташи самая драматичная".
Однако Бондарчук все драматические сцены отложил на более поздний период - фильм снимался пять лет. За эти годы в жизни Люси изменилось многое. Бесконечные скитания между Москвой и Ленинградом, неприкаянная жизнь в столичных гостиницах и тяжелые терзания из-за невозможности продолжения карьеры балерины.
Первые два года Савельева разрывалась между кино и театром. Она находилась практически на грани нервного срыва. И вот тогда Бондарчук убедил девушку оставить театр и спокойно закончить съемки. В 1964-м Савельевой пришлось проститься со своей детской мечтой стать балериной.
Однако связь с искусством не утратилась. Людмила так и оставалась "танцующей девочкой". И Бондарчук не забывал об этом. Перед особо трудными сценами он оставлял актрису в своем кабинете одну и ставил классическую музыку. Потом девушка просто "парила" в кадре.
Безумно сложной для Людмилы была сцена, где Ахросимова ругает Наташу после ее отказа князю Андрею из-за связи с Анатолем Курагиным. Актриса вспоминает, что Бондарчук много дней отмахивался от нее, говорил, что надо подождать, что снимут сцену потом, занимался с другими артистами. В результате, Людмила настолько разозлилась и обиделась на режиссера, что потом, когда эту сцену стали снимать, вся ее злость, все ее слезы отчаянья, прорвались наружу. Сцена получилась очень трагичной и драматичной. Очень сильной. Истерика, слезы, душащие рыдания - все было очень натурально и естественно. Оказалось, Бондарчук специально много дней не снимал Савельеву, отмахивался от нее - чтобы как следует разозлить ее и тем самым, достичь нужного эффекта.
"Сложнее всего мне далась финальная сцена, когда Пьер объясняется Наташе в любви, была словно заколдована, - рассказывает Людмила Михайловна. - Сыграли мы ее один раз, правда, сделали несколько дублей. Через несколько дней выясняется - брак пленки. Огромная, сложнейшая сцена.
Сергей Федорович ужасно расстроился… второй раз сыграли - опять брак пленки. Бондарчук ревел, как раненый зверь: "Если в следующий раз будет брак, я эту сцену из фильма вымараю!"
Сыграли еще раз. Все нормально. На просмотре Сергей Федорович сказал мне: "Ты играешь здесь лучше, чем я. Итальянские кинематографисты хотят посмотреть материал "Войны и мира". Я занят - съемки, а ты могла бы достойно представить наш фильм".
И, не слушая возражений смущенной Люси, Бондарчук отправил ее в Италию.
И вот началось! Савельева узнала, что такое слава. В Италии она познакомилась с Федерико Феллини и Джульеттой Мазиной, которые по-доброму удивлялись редкому дарованию русской балерины. Они уже тогда предвидели грандиозный мировой успех фильма.
Однако слава, которая обрушилась на "русскую Наташу", была действительно ошеломляющей. Наверное, поэтому Бондарчук и доверил Людмиле право получить "Оскар". Когда она, такая хрупкая и одухотворенная, вышла на сцену и, прижав к груди награду, тихим голосом толстовской героини произнесла: "Я уже совершеннолетняя", зал взорвался аплодисментами. А на следующий день почти все газеты и журналы мира напечатали ее портрет.
"Вскоре в Москву приехал Де Сика, - вспоминает Савельева. - В своем интервью по телевидению он во всеуслышание заявил, что приглашает меня в свой новый фильм "Подсолнухи". А еще - что потрясен "Войной и миром". Этот фильм он смотрел дважды, чего с ним никогда не случалось прежде. И я попала на съемочную площадку с такими звездами, как Софи Лорен и Марчелло Мастроянни.
Помню потом в Токио увидела яркую афишу: наверху огромного подсолнуха - мое имя крупными иероглифами, а внизу - едва заметны имена Лорен и Мастроянни. Конечно, трудно мне пришлось после "мирового рекорда". Не могла себя заставить опустить планку, столько скверных сценариев прочла.
Четко поняла: нужна хорошая драматургия, пусть даже не очень хороший режиссер будет - я вытяну, построю что-то для себя и проживу это. И все-таки я дождалась: и Чехова, и Булгакова, и Розова - тоже не слабая драматургия."
И все-таки роль Ростовой стала для актрисы главной в жизни. Она и дочь назвала Наташей - разве могло быть иначе? Да и судьба, которую прочил Толстой своей любимой героине, стала в какой-то мере судьбой Савельевой. А для нас она осталась той самой Наташей. Просто Наташей. Нашей Наташей раз и навсегда.
Следующая публикация
Комментарии 41
,, Всадник без головы " , а военные фильмы , где она снялась вместе со
Збруевым ?
,, Войны и мира ". Спасибо за ваше дополнение.
Мне нравится это имя и его значение!
И роли сыграла великолепно-в кино и в жизни!