Предыдущая публикация
Зина никогда не считала себя красавицей.
Обыкновенная девушка, как все в их селе. Но она обладала удивительным обаянием и притягательностью. Парни всегда ухаживали, из клуба домой провожали, обниматься пытались. Но Зина вела себя с ними по-дружески, но строго. Провожать провожайте, а руки не распускайте.
Но к двадцати годам и сама влюбилась. Николай Самохин вернулся из города агрономом. Выучился и приехал в родное село работать. Не столько красив, сколько силен, высок, и характер хороший. А то, что рыжий, это Зину не смущало. Нравился он ей.
Но вот друг его, с которым вместе на учебу уехали, так и не вернулся. Со слов Николая, дружок его уехал куда-то, расстались они, не виделись давно. Но было и так ясно: со злым и хромым отчимом он не ладил. Его мать долго переживала, сама к сыну в город наведывалась.
А потом чернее тучи стала ходить, осунулась вся, заболела и умерла. Жалко было Евдокию. В селе шептались: сына на мужика променяла. Но Зина так не считала, чувствовало ее сердечко, что горе какое-то сучилось, и ей было жалко женщину.
Вскоре Николай Самохин сделал своей невесте предложение, девушка согласилась. Свадьбу сыграли всем селом, подарков надарили, счастья пожелали.
Зина переехала к мужу. У них дом большой, пристройка с отдельным входом. Это свекор постарался, отстроил еще задолго до свадьбы, чтобы молодые жили своим углом. Через год дочка Наташенька родилась. Хорошо жили, дружно. Николай в поле пропадал, агроном был хороший, грамотный.
Зина в сельской школе в библиотеке работала. Школу окончила хорошо, на одни пятерки почти. Вот завуч и позвала ее, когда Наташе годик исполнился. Деньги небольшие, но зато школа своя, родная, и всех она там знала.
Так который год и работает. Учиться уже поздно, дочка подрастала, за ней уход нужен. Свекровь и мама помогают, конечно, но ей и самой нужно дочери привить все самое хорошее, это ее материнская обязанность.
Семейная жизнь хоть и шла гладко, да только скучновато немного. Школа, магазин, почта и клуб. Вот и все заведения в их округе. Раньше это казалось нормальным, а сейчас и купить что-то себе и дочке хочется, и в кинотеатр нормальный сходить, да и в музей какой-нибудь, в филармонию.
Они с Колей ездили иногда, но после театра или концерта ночевать приходилось у его каких-то знакомых, так как последний автобус в их Рассказово отправлялся в шесть вечера. Неудобно это было. Но в «цивилизацию», как это называл Зинин муж, ее все же тянуло иногда.
Вот и в этот день Зина собралась в город за покупками. В школе осенние каникулы, холода еще толком не наступили. Она приоделась, серый плащ, шарфик шелковый, каблучки. Уехала утренним автобусом. В городе сначала в парикмахерскую сходила, укладку сделала. Хорошо получилось.
Потом пошла за покупками, а тут объявление на дверях картинной галереи: «Выставка современной живописи. Художники-авангардисты». Она знала из книг, которые читала у себя в библиотеке, и про Дали, и про Шагала, и про Малевича. Но ей так захотелось посмотреть и на современных художников, что не устояла, купила билет и зашла.
Ну что сказать, странные картины, конечно. Обошла три зала, над одним полотном под названием «Дева» простояла дольше остальных. Склоня голову на бок, рассматривала его, но девы так и не увидела.
«Наверное, я чего-то не понимаю», - подумала Зина и отправилась, наконец, по магазинам. Накупила всего: себе, Наташе, мужу. Родителям лекарств, продуктов кое-каких на две семьи и время не рассчитала. Как ни спешила с полными сумками, на последний автобус все равно опоздала!
И что делать? К знакомым Николая идти не хотелось. Зинаида и не помнила точно, где они живут. С мужем к ним пару раз на такси ездили. Да и неудобно без предупреждения-то.
Пришлось ловить попутку. Было еще светло, но осеннее солнце уже клонилось к закату. На ее беду никто больше в их сторону не ехал, остановка была пустой. Зинаида кое-как добралась до трассы и стала «голосовать». Грузовики и фуры пропускала. Они вряд ли в их село едут, да и не безопасно…
Она почти уже отчаялась, как минут через двадцать перед ней вдруг остановилась машина. В марках она особо не разбиралась, но было видно даже в сумерках, что автомобиль старенький, а небритый водитель спросил:
— Куда вам?
— Мне до Рассказова, село в тридцати километрах отсюда. По пути вам?
Мужчина как-то внимательно глянул на нее и сказал:
— Садитесь. По пути.
Зинаида быстро погрузила свои сумки на заднее сидение и сама уселась туда же. Сердце было не на месте. Придет муж встречать на остановку автобуса, а ее и нет! Что он подумает? Волноваться начнет. И тут ее осенило:
— Мы, может, еще и автобус догоним, на который я опоздала. Тогда я пересяду, если он остановится.
— Незачем, - ответил мужчина, глядя через зеркало. А глаза с прищуром так и впиваются в нее.
«Странный вид у него какой-то. Шапка до бровей, заросший весь», - мелькнула мысль. А он продолжил:
— Довезу до места быстрее автобуса.
— А вы в Рассказово, что ли, едете?
— В него, - буркнул мужчина и включил радио.
Она глянула на его руку на руле. Мощная, грубая ладонь. И наколка на каждом пальце: «ВОВА». Куртка на мужчине потрепанная, глаза эти то и дело смотрят на нее. Зине стало не по себе. Она подвинулась так, чтобы не встречаться с ним взглядом через зеркало.
Где-то на полпути они нагнали автобус. Она попросила остановиться.
— Вот и мой автобус, вы остановите, я пересяду.
Мужчина обогнал его и остановился. Зина быстро выскочила из машины и стала махать рукой. Он тоже вышел зачем-то и присел на капот. Но у нее ведь и сумки еще в машине!
Но водитель автобуса просигналил и промчался мимо!
— Не остановится он на трассе, - как-то нервно сказал мужчина. – Садись, поехали. Сказал же, довезу, чего дергаться?
Тут она еще сильнее насторожилась. И этот тон, и этот голос с хрипотцой не внушали ей ничего хорошего. Автобус уже был далеко, видимо в нем из ее села никого не было, иначе попросили бы остановиться. И что делать теперь?
Ситуация казалась безвыхлдной. Зина покорно села обратно в машину и сказала тихо:
— Воровать у меня нечего, мужчина. Денег нет, все в городе потратила. С вами расплачусь, конечно, но если что дурное задумали, так и знайте, я не дамся. И у меня дочка маленькая, ей пять годков всего.
Она специально говорила такими словами, именно «годков», чтобы как-то разжалобить мужчину. Но тот промолчал и тронулся в путь, снова недобро глянув на нее.
Долго ехали молча, автобуса больше видно не было, он уже свернул с трассы к Николаевке, а оттуда до их села другим путем поедет. Так короче, чем обратно на трассу возвращаться.
Зина вся сжалась в комок. На шоссе машин почти нет, по бокам лесные заросли, стемнело уже совсем. Фары освещают дорогу, с которой очень легко свернуть в лес, а там…
Картины рисовались не самые радужные. Зина ругала себя на чем свет стоит и за эту галерею дурацкую. Зачем пошла, что там хорошего увидела? И за магазины, из которых все никак не могла уйти, дорвалась, что называется.
И вот теперь попала в переплет… Несчастная женщина чуть не плакала от досады. Этот грубый, неразговорчивый мужчина пугал ее. Темнота вокруг, лес и до села еще несколько километров. Она стала успокаивать себя: «Захотел бы надругаться или обокрасть, давно бы уже в лес свернул. Да и у автобуса бы не остановился, так ведь?»
И вдруг водитель повернулся к ней в пол-оборота и сказал:
— Ты Кольку Самохина знаешь? Сама-то рассказовская?
У Зинаиды чуть сердце из груди не выскочило!
— Да, оттуда я. А Николай Самохин мой муж.
— Вот я и смотрю, знакомое лицо. Только выглядишь, как городская. Прическа, помада. В сумерках не разберу, кто такая?
— Так Зина я, Малышевых дочь. А вы?
И тут все встало на свои места. Мужчина оказался Владимиром Сидоровым, с которым Николай уехал в город на учебу. Зина его плохо помнила, он старше лет на пять, в армии отслужил и сразу в город на учебу с Николаем уехал.
Только беда с ним случилась. Об этом он и поведал Зинаиде в оставшееся в пути время.
Молодые парни, учились в сельхозяйственном техникуме. Как-то пошли в клуб на танцы.
— Ну там он не клуб, а Дворец культуры называется. Пришли, натанцевались, домой пошли одни, по банке пива в руках. А тут какие-то отморозки девчонку в машину тащат. Она отбивается, плачет. Колька твой побежал милицию искать, а я в драку полез. Ну и врезал одному. Тот упал так, что прямо на чугунную урну со всего размаху. Трещина на позвоночнике, сотрясение мозга.
— А Коля? – дрожащим голосом спросила Зина.
— Защищал меня как мог на суде. Девки этой и след и простыл, его дружков тоже. Коля один свидетелем был, но ему не поверили. Отморозок этот сыном какой-то шишки оказался. Он-то поправился, а я на два года загремел за хулиганство, пиво еще подкосило. Маманя померла, пока я на исправительных работах был. Потом в тайге остался, на лесоповале работал. Вот, вернулся в город и еду на родину. Матушкину могилу посетить. Отчима только видеть не хочу. Он, говорят, проклял меня, когда маманя померла.
Зина сидела, как пришибленная. Так вот она правда, а Коля ей ничего не рассказывал. Уехал куда-то Вовка, да и все.
— Я его сам просил молчать, - сказал Владимир. – Нечего по селу дурную славу разносить, маманю позорить. И отчима письмом предупредил: вякнешь, убью. Значит, смолчал он.
Остаток пути ехали молча. Наконец подъехали к Зининому дому, на крыльцо тут же выбежал муж.
— Зина! Я только что с остановки вернулся, - сказал он взволнованно и подошел к ней.
А она лишь кивком показала ему на Владимира. Пока вынимала сумки, Николай всматривался в вышедшего из автомобиля мужчину.
— Ну, здравствуй что ли, Самохин! – сказал тот, и они крепко пожали друг другу руки. Николай узнал друга.
Завели Владимира в дом, накормили ужином. Родители Николая приняли гостя, дали ему умыться с дороги по-хорошему, накормили, напоили, выслушали. Зина и свекровь забрали Наташу и увели в комнату, дали мужчинам наговориться.
Владимир хотел в машине ночевать, домой идти отказывался, но они оставили у себя. На следующий день два друга отправились на могилу к матери Владимира. Оттуда Николай уговорил все же зайти к отчиму. Зашли, посидели, выпили чуток.
— Живи, Вовка, здесь, если совсем негде. Мне уж недолго осталось, нога совсем отказывает, а дом твой.
Подумал бедолага и согласился. Старое быльем поросло, а тут все же свои люди, друг юности, домишко. Машина хоть и старенькая, а пригодилась. То в район съездить, то в город по делам да за покупками. А работать стал с местным лесничим Михалычем. Лес-то Владимир хорошо изучил, а старику и на покой пора.
Через год женился. Вдову Катерину, их местную птичницу в жены взял. С отчимом жили ровно, без ссор. Тот так и сказал:
— Кто старое помянет…
И Зина с Николаем привечали их. Хороший мужик Владимир, только жизнь поломала его слегка. Но доброта людская, родные стены, да ласковая жена дали душе выздороветь. А про его прошлое никто никогда и не вспоминал. Он и сам вскоре забыл о нем, когда счастливым себя почувствовал.
Следующая публикация
Нет комментариев