Предыдущая публикация
Как зимой завершена
обида тёмных лет!
Какая в мире тишина!
Какой на свете свет!
В морозной сини белый дым,
деревья и дома,-
благословением святым
прощает нас зима.
За все зловещие века,
за всю беду и грусть
младенческие облака
сошли с небес на Русь.
Молюсь небесности земной
за то, что так щедра,
а кто помолится со мной,
те - брат мне и сестра.
И в жизни не было разлук,
и в мире смерти нет,
и серебреет в слове звук,
преображённый в свет.
Приснись вам, люди, снег во сне,
и я вам жизнь отдам -
глубинной вашей белизне,
сияющим снегам.
Борис Чичибабин
Художник Дмитрий Левин
Следующая публикация
Комментарии 17
Усыпительная нежность,
Безнадежность, безмятежность -
И бело, бело, бело.
Сердце бедное забыло
Всё, что будет, всё, что было,
Что страдало, что любило -
Всё прошло, прошло, прошло.
.
Всё уснуло, замолчало,
Где конец и где начало,
Я не знаю, - укачало,
Сани лёгкие скользят,
И лечу, лечу без цели,
Как в гробу иль в колыбели,
Сплю, и ласковые ели
Сон мой чуткий сторожат.
.
Я молюсь или играю,
Я живу иль умираю,
Я не знаю, я не знаю,
Только тихо стынет кровь.
И бело, бело безбрежно,
Усыпительно и нежно,
Безмятежно, безнадежно,
Как последняя любовь!
/ Дмитрий Мережковский, 1906 год /
Зимнее
А я всё гладил снег рукой,
А он всё звёздами отсвечивал…
На свете нет тоски такой,
Которой снег бы не излечивал.
Живёт он в белом шалаше,
Колдует там необычайно,
Ах, этот снег… В его душе
Всегда какая-нибудь тайна.
То станет жёстким, будто лёд,
То всё заткёт суровой пряжей,
А то вдруг крыльями взмахнёт
И - вот он - лёгкий да лебяжий…
Летит… летит… Лови его
Губами. Горстью. Без оглядки.
Гляди на это волшебство -
Как он с землёй играет в прятки.
Как затаится вдруг. Немой.
Как петь начнёт. А то засвищет.
Ни по кривой, ни по прямой,
Никто и следа не отыщет.
И снова добрый… И простой.
И просветлённый весь. И новый.
Омою душу чистотой
И прямотой его суровой.
Он весь как музыка. Он - весть.
Его безудержность бескрайна.
Ах, этот снег… Не зря в нём есть
Всегда какая-нибудь
...ЕщёЗимнее
А я всё гладил снег рукой,
А он всё звёздами отсвечивал…
На свете нет тоски такой,
Которой снег бы не излечивал.
Живёт он в белом шалаше,
Колдует там необычайно,
Ах, этот снег… В его душе
Всегда какая-нибудь тайна.
То станет жёстким, будто лёд,
То всё заткёт суровой пряжей,
А то вдруг крыльями взмахнёт
И - вот он - лёгкий да лебяжий…
Летит… летит… Лови его
Губами. Горстью. Без оглядки.
Гляди на это волшебство -
Как он с землёй играет в прятки.
Как затаится вдруг. Немой.
Как петь начнёт. А то засвищет.
Ни по кривой, ни по прямой,
Никто и следа не отыщет.
И снова добрый… И простой.
И просветлённый весь. И новый.
Омою душу чистотой
И прямотой его суровой.
Он весь как музыка. Он - весть.
Его безудержность бескрайна.
Ах, этот снег… Не зря в нём есть
Всегда какая-нибудь тайна.
С. Островой
За полем снежным — поле снежное,
Безмерно-белые луга;
Везде — молчанье неизбежное,
Снега, снега, снега, снега!
Деревни кое-где расставлены,
Как пятна в безднах белизны:
Дома сугробами задавлены,
Плетни под снегом не видны.
Леса вдали чернеют, голые, —
Ветвей запутанная сеть.
Лишь ветер песни невесёлые
В них, иней вея, смеет петь.
Змеится путь, в снегах затерянный:
По белизне — две борозды…
Лошадка, рысью неуверенной,
Новит чуть зримые следы.
Но скрылись санки — словно, белая,
Их поглотила пустота;
И вновь равнина опустелая
Нема, беззвучна и чиста.
И лишь вороны, стаей бдительной,
Порой над пустотой кружат,
Да вечером, в тиши томительной,
Горит оранжевый закат.
Огни лимонно-апельсинные
На небе бледно-голубом
Дрожат… Но быстро тени длинные
Закутывают всё кругом.
ВАЛЕРИЙ БРЮСОВ
1917 г.