Предыдущая публикация
06 сентября Преподобный Аристоклий (Амвросиев), старец Московский
Старец Аристоклий (в миру — Алексей Алексеевич Амвросиев) родился в 1846 году в Оренбурге, в благочестивой крестьянской семье. В раннем детстве Алексей потерял отца.
В десятилетнем возрасте после тяжёлой болезни у мальчика отнялись ноги. Мать Алексея Матрона слёзно молила святителя Николая Чудотворца об исцелении сына, дав обет посвятить сына Богу, а самой, по достижении сыном иноческого возраста, уйти в монастырь.
В день празднования святителя Николая 6 декабря Алексей чудесно исцелился. Когда сыну исполнилось семнадцать лет, Матрона удалилась в монастырь.
В 1876 году, сразу после смерти жены, Алексей Амвросиев отправился на Святую Гору Афон и поступил в Русский Свято-Пантелеимонов монастырь. 11 марта 1880 он был пострижен в мантию с именем Аристоклий, в честь кипрского священномученика Аристоклия Саламинского.
2 декабря 1884 года монах Аристоклий был рукоположен во иеродиакона, а 12 декабря того же года — во иеромонаха. 12 февраля 1886 года иеромонах Аристоклий пострижен в схиму без перемены имени.
В 1887 году отец Аристоклий привозил в Москву масличную ветвь с места усечения св. вмч. Пантелеимона Целителя. С 1891 по 1894 настоятель подворья Афонского Свято-Пантелеимонова монастыря. В те годы подворье размещалось в небольшой городской усадьбе на Большой Полянке — ее в сентябре 1879 года подарила монастырю известная благотворительница Акилина Алексеевна Смирнова.
Несколько лет отец Аристоклий возглавлял подворье и был настоятелем часовни святого великомученика и целителя Пантелеимона. Старец обладал даром исцеления и прозорливости и принимал ежедневно сотни людей, нуждающихся в помощи. Многочисленные пожертвования верующих старец раздавал страждущим, оплачивал обучение детей из бедных семей.
Стараниями отца Аристоклия с 1888 года на подворье начал издаваться журнал «Душеполезный Собеседник», который рассказывал о жизни русских монахов на Святой Горе, знакомил с жизнеописаниями афонских подвижников, с письмами старцев к своим духовным чадам. Благодаря изданию журнала русские монастыри на Афоне стали пополняться новыми послушниками, на щедрые пожертвования россиян восстанавливались пострадавшие от пожаров монастырские постройки, возводились новые храмы.
В 1894 году после ложного доноса старцу пришлось покинуть Москву и вернуться на Афон.
В 1909 году собор духовников Свято-Пантелеимонова монастыря вновь назначил старца Аристоклия настоятелем Афонского подворья, и с 29 ноября 1909 года старец пребывает в Москве. По возвращению старца тысячи людей вновь стали приходить на подворье.
С 1909 по 1918 на подворье были построены два трехэтажных здания. В одном из них разместилась библиотека. Другое было отдано под богоугодные заведения, а на третьем этаже, в одной из угловых комнат, батюшка устроил домовую церковь в честь особо почитаемой и любимой им иконы Божией Матери «Скоропослушница». Храм был освящен уже после смерти старца — 30 сентября 1918 года чин освящения совершил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Тихон.
24 августа/6 сентября 1918 старец почил о Господе.
Отпевали иеросхимонаха Аристоклия три московских владыки: епископ Арсений, епископ Трифон (Туркестанов) и епископ Иоасаф, настоятель Богоявленского монастыря, исполнявший в то время обязанности митрополита Московского.
Первоначально старец Аристоклий был похоронен в мраморном склепе усыпальницы подворья. Однако после революции все монастырские владения подлежали национализации, а домовые церкви — ликвидации. На подворье начались обыски, аресты, конфискации. В январе 1919 года был арестован настоятель Пантелеимоновой часовни иеромонах Макарий. Поэтому духовные чада старца приняли решение о его перезахоронении, и в 1923 году иеросхимонах Аристоклий был перезахоронен на Даниловском кладбище Москвы.
В 2001 году Синодальная комиссия по канонизации святых Русской Православной Церкви, изучив поступившие материалы, сделала заключение, что препятствий для прославления старца иеросхимонаха Аристоклия в лике преподобных как местночтимого московского святого нет.
Летом 2004 на Даниловском кладбище были обретены святые мощи старца.
6 сентября 2004 года старец Аристоклий был прославлен в лике местночтимых святых Москвы и Московской епархии. На Божественной литургии, совершенной Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II в Успенском соборе Кремля в сослужении митрополита Калужского и Боровского Климента, архиепископов Истринского Арсения, Владимирского Евлогия, Орехово-Зуевского Алексия, епископа Дмитровского Александра, московский старец был причислен к лику преподобных. Преподобный Аристоклий, старец Афонский и Московский чудотворец
За Патриаршим богослужением было оглашено «Определение о канонизации в лике местночтимых святых преподобного Аристоклия (Амвросиева), старца Московского (1846-1918)».
13 ноября 2004 года святые мощи преподобного Аристоклия были перенесены крестным ходом из Свято-Данилова монастыря на Афонское подворье Москвы.
Сейчас мощи преподобного пребывают в храме святого великомученика Никиты на Афонском подворье Москвы.
Следующая публикация
Комментарии 1
С детства меня учили тому, что Христос — Бог и учение его Божественно, но вместе с тем меня учили уважать те учреждения, которые насилием обеспечивают мою безопасность от злого, учили меня почитать эти учреждения священными. Меня учили противостоять злому и внушали, что унизительно и постыдно покоряться злому и терпеть от него, а похвально противиться ему. Меня учили судить и казнить. Потом меня учили воевать, то есть убийством противодействовать злым, и воинство, которого я был членом, называли христолюбивым воинством; и деятельность эту освящали христианским благословением. Кроме того, с детства и до возмужалости меня учили уважать то, что прямо противоречит закону Христа. Дать отпор обидчику, отмстить насилием за оскорбление личное, семейное, народное; все это не только не отрицали, но мне внушали, что все это прекрасно и не противно закону Христа.
Все меня окружающее...ЕщёВот как описывает православное христианство наших предков Лев Толстой в своей статье-В чем моя вера?(1883-1884 год)-
С детства меня учили тому, что Христос — Бог и учение его Божественно, но вместе с тем меня учили уважать те учреждения, которые насилием обеспечивают мою безопасность от злого, учили меня почитать эти учреждения священными. Меня учили противостоять злому и внушали, что унизительно и постыдно покоряться злому и терпеть от него, а похвально противиться ему. Меня учили судить и казнить. Потом меня учили воевать, то есть убийством противодействовать злым, и воинство, которого я был членом, называли христолюбивым воинством; и деятельность эту освящали христианским благословением. Кроме того, с детства и до возмужалости меня учили уважать то, что прямо противоречит закону Христа. Дать отпор обидчику, отмстить насилием за оскорбление личное, семейное, народное; все это не только не отрицали, но мне внушали, что все это прекрасно и не противно закону Христа.
Все меня окружающее: спокойствие, безопасность моя и семьи, моя собственность, все построено было на законе, отвергнутом Христом, на законе: зуб за зуб.
Церковные учители учили тому, что учение Христа Божественно, но исполнение его невозможно по слабости людской, и только благодать Христа может содействовать его исполнению. Светские учители и все устройство жизни уже прямо признавали неисполнимость, мечтательность учения Христа, и речами и делами учили тому, что противно этому учению-противится злодеями,давать им соразмернвй отпор,защищать своё здоровье и свою жизнь.Я недавно с еврейским раввином читал V главу Матфея. Почти при всяком изречении раввин говорил: это есть в Библии, это есть в Талмуде, и указывал мне в Библии и Талмуде весьма близкие изречения к изречениям Нагорной проповеди. Но когда мы дошли до стиха о непротивлении злу, он не сказал: и это есть в Талмуде, а только спросил меня с усмешкой: — И христиане исполняют это? подставляют другую щеку? — Мне нечего было отвечать, тем более что я знал, что в это самое время христиане не только не подставляли щеки, но били евреев по подставленной щеке. Но мне интересно было знать, есть ли что-нибудь подобное в Библии или Талмуде, и я спросил его об этом. Он сказал: — Нет, этого нет, но вы скажите, исполняют ли христиане этот закон? — Вопросом этим он говорил мне, что присутствие такого правила в христианском законе, которое не только никем не исполняется, но которое сами христиане признают неисполнимым, есть признание неразумности и ненужности этого правила. И я не мог ничего отвечать ему