Я не понимаю одного - нечеловеческого отношения к человеку. Я очень люблю животных. У меня их достаточно дома - и собаки, и кошки, и птички. Надо видеть, как собаки относятся друг к другу. Да, они грызутся между собой. Но попробуй вмешайся - и ты получишь примерно такую руку (показывает левую руку, на костяшках которой виден шрам). Это два моих кобеля сказали мне: «Не лезь!» Я однажды пытался растащить их столкновение - в результате месяц пролежал в больнице. Кто-то из них в запале драки полоснул меня клыком - случайно! Но как только они увидели кровь - а вы можете себе представить, сколько её было, если клык пробил мне кость, - они тут же прекратили грызню. Другой пример: я из Читы. Народ там простой. Хороший. Был. Тогда. Хотя кругом там были лагеря. Как вы понимаете, не пионерские. Иногда у нас случались драки. Но - до первой крови. Как только появлялась кровь - не важно, с чьей стороны, - раздавался крик: «Стоп!» А тут пролилось уже столько крови… Но никто и не думает останавливаться. От того, что вижу в выпусках новостей, плачу - не стесняюсь признаться в этом. Как-то показали одного пожилого мужчину - наверное, он мой ровесник, ему лет под 80. А значит, он хорошо помнит, что такое война. Очки у него такие же, как у меня (демонстрирует свои очки в тоненькой оправе). Кроме этих очков и трусов, на нём ничего больше не было - его дом разбомбили! Единственное, что он мог сказать: «Я не понимаю!» А потом закричал… И это не постановочные кадры - такого нельзя разыграть на камеру. Европа должна была стать миротворцем. А они вместо этого санкциями нас пытаются придушить: «А мы вас заморим!» Вот это мне не нравится. Это же глупо! Россия - страна очень большая. И Бог нам помогает - не просто же так он отвёл нам эту землю, с реками, морями, лесами. Заморят нас? Как бы не так! Я помню войну, как нам было тяжело. Но с голоду-то не умерли! Картошка-то была! Все её выращивали - и кто умеет, и кто не умеет. Мои родители, музыканты, сперва не умели. Мешок посадим - полмешка соберём. Ничего, научились! Ах, яблок не будет импортных! Ну жили же мы без них раньше! У нас в Забайкалье только один сорт рос - ма-а-аленькие такие, ранет назывались. Ну ничего! Сижу же я перед вами! Живой! Так что у меня вопрос к Западу: вы, дирижёры, руководящие этим оркестром, почему не постучите палочкой: «Внимание! Приготовились! Тишина!» Наконец-то состоялись встречи в Минске, в Брюсселе - начали разбираться по существу: почему продолжается стрельба? И кто, собственно, сбил самолёт? Я лично очень хочу это узнать! У меня аж сердце болит! Да если бы они точно знали, что это мы, мы бы с вами уже тут не сидели и не беседовали бы… Да, мы уже не СССР. Мы не пытаемся весь мир превратить в единое государство победившего пролетариата. У нас уже тоже рынок, капитализм, демократия. Нет, опять что-то не так! И мне хотелось бы узнать: чего от нас всё-таки хотят? Когда, простите, открылся Второй фронт? А кто освобождал Польшу, Чехословакию? Кто спасал Болгарию? Ну как же вам не стыдно, родные мои! Сколько мы туда на гастроли ездили, спектакль я там ставил в городе Толбухин. Переименовали его. За что?! Чем им памятник Алёше помешал? Что, опять вам поминать историю? Что с вами было 100, 200 лет назад? И кто тогда приходил вам на помощь? Душу формирует и детский сад, и семья. Но прежде всего школа! Я в первый класс пошёл в 1943-м. Зима, война... Какой завтрак тебе дома соберут? Чай из трав. Кусок хлеба. А в школе с самого утра топилась печка. После второго урока учительница заваривала чай всё на тех же травах, каждому наливала в его кружку чуть-чуть разведённого сахарина - личного! Открывалась дверь - и дежурный вносил противень, на котором лежали пирожки. С чем уж они были, не помню, но они казались нам самыми вкусными на свете! Мы их ели, прихлёбывая кипяток, а учительница в это время рассказывала разные истории. Это называлось - воспитание! Это называлось - забота! Забота о следующем поколении. С этого начинается воспитание любви к Родине - когда ты чувствуешь заботу Родины о себе. А сейчас я слушаю все эти рассуждения - платное образование, элитные школы… Я вообще не понимаю, что это такое - элитные ученики. Что такое элитные собаки или лошади - понимаю. А элитных людей не знаю - знаю образованных. Интеллигентных знаю. Попытка заместить один класс другим - интеллигенцию на элиту, степень элитарности которой определяется уровнем их дохода, - рождает расслоение, а с ним одичание душ, которое мы получили. Островский в своё время сказал: «Без театра нет нации». Перефразируя его, скажу: без культуры нет нации. Как можно было убрать из школьной программы часы литературы и русского языка? Сейчас спохватились! Вернули сочинение в экзамены. И вдруг выяснилось, что за эти годы, пока детей натаскивали на ЕГЭ, они разучились письменно формулировать мысли. То есть разучились анализировать, размышлять! Теперь опять что-то пытаются подкорректировать, там добавить, тут убавить. Нельзя так! Нужно один раз, не стесняясь, сказать: «Извините нас! Мы хотели как лучше, а получилось как всегда!» Убрать ЕГЭ. Вернуть экзамены в том виде, в каком они испокон веков существовали в нашей школе. У современных детей спросите: «Вы знаете, где Байкал?» Тебя пошлют… куда подальше. И что возле Красной площади памятник стоит маршалу Жукову, они тоже не знают. Гадают, что это за генерал такой может быть… Когда свою собственную историю мы начинаем забывать, мы получаем то, что имеем сегодня. Мне грех жаловаться - я и при прошлой власти жил хорошо. Тогда достаточно было одного звонка по телефону - и мне отремонтировали бы крышу. Теперь же крыша течёт уже десять лет, и найти концов - кто всё-таки отвечает за ремонт - я не могу. Так что в войне мы победили. А вот победим ли бюрократию… Не знаю! Если же говорить серьёзно, то тогда все жили с ощущением, что Россия - очень мощная сила. Даже мы, третьеклассники, понимали это. Кто-то может назвать это чувство идеологией. Но разве ж плохо, когда у государства, нации есть какая-то идеология? Та идеология, которая существовала в СССР, - да, она была неидеальна, но плохому она нас не учила. Безусловно, о многом тогда предпочитали молчать. Я только в 1953 году узнал подробности о своём деде. Его забрали прямо в новогоднюю ночь с 1937 на 1938 год. Помню, как дед стоял в дверях… Больше мы его не видели. Так что наша семья тоже попала в эту мясорубку. Слово «рынок» я почему-то с детства не люблю. Может, потому, что у нас дома говорили: «Что ты кричишь? Ты же не на рынке!» Однако не могу сказать, что рынок - это совсем уж плохо. В начале 90-х те люди, которых уволили с закрывающихся предприятий, не отчаялись, а подхватили сумки и, став «челноками», спасли нас всех: одевали, обували, кормили страну. Пусть это была дешёвка, но всё равно она была лучше пустых полок. Да, слава богу, сегодня у нас есть право сказать всё, и в данный момент я говорю то, что думаю. Но многое мне и не нравится. Не нравится то, что ветераны, о которых мы так много говорим в этом году, всё-таки живут гораздо хуже по сравнению с теми, кто на самом-то деле должен носить их на руках. Если уж ветеранам пообещали к юбилею Победы дать квартиры, то нельзя говорить, что квартиры получат лишь те, кто успел встать в очередь до такого-то года. А остальные - что, они хуже воевали и этих квартир не заслужили? Теперь обещают всем остальным дать. Но я не знаю, как там разговаривают с миллионерами. На мой взгляд, их надо было бы вызвать и сказать: «Родной! Вот тебе под опеку такое-то количество ветеранов, и будь любезен, обеспечь их достойным жильём». Что может в этой ситуации сделать культура? Больше, чем делает сейчас. Не хочу хвалить собственный театр, но мы к юбилею Победы подготовили гастрольный тур - весь июнь ездим с концертами по городам Поволжья: Ярославль, Волгоград, Иваново, Казань, Кострома, Самара, Саратов и Нижний Новгород. Наши концерты с песнями военных лет и спектакли бесплатные. Кроме головной боли, никакой материальной выгоды мы от этих гастролей не получили. Это не бизнес - это сердце. Это память, о сохранении которой мы так много говорим и так мало делаем. Мы хотим, чтобы эта память осталась не только у ветеранов, но и у их внуков, которые придут на концерт. Я глубоко убежден, что сцена Малого театра отталкивает чужих, враждебных, ненужных, случайных людей. Да они и не решаются взойти на нее. Зато тот, кто приходит к нам с чистым, открытым, добрым сердцем, всегда найдет понимание, ему ответят взаимностью, той же любовью и добротой. © Юрий Соломин.