Предыдущая публикация
ДВЕ СЕСТРЫ (2)
Тяжело было Вере принять то, что любимый человек так смог к ней поступить. Сердце рвалось на маленькие кусочки, но внешне вера была очень спокойной, только очень задумчивая и печальная. Пару раз только Варя слышала, как сестра плачет, но потом и слёз её никто не видел. Варя чувствовала какие-то уколы стыда внутри, но они были такими незначительными, что Варя не обращала на них внимания.Она пыталась растеребить сестру, говоря ей о том, что такой муж ей точно не нужен! А Вера смотрела на неё пустыми глазами и отворачивалась. Сама не зная откуда, но Вера чувствовала – сестра как-то к этому причастна! Но разбираться ей не хотелось – душа её была затоплена переживаниями и страданиями от предательства.
Парень тоже приходил, пытался с Верой поговорить, объяснить, что сам не понял, как это всё произошло, но Вера с ним отказалась разговаривать.
А потом выяснилось, что девица та беремена от него!
Так что гуляли свадьбу в деревне, да вот только не Верину. В день свадьбы она смотрела в окно, поджимая губы, а Варя ей на ушко вкрадчиво шептала о том, что надобно отомстить! Ведь поступил он с ней некрасиво, да ещё и на другой женился! И заползали чужие злые слова в разум к Вере, но никак они прилипнуть не могли. Чуть зарубцевалась рана у неё на душе, полегчало, да и парень на глаза уже не лез так настырно, в попытках вымолить себе прощение. Ну а если произошло так, то может и к лучшему? Не по судьбе он ей был? Вон, и вроде семья у него сложилась, хотя говорят друзья, что жена его пилит безжалостно, и он выпивать начал. Но может просто болтают? Так или иначе Вера возвращалась мыслями к любимому, хотя любовь внутри неё медленно, но верно засыхала.
Жизнь продолжалась, но Вера стала более молчаливой и замкнутой, и в отношениях с сестрой словно исчезло что-то важное. Подсознательно Вера что-то чувствовала, вину Вари ощущала, но никак свои чувства в словесную форму облечь не могла. Варя, конечно, злилась, но ничего сделать с этим не могла, вот и нашла себе развлечение в том, что мелко окружающим людям пакостила. Кому в поилку для коров какой-то гадости ливанёт, что потом животные болеют; кому все посадки ночью попортит, а потом наслаждается чужим расстройством; а кому каких гадостей нашепчет в ухо про подругу или друга, а потом наблюдает за чужим скандалом.
И как-то ей всё это проворачивать получалось, что никто не подозревал Варю в содеянном! Быть может догадывались, но не пойман – не вор ведь, и ничего с этим не сделаешь.
А потом начали строить мельницу.
Из большого града приехал важный мужчина в расшитом золотом алом камзоле. Вышел он из своей кареты, сморщив нос, а за ним выпрыгнул пухлый, но очень активный мужичок. Конечно, вся деревня пришла посмотреть на важного гостя из большого града, да и не видывали они никого подобного никогда! А кое-кто из девиц молодых так и вовсе мечтал о том, что смогут окрутить они градовского гостя, и уедут жить хорошо. Над мечтами такими девичьими парни беззлобно шутили, понимая их несбыточность, но ведь женщины такие – что себе в голову вобьют, разве ж можно будет выгнать так просто?
А, с другой стороны, пусть девахи потешаться немного.
Варя же на градского не смотрела, а смотрела она на мельника, который суетился вокруг размеченной стройки. Холостой, пусть и постарше её лет на двадцать, а вот партией для неё неплохой будет! Да и мать уже зудеть начала о том, что дочери взрослые достаточно, пускай уже счастье своё находят. Варя видела, как вздрогнула Вера от слов материнских, но сестру утешать никак не стала – коль она ерундой себе голову забивает, то что с этим поделаешь? Вон, парень то её давно женат, ребёнка растит и пьёт как конь после пахоты. Какой с него толк – пусть Вера радуется, что за такого замуж не вышла!
О том, что сама она поспособствовала такой жизни парня, Варя совершенно не задумывалась.
Зато вот перспектива выйти замуж ей очень по нраву пришлась.
Стройка началась, градский гость уехал, а вот будущий мельник остался. Деревенские к нему поначалу настороженно относились – ну не может ведь человек сам в такую глушь хотеть уехать, а вдруг его за какие делишки сюда сослали? Но мельник, которого Егором звали, оказался очень добродушным и вежливым человеком. Рассказал он старосте, что давно мечтал из града выбраться – шибко много там народу живёт, вот и получилось у него одного знатного человека на мельницу уговорить, просчитал всё, и место выбрал. Ведь в округе нет ни у кого такой мельницы, все вручную муку мелют, но качество у неё не очень! А тут уже всякие варианты можно придумать, чтобы и жителям местным по нутру было, и знатный гость имел свою прибыль.
Контролировал Егор стройку сам, и так в дела был погружён, что не сразу обратил внимание на двух одинаковых девушек, что жили в доме неподалёку. Сам мельник планировал жить на мельнице, а пока у одного деда одинокого пристанище нашёл. Ну вот когда надоело ему за стройкой приглядывать, обратил внимание он на соседей своих, вернее соседок. Конечно, в граде и не такое можно увидать, но всё равно подивился он тому, что здесь девушки живут, словно копия друг дружки! Ну и зашёл он познакомиться, да яблок попросить – хотелось ему испечь пирог, да красавиц этих угостить.
Варя вокруг мельника сразу ужом виться начала, улыбалась, да всячески его обихаживала, гостеприимство показывала. Вера же смотрела на ужимки сестры, и так ей противно было! Но была дружелюбна в меру, но не хотелось ей общения мужского. А вот Егор на неё всё поглядывал, взволновала его одна из сестёр.
Анна же видела в мельнике возможность одну из сестёр, наконец, замуж выдать, а то совсем в девках засиделись!
С возрастом стала Анна ворчливее, хотелось её душе покоя и спокойствия., хотелось возиться с садом, да отдыхать побольше. Крутила её старость раньше времени, вытягивали любимые дочери из матери соки, хотя сами того не ведали и не понимали, да и сожительство с мужем до добра Анну тоже не довело.
Вот и зачастил мельник к ним в гости, а Варя видит – не на неё он смотрит, на Веру! И почему сестре всё достаётся, что за несправедливость то такая?! Парни табунами за ней всё равно ходят, хотя и не обращает на них она внимания, а от Вари все шарахаются, словно она проклятая какая-то!
Вновь начала клокотать в Вари злость, и даже мелкие пакости уже не успокаивали её душу, что вся тёмными подтёками уже украсилась.
Варя для себя одно понимала – нужно мельника от сестры отвернуть, да к ней приворожить! Ворожба пусть и посложнее будет, но она обязательно справится. В лесу много каких нужных травок найти можно, да и что с мужчиной делать Варя знала – ей бы только одну ночку с ним провести, а там уже сладно промеж ними будет! Забудет эту Верку несносную!
Анна, в этот раз, увидела, что между дочерями напряжение начало расти, н опока молчала она – не маленькие, сами разобраться смогут.
***
А Варя вновь на свою полянку пошла, где она всякое мудрила.
Теперь предстояла ей задача посложнее, для себя мужчину у сестры увести. А ведь это посложнее задача была, слова тут нужны были совершенно другие и отвар помощнее, нежели она до этого делала. Да и подумать тут хорошенько следовало, чтобы не ошибиться.
Шевелилось тёмное в душе у Вари, подначивало её, злобно грызло, но даже сейчас мелькнула у ней мысль: а зачем она это делает?
И тут же потухла эта мысль, словно задули свечку, раз и нет её. Не задерживались хорошие мысли такого рода в голове у Вари, быстро исчезали, напуганные злобой, что душу её пропитала.
Вера же чувствовала, что сестра что-то задумала. Но вот что именно? Было ей как-то тревожно, а ещё стыдно за то, что отдалились они так с сестрой, совсем Вера в свою горечь занырнула, искупалась в ней полностью. Да ещё Егор ходит к ним в дом, как к себе домой. Без всякого сомнения – вкусную сдобу он приносил, и обещал их научить, как такую вкусноту готовить, но его назойливость Вере не нравилась. Но вдруг он нравится Варе? Порой, замечала её взгляд сестрица, что задерживался на мельнике. И если Вере пока не повезло, то не должно не везти Варе!
Поэтому Вера решила поспособствовать счастью сестры, и так или иначе норовила их вдвоём оставить, да ещё и мать с собой уводила. Егор сразу скучнел – с Варей ему было не так интересно, хотя и была она на сестру похожа как две капли воды.
А Варя продолжала ревновать, бесилась только от одного взгляда Егора в сторону сестры, и не понимала, отчего Вера уходит и вдвоём их оставляет.
Вот такая путаница возникла, а всё из-за того, что внутри семьи уже почти никакого общения не было, а может потому, что Варе совсем мозги заклинило на почве злости. Ну не могла она никак сама совладать с чернотой внутри, а с сестрой за руки почти и не держались, и это ей было больнее всего осознавать. Словно истончалась связь между сестрами, а толчком к этому послужила глупая ревность. Словно шоры на глазах у Вари были, да у Веры тоже.
Всё-таки напоила Варя Егора отваром, улучив момент, когда остались они в доме вдвоём. Стоило только мельнику испить отвара, так он сразу осоловел, глаза его помутнели, а потом словно загорелись, когда он на Варю посмотрел. А после притянул себе девушку и крепко поцеловал. Так что когда Вера в дом вернулась, то нашла неприлично довольную сестру, которая торжествующе улыбалась, и мельника, который нежно её за руку держал.
Вера улыбнулась сестре, одобрительно головой кивнула – ну а как тут за сестрицу не порадоваться? Видать сговорились они наконец между собой!
Анна тоже за Варю порадовалась, да ещё жених-мельник, это ж надо, как повезло!
Анна радовалась тому, что хотя бы дочери не пошли по её же тропе, не повторяли её судьбу. И пусть она видела, что у Вари внутри что-то происходит, то теперь искренне считала – главное её замуж выдать, а там семьёй займётся, меньше дури будет. И чего Варька только такая проблемная? Вон, Вера по дому без вопросов помогает, никогда матери слово поперёк не скажет! Так что Анна только рада тому была, что дочь скоро уйдёт в чужой дом, а там, может, и вторую удастся пристроить.
Сама она не могла объяснить, почему дочери её так раздражать начали. Быть может от того, что не чувствовала Анна счастья? Да и было ли оно у неё вообще кого-нибудь?
Варя, с одной стороны, очень рада была тому, что мельник теперь на ней жениться хотел, но внутреннего удовлетворения почему-то не ощущала. Особенно когда видела, что сестра за неё искренне радуется! Как же так получилось? Ведь уверена Варя была, что Вера зарится на Егора, а выходит, что всё не так?
Но уже было никуда не деться – приворотный отвар сработал как надо, и Егор от Вари ни на шаг не отходил, даже на стройку мельницы его чуть ли не насильно нужно было отправлять. Если бы не приличия, он бы с радостью примаком в доме Вари бы уже жил. Но также любовь, что он чувствовал по отношению к Вари – сильная, всепоглощающая – стимулировал его только быстрее стройку закончить, да запустить производство, чтобы любимую радовать обновками. Со свадьбой он тоже торопился – а вдруг его ненаглядную уведут? И даже сам недоумевал порой – как могла ему сестра Вари понравится? Ведь Варя во сто раз лучше!
Новая мельница горделиво возвышалась над деревней, и ветер едва заметно пытался потрогать её лопасти, раскрутить их, чтобы запустить этот причудливый механизм! И открытие мельницы совпало со свадьбой Вари и Егора. Конечно, в деревне удивлены были выбором Егора – ну, не нравилась никому Варька, за характерец её и за язык длинный, но ведь сердцу не прикажешь!
Перебралась Варя жить в дом к мельнику, но не могла она никак привыкнуть к тому, что она мужняя жена, хотя и могла бегать к сестре и матери хоть каждый день, пока муж на работе был занят.
Не осознавала Варя радости семейной жизни. Помнила она, что мужа нужно отваром подпаивать, чтобы его любовь не слабела, да вот только совершенно не хотелось ей этого! Тосковала она по дому и сестре, но муж, вдруг перестал жаловать родственниц, требовал, чтобы они поменьше в его доме появлялись. Но Варя всё равно чувствовала себя тягостно, муторно, не хотелось ей мужа обстирывать и готовить ему разносолы.
Не было счастья в её семейной жизни, за чужим погналась, к себе повернула, а что из этого?
Вера же так же кавалеров отваживала, не хотела она замуж идти. Сердце закаменело, но чувствовала она – всё ещё любовь в ней к тому парню живёт, и никак она не могла её из сердца своего выдрать. Только постараться внимания на неё не обращать.
Время бежало, и надеялась Вера, что появится в семье сестры ребёночек, сможет она с маленьким потетешкаться, да вот только что-то не так было. Варя всё никак забеременеть не могла. Жила-то довольно хорошо – муж, пусть и ревновал её сильно, но баловал супругу свою и даже радовался тому, что детей нет – не нужно жену любимую ни с кем делить! Варя каждый месяц ему подливала отвар колдовской – ведь жила хорошо по деревенским меркам, намного лучше жить у Егора, чем к матери в уже покосившийся малость домик возвращаться!
Да и мать ещё стремительно дряхлела, не хотелось Варе со старухой возиться, вон, Верка добрая, пусть всё на своих плечах и тащит. Вера и тащил, ни слова против не говорила. У сестры семья, а вот она одна одинёшенька, да и за мамой ведь ухаживает, а не за посторонним человеком! Вере сестры не хватало, но это скорее было какое-то душевное страдание, ведь они с самого детства неразлучны были. Быть может, неправа она была тогда, влюбившись без памяти, и это сестру от неё отвернуло?
Сделанного то ведь не воротишь уже, так что пусть каждый своё живёт.
К слову, если Варе пакостить хорошо удавалось, то Вере как раз наоборот. Всегда добро на людей глядела, кому улыбнётся – тому и легче на душе становится, какому ребёнку на ссадину на коленке подует – у того она быстрее заживает. Вера об этом не задумывалась, не хотела такой талант развивать, мало ли как обернётся? Вон, с Варей явно всё не так, борется в ней что-то, клокочет, иногда злобным пламенем в глазах прорывается, но держит же себя в руках!
О Варькиных пакостях сестра не знала, и даже не могла подумать о том, что сестра на такое способна.
Но однажды довелось Вере за сестрой проследить, и увидеть то, что она видеть бы никогда не хотела.
***
Вера, на самом деле за сестрой следить совсем не собиралась. В тот день мама себя плохо чувствовала, не давала дочери присесть, изводя её придирками. Вот уже неделю Анна не вставала с постели, говоря, что ноги её не держат. Сохла она прямо на глазах, и Вера тревожно вокруг матери бегала.
Когда мать, наконец, угомонилась и задремала, смогла Вера присесть у окошка, с грустью смотря на Анну – чувствовала, что та уходит, вот только груз какой-то на ней висит, не даёт уйти. И не знала Вера, чем матери помочь можно, но и не собиралась от неё отказываться. Видать на их семье такая тень лежит, и нужно с достоинством переживать все тяготы. Жаль только, что с сестрой эти тяготы не разделить.
Вера задумчиво взглянула в окно, и с удивлением увидела сестру, которая прошла мимо дома родственниц, даже головы не повернув. В руках у неё корзинка была, но зачем ей? Сейчас ни грибов, ни ягод… Может коры или шишек решила набрать?
И такое любопытство Верю разобрало, да ещё Варя и в гости к ним не заглянула. Бросив взгляд на мать и убедившись, что та спит, Вера поспешно из дома выскользнула, да за сестрой направилась. Хотела её окликнуть даже, но почему-то этого делать не стала, было ей интересно, зачем сестра в чащу леса пошла, да ещё и в нехорошую. Варя шла, даже не оглядываясь – не думала, что за ней кто-то следить может. И про сестру тоже не думала, ведь она там вся в заботах о матери, вот пусть и занимается, а у неё своих дел полно.
В последнее время, кроме отвара для мужа, Варя готовила отвар и для себя. Хотелось ей ребёночка, пусть даже муж и не слишком одобрял эту идею. Но тут Варя стукнула ладошкой по столу – какой смысл в семье, если детей нет? Егор, конечно, сразу на попятный пошёл, с женой согласился, что ребёночек им нужен. Но как бы Варя не старалась, забеременеть не могла. Даже к женщине одной сходила, и та подтвердила – здорова Варя, а почему зачать не получается непонятно. Женщина даже осмелилась сказать, что быть может проблема в муже, бывает такое, но Варя на неё так злобно поглядела, что женщина решила свои мысли при себе держать.
Сама Варя чувствовала – у них обоих всё в порядке, а почему не выходит, непонятно. Вот и решила она самостоятельно действовать, постараться себя отварами подготовить себя к ребёнку.
Путь её лежал на привычную ей полянку, и, погружённая в собственные мысли, она совершенно не обращала внимания на то, что происходит вокруг. Может и услышала бы, что за ней кто-то идёт, и что под чьей-то ногой даже хрустнула ветка. Вера за дерево спряталась, испугавшись, но Варя продолжала идти, даже головы не повернула.
Вера сразу догадалась, чем тут сестра занимается.
Спрятавшись за мохнатыми еловыми лапами, она рассматривала поляну, которая стала настоящим убежищем ведьмы. Очаг был сложен из камней, и судя по копоти использовался часто. Всяческие котелки и миски прятались в своеобразном шалаше из веток, чтобы не промокать под дождём. А ещё на ветках вокруг поляны были развешаны пучки трав, которые сушились здесь. Вера прикусила губу, озабоченно хмуря брови – чем тут сестра занимается? Что за ритуалы тут проводит, судя по косточкам птиц и мелких зверьком? Сразу Вера вспомнила ночного гостя, их отца – неужели Варя с ним общается? Или с кем-то ещё дружбу водит?
Так вот почему в деревне всякие несчастья случаются иногда? Выглядит случайностями, да вот Вера чувствовала – не просто так произошла какая-нибудь гадость! Неужели Варя ерундой этой занимается?
Холодок дурного предчувствия пробежался по спине Веры, пока она наблюдала за сестрой.
А та, взяв котелок, сходила к лесному ручейку неподалёку, чтобы набрать воды, да разожгла костёр. Бормотала себе что-то под нос, сгорбилось как-то вся, из молодой женщины превращаясь в сгорбленную старуху, словно только здесь она могла быть самой собой. Вера даже вздрогнула, увидев такое «превращение» и испугалась, понимая, что у сестры дело совсем далеко зашло.
Никоим образом она своего присутствия не выдала, и постаралась как можно тише уйти.
Уже оказавшись дома – обратной дороги даже не помнила – Вера начала обдумывать увиденное.
Конечно, понимала она, что не во всём сестра виновата, это виновата та гадость тёмная, что у неё внутри налеплена, и что им обеим от отца досталась. Вот только Вера свою темноту в самый дальний уголок загнала, на замок заперла, а ключ выбросила и забыла. Иногда бурлило и клокотало там, да Вера внимания не обращала, зачем ей это? А вот Варя совсем другой была, вот, видать и позволила темноте оплести и проникнуть к себе в душу. И ник чему хорошему это не приведёт!
Пока мать спала, Вера нервно теребила пальцами полотенце, которое вышивала своими руками и думала о том, как сестре помочь, как из неё эту темноту вытравить? И что делать, ежели сама Варя этому воспротивиться? Но как тут противиться можно, коль темнота эта только расстройства приносит!
Вера решила с сестрой переговорить, чтобы найти способ ей помочь.
Пришлось, конечно, день выбирать, чтобы и матушка спокойная была, и чтобы Егор делами своими занимался, и не косился недовольно на Веру, которая сестру проведать пришла.
Встретила Варя сестру не слишком приветливо, и Вера с грустью вспомнила, как они дружны были в детстве и ранней юности, как друг друга без слов понимали, и как держались за руки! А теперь вроде как и хочется Вере сестру за руку взять, чтобы ладошка к ладошке, а не получается. Словно мешает ей что-то, да и в глазах Вари нет-нет, да и мелькнёт такое же выражение, но вот тоже не решается она.
Попили чаю, поговорили о ерунде домашней, но чувствуется напряжение и неловкость между сёстрами, не знает Вера, как разговор неприятный начать. Видит, что сестра недовольна её присутствием, что мешает она чему-то, но и уходить Вера не хочет.
Как и не хочет, чтобы сестра какую-нибудь глупость совершила. Ведь семья у неё! Маленький, возможно будет, а она на поляну какую-то таскается, и занимается не пойми чем.
Вера всё-таки завела непростой разговор, попробовала вызнать, что у сестры внутри твориться. Говорила мягко и ласково, пусть и стыдно было признаваться в том, что за сестрой следила. Но ведь беспокоится она за Варю!
Варя, которая спиной к ней стояла, и мыла горшки в тазу, только плечом пару раз дёрнула, а потом резко к сестре развернулась:
- Ты чего свой нос в мои дела суешь? За матерью ходишь, вот и ходи! А ко мне не лезь со свой жалостью! Добренькой хочешь показаться, да?!
Зашипела Варя, словно змея, и Вера невольно от неё отшатнулась. Так и видела – прёт из Вари злоба неестественная, клокочет внутри неё, хочет вцепиться острыми когтями прямо в Веру!
Как же так произошло?
Как Вера такое упустить могла?
***
А Варя уже остановиться не могла. Хотелось ей сестре всё высказать.
Вера ведь во всём виновата, именно Вера, из-за неё так всё криво и косо в жизни Вари происходит! С любовью своей носилась, как с писанной торбой, а толк-то теперь какой с этого? Женился на другой, пьёт как не в себя, да и ребёнок у него чернявый, нисколько на папашу не похожий, так что тут всё понятно! А Вера так с ним носилась, а в итоге таким же, как и все остальные оказался, только малость помочь ему пришлось!
Варя уже не говорила, а злобно орала, вываливая на сестру все свои мысли и криво усмехаясь.
Варе неожиданно приятно было видеть, как сестра бледнеет, осознавая смысл сказанных сестрой слов.
А на что она вообще рассчитывала? Что включит добренькую и все ей руки будут целовать? Вон, за матерью ходит, которая от них мечтала избавиться, а, в итоге, даже встать уже не может! Да ещё и от отца удрать умудрилась, а нужно было оставаться! Он бы их обеих научил тому, что им знать нужно! А Варе теперь приходится на ходу выдумывать, да спрашивать у тех, кто в лесу живёт!
Вера оторопела от крика сестры, слушала её и чувствовала, как спина ледяным потом покрывается. Совершенно ей не верилось в то, что это её родная сестра! Вон как лицо от злобы перекосило, так и хлещет из неё. А ещё страшнее было узнать Вере о том, что это Варя разрушила её любовь, поспособствовала тому, что парень любимый на другой женился, а теперь потихоньку спивается, да ребёнка чужого растит. Почему Варя так поступила? Зачем жизнь разрушила, в судьбу вмешалась?
Варя продолжала выливать свою злобу на сестру, но Вера её уже почти не слушала. Варя винила всех вокруг, но не видела никакой проблемы в самой себе, и это было просто… ужасно, на самом деле.
Когда Варя, наконец замолкла, Вера медленно подошла к ней, и заглянула в глаза. И ничего хорошего она там не увидела, не видела во взгляде Вари свой собственной сестры. Только темноту, что им от отца в наследство досталась, вот и всё. Вера молча посмотрела, после чего развернулась и так же молча вышла из дома сестры, и направилась к себе.
Варя оторопело глядела ей вслед. То, что всколыхнулось внутри неё медленно укладывалось обратно и она даже уже жалела о том, что вывалила на сестру всю правду, которую так тщательно скрывала столько лет. А взгляд Веры… Даже оторопь брала при воспоминании о нём. Словно Вера её вычеркнула из собственной жизни, словно окончательно прервалась та связь, которая раньше была так крепка. Та связь, из-за которой они за руки держались.
Что же теперь будет?
Варя села за стол, подперев голову руками и крепко зажмурившись.
Внутри всё кружилось и пело – удовольствие внутри было от того, что с собственной сестрой так она поступила. Но разумом своим Варя чувствовала – неправильно всё это! Нужно было контролировать себя, не кормить темноту, что внутри засела, постараться загнать в самый дальник уголок души следовало, а не идти у тьмы на поводу. Варя ещё в полной мере не понимала, что потеряла сестру.
Вера же действительно решила, что сестры у неё больше нет. Не видела она способов её спасти, коль сама Варя этого не хочет, а, значит, кабы больно самой Вере не было, нужно было жить дальше. Может сложиться у неё ещё все? А даже если не сложится. Значит так тому и быть.
Матери, конечно же, она ничего не рассказала, да и зачем? Анна уже сама себя не помнила, бредила часто, почему-то вернулась она в свою юность, когда её замуж отдали в дурную семью. И в Вере она видела свекровь, которую ужасно боялась. Вера, слушая материнские воспоминания, только внутренне содрогалась. Бедная мамочка! Хлебнула она сполна, нырнув в эту гнилую семью, и вынесла с собой оттуда только плохое, что в наследство своим дочерям передала. И ведь никогда она ничем таким не помышляла, но теперь должна ответ перед кем-то держать! Вот так повернулось всё.
Анна уходила тяжело и больно, но Вера всё время рядом была. Это ведь мама, как её оставишь? А перед самым концом, Анна вдруг ясными глазами взглянула на дочь, и крепко сжала её за руку, попросила Вера Варю не бросать. Мучается сестричка, тяжело ей будет, и гниль эту, тьму проклятущую, только хорошим делом с себя отмыть можно будет. Пусть Вера поможет только…
А потом Анна закрыла глаза и с облегчением выдохнула.
Вера едва слёзы сдержала, но радовалась за мать – путь её земной был окончен, и в конце он совсем непростым был.
Конечно, на похоронах и Варя была, стояла, сжав губы в тонкую нить и голову опускала, когда встречалась с Верой взглядами. Но не подошли сёстры друг к другу, не обнялись, не разделили их общее горе, давило оно на них по отдельности. Так и разошлись они потом, ни слова друг другу не сказав. Варя бы и хотела прощения у Веры попросить, да вот только всё внутри против поднималась.
Так и начали жить сёстры, друг друга игнорируя, даже в Вере обида жила, и время не сглаживало их отношения, а словно наоборот действовало.
Причём Варя ведь продолжала пакостить деревенским жителям, а Вере приходилось с этими пакостями разбираться и последствия устранять. И ведь всё равно были сёстры половинками единого целого, вот только действовали совершенно по-разному.
А бывшему своему возлюбленному Вера всё-таки нашла способ помочь. Невмоготу ей было смотреть на то, как молодой мужик свою жизнь губит, хотя понимала – судьбы их не сплетутся вместе, разорвало их ниточку единую давным-давно уже. Но как не помочь ему? Хотя бы в память об их любви?
Помогла она ему от выпивки отказаться, да из деревни уехать, чтобы в другом месте новую жизнь начать. А жена его бывшая быстро замену нашла – родного отца своего ребёнка быстро к ногтю прижала. Тем более, по её мнению, от мужа бывшего толку не было никакого.
Грустно Вере было провожать бывшего возлюбленного, но искренне она верила в то, что устроится он в другом месте, да построит там свою новую жизнь.
Варя же злилась на сестру, которая вмешивалась в её дела. Ишь ты какая. Только погляди на неё! И животных лечит, и людям помогает, которым она напакостить умудрилась! Варя даже один раз пришла к сестре, чтобы поскандалить, но та её даже на порог не пустила, а когда Варя скандал начала, так и вовсе колодезной водой облила! И сказала ещё, что Варя слишком грязная, и в гости её пускать – так только дом марать! Варя тогда чуть из кожи от злости не выпрыгнула, но ничего сделать не могла, и ушла домой вещи сушить.
А потом пришлось Варе ненадолго про сестру забыть – забеременела она.
***
Беременность тяжело Варе давалось с самого первого дня, но это никак не могло повлиять, на её радость, от этого события. Как же она была рада этому! Она ведь столько сил приложила для того, чтобы забеременеть. Её радость даже не омрачняло настроение мужа, которого перекосило от этой новости. Егор почувствовал, как ему трудно стало дышать в этот момент, а лицо его побагровело от злости. Ничего он своей жене ен сказал, да и она только радостно что-то чирикала, а он не знал, что ему делать теперь.
Ведь когда появится ребёнок, жена не сможет посвящать ему всю себя, как она это делала ранее! Любовь Егора была словно болезнь, что разъедала его душу и выматывала похлеще работы. Но теперь жену придётся делить с ребёнком… нет. Он не может этого позволить!
Он ни слова не сказал жене, а молча ушёл на работу, хотя, честно говоря, ему хотелось впервые жену свою ударить. Но смог сдержаться, и на мельнице он лихорадочно обдумывал, что же ему теперь делать с этими новостями. Немного успокоившись, он подумала о том, что Варя выглядела такой счастливой, когда рассказывала ему о своей беременности! Он никогда не видел её такой счастливой! Быть может, и нет ничего дурного в том, что у них ребёнок появится? Егору насилу удалось самого себя успокоить и принять беременность жены.
А Варя полностью погрузилась в своё будущее материнство. Стала как-то спокойнее, перестала злобно огрызаться на других людей, да и пакости свои подзабыла. Не до того ей было!
Чувствовала она себя дурно, а ещё думала о том, что нужно позаботиться о ребёнке. Не дать той злости, что в ней самой живёт, проникнуть в него. Ей словно мозги прочистило, когда она узнала о собственной беременности! И пусть душа у неё была опутана тьмой, она не желала этого своему ребёнку! Но как сделать так, чтобы с ним всё в порядке было? Ведь она даже с лавки встать не может – так всё внутри тянет и скручивает, словно тело против её положения! Хотя тут не вина тела, конечно же, а того, кто в ней живёт и злость в ней взрастил.
Варя мучилась полтора месяца, отвары хорошо помогали. Но она понимала – одна не справиться. Мужу то она ничего не собиралась рассказывать, ещё чего не хватало!
А значит, нужно было обратить к сестре.
Варя воспользовалась моментом, когда получше себя чувствовала и пошла к Вере. Раньше путь до родного дома казался таким простым и коротким, а теперь он был словно раз в десять длиннее!
Благо, что на встречу никто из соседей не попался, а то бы пришлось от предложений помощи отмахиваться, да на вопросы отвечать.
Веры дома не оказалось, и Варя тяжело присела прямо на ступени крыльца, окидывая взглядом ухоженный двор. Сама она в последнее время всё никак за порядком уследить не могла, сил ни на что не было, а у сестры всё было хорошо и красивенько! Яблоневый сад умиротворённо шумел листвой, хотелось глаза прикрыть и прижаться щекой к шершавому стволу, да слушать перешептывания деревьев.
Вера, которая вернулась с крынкой молока. С удивлением и настороженностью разглядывала сестру из-за забора со стороны улицы, а потом вошла во двор. И чего Варю принесло? Внутри колыхнулась было старая обиды, но Вера не дала ей вылезти и мозги затуманить. Если сестра пришла, значит что-то серьёзное произошло! Об этом Вера спросила после того, как пригласила сестру в дом, обратив внимание на то, как той тяжело идти, словно каждый шаг болью в её теле отдавался.
А уж когда сестра беременной сказалась у Веры глаза на лоб полезли. Такого она от сестры не ожидала, но быстро всё поняла, более внимательно разглядев Варя.
- Помощь тебе нужна… - задумчиво протянула Вера, понимая, как сложно Варе будет выносить этого ребёнка. - Да, нужна. Верочка, я всё прекрасно понимаю, но хочу, чтобы ребёнок мой родился нормальным, а не как я… или ты, прости уж, за такие мои слова. – Варя даже звучала как-то виновато, что ли.
Не смогла Вера сестре отказать, да и как тут откажешь? Родная кровь, а там племянница в животе у ней сидит, помочь надо!
Вера помогла Варе дойти до дома, и теперь каждый день к ней бегала, пока Егор работал, помогать ей справиться с собственным состоянием. Ласково над Варей что-то своё шептала, держа сестру за пальцы и стараясь уловить что-то хорошее в самой Варе. Беременность её сильно изменила, пусть и не избавила от темноты внутри, но слова Варя могла ей теперь сопротивляться, словно нашла на это силы.
А вот с Егором творилось что-то неладное, но Варя, погружённая в своё состояние, этого не замечала. Быть может, дело было в том, что перестала она его нужным отваром подпаивать? И Егор, после стольких лет семейной жизни начал «трезветь» от своего любовного состояния. Приходя домой, он всё с большим недоумением смотрел на беременную женщину, и ещё с большим недоумением прислушивался к себе. Он ведь сам на Варе женился, чего это его сейчас так? Но всё больше в нём появлялось отвращение к этой женщине, и он сам не понимал, куда подевалась его сильная любовь к ней. Словно кто-то пальцами щёлкнул и всё тут!
А тут ещё и ребёнок, которого он совсем не хотел, но ведь малыш не виноват в том, что отец мать разлюбил!
Поэтому Егор как только мог держал себя в руках, ожидая, когда ребёнок появится на свет. Несколько раз он видел Веру, которая приходила в гости к сестре, и при взгляде на неё у него в душе что-то тёплое поднималось. Ведь ему сначала Вера понравилась, и отчего так получилось, что женился он, в итоге, совсем на другой сестре?
Благодаря помощи Веры, разродилась Варя в срок, родив крепкую девчонку. Она была светленькая и тихая, с пронзительном взглядом глазок – омутов, но, к удивлению Вари, когда она взяла на руки столь желанного младенца, она к девочке ничего не почувствовала.
И даже через пару дней в ней так ничего и не проснулось, кроме раздражения от младенческого крика. Совсем ей не хотелось возиться с младенцем и что-то там делать, да и Егор никакого интереса к дочери не проявлял. Варя быстро восстановилась и занялась собой, а потом обратила внимание на мужа, который перестал на неё смотреть с обожанием.
Вера, которая продолжала в гости приходить, дабы понянчиться с племяшкой, сразу уловила атмосферу в доме и отношение сестры к ребёнку. И так ей было жалко маленькую девочку, к которой никто лишний раз не подойдёт, на руки не возьмёт! Но разве ж заберёшь её из родной семьи? Вот и приходилось ходить, да с младенцем возиться, ничего Вера пока Варе не говорила, наблюдала за тем, что у той в семье происходит.
А происходить начали скандалы. Варя снова пыталась мужа опоить, да слишком большой перерыв был, не вспыхивала в нём засохшая любовь, не пылала ярким костром, как раньше. Егора Варя теперь раздражала и злила, но не выгнать жену с ребёнком из дома он не мог – что люди скажут?
Мельником он был хорошим, многие к нему ходили, да и научил он местных жителей некоторым интересным вещам в плане выпечки, так что даже в соседние деревни их изделия сдобные расходились, всё никак на их хлеб нахвалиться не могли.
Однажды придя, Вера наткнулась на очередной скандал в доме сестры, посуда так и летала! Она тихо собрала племянницу, закутав её потеплее, да вышла из дома. Малышку, к слову, сестра так и не назвала, а вот сама Вера тихо звала Настенькой. Ребёнок в мир пришёл, как имя ему не дать? Совсем Варька с ума сошла от своей злости! Конечно, надеялась Вера на то, что ребёнок поможет сестре хоть немного в себя прийти, да вот кажется, что всё только хуже стало.
Ребёнка Варя хватилась только через пару дней, но быстро догадалась, где он быть может.
***
Пришла Варя к сестре, за стол молча села и глубоко задышала, смотря как Вера с малышкой возится и нежно ей воркует. Внутри словно вспыхнуло, и Варя сжала зубы – она в полной мере понимала, что Вера лучшим вариантом будет для дочери, чем она сама. Но как же трудно это осознавать было! И в тоже время ничего она к дочери собственной не чувствовала, а ведь так ожидала она этой беременности, так тщательно берегла.
- Что делать будем… сестра? – Варя заговорила первой.
- Не знаю. Но разлад у тебя с мужем, да ещё и ребёнок… Ты её даже никак не назвала! А нельзя ребёнку столь долго быть без имени! Будто чужая она тебе.
- Ничего не чувствую я к ней. Ну вот совсем. Но ты ведь её как-то называешь?
- Настенькой кличу.
- Тогда пусть так и будет, - Варя тяжело вздохнула. – Попросить я тебя хотела. Пускай она у тебя побудет. Лучше ты с этим справишься а я… не могу я.
Вера в ответ только кивнула. Догадывалась она, что так и будет, особенно видя нелады в семье сестры, да и как она племянницу одну оставит? Единственное, заставила сестру сходить с ней к старосте, чтобы он всё зафиксировал. А то мало ли что потом Варе в голову стукнет? Начнёт голосить, что сестра ребёнка украла, а Вере совсем таких переживаний не хотелось.
Так и начала Вера растить племянницу, искренне привязалась она к девочке. Старалась её шибко не баловать, растить с правильными жизненными ценностями, сызмальства к труду приучала, как сама уже привыкла. Уж не думала о таком Вера, а вот получилось, пусть и без мужа, но ребёнок у неё всё-таки появился!
А Варя, отдав девочку, будто избавилась от ярма. Спокойнее стала, да вернулась к своим гадостям, которые становились год от года всё злее. Вера же старалась людям помогать, чужую злость исправлять. Сёстры с тех пор, как Варя дочь отдала, почти и не общались. Зачастую мимо друг друга по улице пройдут, и даже добрым словом не обмолвятся.
Побежало времечко, словно речка – быстро и неуловимо. Уже волосы Веры начало время беспощадно белить, много раз деревья в шубки пёстрые обряжались и так же быстро их скидывали.
Настенька уже большая была, отметила свои двенадцать лет. Пронырливая девчонка была, ласковая к маме Вере и добрая. Впитывала она немудрённую жизненную науку, но Вера от неё правды не скрывала – как только начала Настенька соображать, аккуратно ей рассказала, что мать настоящая рядом с мельницей живёт. Настенька тогда глазёнки свои распахнула удивлённо – трудно верилось ей в то, что та злая и скандальная женщина её матерью является! Но как-то спокойно она это известие восприняла, и никакого особого желания познакомиться ближе с родной матерью не проявила. А зачем, коль родная дочь ей не нужна от слова совсем, раз отдала она её? Смысл себе душу рвать и сердце тревожить? А под опекой Веры ей спокойно и тепло, словно Вера её матушка родная.
Так и жили, пока не исполнилось Настеньке двенадцать лет.
Вера не знала, но как раз за год до дня рождения дочери, начал Варе во снах являться ночной гость. Именно тот самый, что в детстве к ним с сестрой приходил и в ухо всякое нашёптывал. Теперь он словно когти вонзал в Варю, требовал от неё всякие гадости совершать, грозился, что скоро сам, во плоти явиться, да с непокорными дочерями разберётся. Это же где это видано, что родного отца они посмели позабыть! И ладно Варька, а вот Вера то что? Как она посмела забыть его науку, да совсем в другую сторону уйти? Нет уж, нужно её вернуть на путь истинный, на тот, что обеим сёстрам от рождения был приписан! А не тот, который для них Анна выбрала.
И шептал он Варе во сне, больно хватая горячими пальцами за ухо; и угрожал, хлеща по щека такой же горячей ладонью; и убеждал, окутывая её горячим, удушливым туманов. И внутри Вари начал страх расти. Ведь не только её теперь изнутри непонятно кто грыз, так ещё и во сне никакого отдыха не было!
Год Варя сопротивлялась натиску ночного гостя, никому ничего не рассказывала, надеялась, что надоест ему, сам он уйдёт. А он словно только сил набирался, всё горячее становился. Вот вроде чёрным человеком приходит, а жар от него как от костра самого настоящего! Но, видать, ему в самом деле надоело трепать Варю, с которой толку, по его словам, было слишком мало. А вот дочка её вполне сойдёт, пока маленькая совсем. Говоря это, гость злобно смеялся, словно радуясь своей удачной мысли, а потом ушёл из Вариного сна.
Та подскочила на постели, и в окно уставилась, за которым вьюга выла на разные голоса.
Зима в этом году свирепая была, часто вьюги и метели кружились в серебряных танцах, безжалостно заметая деревню под самые крыши. Зачастую из дома было страшной выйти – ведь была высока вероятность потеряться в белом вихре, а потом и вовсе в каком-то сугробе застрять.
Смотрела Варя в окно и думала о том, что надо бы сестру предупредить. Сказать ей как-то, что отец снова вернулся! И ещё более злой, чем раньше! А потом Варя подумала, что не её это проблема, и пусть Верка сама со всем разбирается. А то строит из себя святую, всем помогает, и дочку такую же растит безотказную!
А Вера, которая совсем не подозревала о том, что с сестрой твориться, совсем ничего не почувствовала. Да и не являлся ей никто во сне, не опалял жаром почти невыносимым. Быть может, было дело в том, что ничего почти не осталось от той связи, что связывала сестёр ранее, напоминала эта связь теперь хрупкую паутинку, совсем незаметную – того и гляди порвётся от неосторожного движения. Не взирая ни на что, старалась Вера эту связь сохранить, в глубине души надеясь, что сестра на путь исправления встанет.
А тем вечером, никуда они с Настенькой, конечно, не собирались выходить. Повязали немного, благо что шерсти запасли предостаточно.
И когда раздался стук в дверь, с удивлением переглянулись – кто мог прийти в такую непогоду. Вера нахмурилась, коротко кивнув девочке, чтобы продолжала занятие, да вышла в холодные сени, накинув шаль. В дверь снова постучали, но на вопрос кто там, никто не откликнулся. И тут Вера всем своим нутром ощутила беду, что стояла на пороге её дома! Сложно ей было описать это ощущение словами, но она от двери отшатнулась, настороженно на неё поглядывая, после чего вернулась в дом, крепко накрепко заперев дверь в сени.
Поглядела на окна, после чего посадила Настеньку за печку, где самое тёплое место было, и наказала ей сидеть тихо, да и сама старалась по скрипучим доскам не ступать. Чтобы тот, кто пришёл, их не услышал.
В дверь продолжали стучать, но Вера изо всех сил игнорировала этот звук. Нет уж, никого она сюда не пустит! И узнавать о том, кого там принесло у неё никакого желания не было.
Невольно подумалось ей о Варе – неужели сестра опять что-то натворила? Кого она позвала, и почему к ним направила?
Вере страшно было, но старалась она Настеньку не пугать, которая, видя реакцию её, ничего и не спрашивала. Она рано уяснила, что иногда лучше не задавать лишних вопросов – Вера потом сама всё объяснит. Гость же незваный продолжал стучать, но потом перестал, видимо поняв, что разгадали его намерения. Но Вера знала – обязательно он вернётся! А значит нужно его всеми силами в дом не пускать.
Взялась Вера за запасы своих трав, которые заботливо хранила, собирая летом. Против незваных гостей тоже кое-какие травки были, и, судя по всему, теперь будет гость ходить вокруг их дома, и нужно им обеим поберечься. Настеньку она в обиду точно не даст!
Но у сестры нужно попробовать выяснить, кого она к ним позвала. Постаралась Вера вспомнить, как сестра себя вела, да и вообще, что происходило, но ничего толкового на ум не шло. Слишком мало они даже в одной деревне пересекались.
Но ,чтобы знать с кем бороться, нужно ей, видимо, в гости к сестре сходить!
***
Три дня прошло, прежде чем смогла Вера до сестры добраться. Как только стихла непогода, улегшись вокруг белым одеялом, посадила Вера Настеньку за печку и строго настрого наказала ей никуда не выходить, а если стучаться будут - никак не реагировать. Она туда и обратно быстренько сходит, ничего не успеет случиться.
Вера ведь права оказалась - как только начинало смеркаться, так сразу начинали стучаться в дверь. И в окна тоже стучались, словно пытались их разбить, но травы развешанные в нужных местах, немного незваного успокаивали и отводили его. А вчера Вера смогла разобрать посреди вьюги какой-то тёмный силуэт, который сразу напомнил ей отца, что к сёстрам приходил, когда они совсем юными были. Тогда она уже страх почувствовала - не просто так он пришёл спустя столько лет! Неужели он никак угомониться не может, хочет вернуться? Но зачем он к ним пришёл?
Вера шла к сестре, с твердым намерением ей все космы повыдёргивать! Наверняка она виновата! Смогла с ним как-то сторговаться? Так ведь он желаемого не получит, и обратно к ней придёт!
Мысли вихрем кружились в голове Веры, но была она настроена решительно, с тревогой поглядывая на хмурое, серое небо. Из-за облаков казалось, что посветлело совсем немного, но была надежда на то, что пока непогоды нет, то никто и не явится на порог её дома. А если и явится, то Настенька совсем не глупая - будет сидеть за печкой, а травы помогут охранить дом от вторжения чужого.
Вера сама не помнила, как до дома сестры дошла, иногда в снег проваливаясь по пояс. А как дошла, сразу в дом чуть ли не вломилась, не собираясь много времени на это тратить. Варька, конечно, одна дома была - муженёк, даже зимой на мельнице тёрся, лишь бы не попадаться склочной жене на глаза. Но сейчас его присутствие уж точно меньше всего волновало Веру.
Варя в изумлении на сестру уставилась, совсем не ожидая её прихода. Та топала, отряхивая с себя снег и смотрела на сестру слишком пристально, и Варя догадалась, что пришла она не просто так, да ещё и в таком настроении - однозначно недовольном.
- Ты что натворила? – не стала ходить вокруг да около Вера, и сделала шаг к сестре. Пальцы в кулаки поневоле сжимались, так хотелось в космы вцепиться!
- А что я натворила? – Варя попыталась вспомнить, выходила ли она из дома в последнее время, да и кому она напакостить умудрилась за последнее время. Да так сильно, что сестра явилась на разборки!
- Ты кого к нам послала? На меня тебе давно плевать, но со мной Настя живёт, а она дочь твоя, хочешь ты этого или нет! – Вера едва сдерживалась, чтобы не сорваться на крик. За Настеньку она сестру никогда не простит!
Варя непонимающе захлопала глазами, а потом её словно кипятком обдало – отец! Отец явился к Вере! Но не хотелось Варе признаваться в том, что знала она об этом. С одной стороны, нужно помочь Вере, а с другой… нет уж, пусть сама выпутывается! Вон, сколько сама Варя промучилась кошмарными снами этими, сколько раз она ожоги лечила!
Вера же на сестру смотрела и видела, как ту начинают противоречия раздирать. Насилу она себя успокоила, заставила голос не срываться и не дрожать:
- Это ведь он снова вернулся? Отец, который нас учил всякому, да только тебя и выучил в итоге? Зачем он явился? – Вера понимала, что вопрос этот важный, и узнав ответ на него, сможет она придумать, как незваного гостя отвадить от дома. Конечно, больше всего переживала она за Настю, ведь отец мог ей вред причинить! А этого Вера позволить не могла.
Варя же втянула голову в плечи, словно пыталась от сестры спрятаться, но заставила себя рот открыть и сквозь зубы проговорить:
- Он сказал, что заберёт мою дочь. Что из неё толка будет больше, чем от нас, что никакого толку с нас для него нет. А там и отыщет тропку, по которой в этот мир он вернуться сможет. – Вера выдохнула. Кто бы знал, с каким трудом дались ей слова эти! Ей словно кто-то горло сжимал, но смогла женщина как-то с собой справиться, хоть что-то сестре рассказать.
Внутри снова что-то начало подниматься, и Варя решительно встряхнула головой. Ну уж нет! Дочь же её, пусть и нет у Вари любви к ней, но ведь дочь… и сестра это её, самая родная! И больше нет у неё никого на этом свете ближе и роднее. Варя глубоко вздохнула и медленно выдохнула, после чего подняла взгляд на сестру:
- Пока могу, расскажу тебе. Думала я о том, как от него отбиться, но вряд ли сможем мы найти то, что ему здесь силу такую даёт. Год он мне во сне являлся, всякого я натворила, конечно. Но ты сама об этом знаешь.
Поманила Варя сестру, чтобы та поближе подошла и принялись они шептаться между собой. Торопилась, конечно Варя, рассказать сестре свою задумку, пока снова ей горло не пережало сущностью, что внутри сидела неё. Но чувствовала она облегчение той частью своей души, что совсем ещё не испортилась, ведь помогала она, а не наоборот всё делала. Рассказав сестре всё, что смогла придумать, Варя резко от неё отстранилась, и глянула уже зло:
- А теперь уходи отсюда. И не приходи сюда больше! А то столько не виделись, с удовольствием ещё столько же не уведется бы!
Посмотрела Вера на сестру и молча из дома вышла, закутавшись в шаль свою пуховую, поспешила она домой. Слёзы на глаза наворачивались, когда видела она такое поведение сестры, но что она могла сделать? Тут отварами и травами никак не поможешь, а что ещё с этим поделать можно неизвестно. Не насильно ведь из неё эту сущность тёмную выдирать, тем более срослись они уже между собой за столько лет крепко накрепко.
Но благодарна Вера сестре была за то, что хоть нашла в себе силы какую-то помощь оказать. Всё-таки знаний в тёмном деле у неё больше было.
Подходя ближе к дому, Вера наконец по сторонам глядеть начала и приметила следы тёмные, что чуть в стороне от протоптанной дороги были. Даже притормозила, внимательнее вглядываясь, на человеческие эти следы мало походили. Она передёрнула плечами и поспешила к своему дому, куда и эти самые следы вели. Особенно много можно было разглядеть за сугробом, за которым был подход к одному из окон.
Когда вновь ненастье придёт, отец снова начнёт в двери стучаться.
К облегчению Веры всё нормально с Настенькой было, сидело она тихо, словно мышка, и радостно бросилась к ней, когда Вера вошла в дом. Крепко прижав к себе девочку, женщина поняла, что никому она Настеньку точно не отдаст.
Ну а пока время было, нужно было подготовиться к приходу отца, да прогнать его так, чтобы он к их дому дорогу забыл! Родителей, как говориться не выбирают, но и не нужно сдаваться ни в коем случае.
Покормив Настеньку, принялась Вера готовится ку предстоящей ночи.
Тучи тёмные на деревню надвигались, снова суля непогоду.
***
Для начала Вера сбегала на улицу, да собрала снега, что в чужих следах был. Было противно руками его трогать, посему пользовалась Вера ковшиком, старалась как можно больше загрести, да носила его в кадку, что в сенях стояла. Настеньку она рукодельем заняла, планируя после спать уложить, чтобы девочка лишнего не увидала.
Вера понимала, что Настя, скорее всего, тоже дар их унаследовала, но решила – пускай девочка сама выберет свой путь. Ведь пока Настя не проявляла совершенно никакого интереса к чему-то необычному, а если и видела, чем Вера занималась, никаких вопросов не задавала. Травы её не интересовали особо, а вот к наведению уюта и домашнему хозяйству Настя проявляла куда больше интереса. Быть может дар в ней не так силён, как в матери, а может она и вовсе не захочет его использовать. Вера-то волей или неволей этим занималась, жалко ей людей, а как Настенька будет, ещё совсем непонятно.
С этими мыслями натаскала она полную кадку снега, и только дверь закрыла, как завыл за пределами дома ветер, поднимая снег. Вера на это внимания не обратила, только порадовалась тому, что успела часть задуманного сделать. Накормила она Настеньку ужином и спать девочку уложила, замотала в одеяло, и наказала спать. А если не будет сон идти, то ни в коем случае с печи не слезать, даже если её кто-то звать будет.
Девочка кивнула, внимательно наставление выслушав, хотя и с удивлением на Веру поглядела. Но знала – если та так серьёзно ей что-то говорит, то лучше послушаться, а потом уже спросить можно будет.
Вышла Вера в сени, и дверь в дом тоже крепко закрыла, после чего зажгла свечу и глянула в кадку – снег таял, не смотря на прохладу, царящую в сенях. Взяла Вера большую деревянную ложку, да начала она этот снег перемешивать, дожидаясь, когда он окончательно растает, одновременно вслушиваясь в воющий ветер. Чудилось ей, что сквозь завывания слышится ей чей-то голос, и шаги у самого дома раздаются. Вера знала – не кажется ей это, явился гость незваный, ищет способы добраться до тех, кто в доме прячется, и не желает носа казать на улицу. Наверняка ещё и стучать начнёт вскоре!
Снег в кадке быстро растаял, и Вера заглянула в неё снова, концентрируясь на тёмной воде и начиная приговаривать себе под нос:
- Водица, водица, не изволь сердиться. Водица, водица, покажи мне, что в прошлом таится.
Поначалу ничего не происходило, а потом в глубине воды тёмной всполохи алые возникли. Вера с удивлением вглядывалась в пожар, что нещадно пожирал какой-то дом, но как-то поняла она, что этот тот самый дом, из которого сбежала мать, и в котором продолжил жить отец. Но почему-то возник пожар и с отцом явно что-то случилось, раз в детстве он к ним в таком образе являлся. Физического тела он лишился, но потом он ведь пропал на много лет, и вернулся только сейчас. Каким образом?
Между тем, картина пожара сменилась на какую-то избу, всю покосившуюся от старости, чуть ли не по самую крышу вросшую в землю. И в избе этой какая-то скрюченная старуха творила какое-то колдовство, приговаривая себе что-то под нос. К сожалению, вода не могла передать звук, но вновь Вера почувствовала – это была её родная бабка! Видимо выжила как-то при пожаре, но осталась одна, вот и продолжила сама существовать, да сына на землю обратно каким-то образом призывать.
Такое колдовство Вере было неподвластно, да и сестра им точно не владела, но это было совсем уж… дебри непролазные, страшные, откуда выхода никакого точно ни для кого нет.
Видимо тогда отец и начал к ним являться, подпитывался от сестёр, да передавал им свою науку. Вот только если бы обе сестры ей последовали, то толк бы точно был, а так только одна, поэтому и не сладилось у него ничего.
Но каким образом он смог вернуться сейчас? Что давало ему силу?
Вера до боли в глазах всматривалась в воду, которая продолжала являть ей картинки прошлого, и не всегда эти картинки были приятными. От иных тошнота к горлу подкатывала, а от других в животе тугой комок страха сжимался. Вера уже вцепилась пальцами в разнесчастную кадку, но продолжала смотреть – нужно ей было увидеть то, что поможет ей с отцом справиться, отогнать его от порога родного дома.
И ведь увидела!
- Водица, водица, изволь остановиться. Замри и показывай, что до этого показывала! – Торопливо зашептала женщина, чувствуя, как пот по спине от напряжения течёт.
А вот что она приметила – у старухи в той избе идол из дерева вырезанный стоял, вокруг которого эта старуха хороводы свои водила. Страшный, криво вырезанный, от одного взгляда на него дрожь по телу пробегала, да и взгляд у этого резного чудища был словно живой! Вот значит, как старуха с того света сынка своего выкликала, к дереву гнилому привязала, да это чудище вырезала. Вот так он силу и получил! Сначала сестру мучил, а теперь и к Вере с Настенькой явился.
И впервые Вера обратилось к той стороне своей, что у сестры сильна была. Заглянула в тот самый уголок души, в которую она черноту всю загнала и заперла.
Заглянула и содрогнулась от омерзения, но выхода иного не было. Конечно, не хотелось ей в этом мараться, но по-иному никак не поступить было. Мысленно вздохнула Вера, выдохнула, а потом и выпустила эту темноту. И показалось ей, что за стенами дома кто-то восторженно взвыл, словно давно ожидал такого поворота событий. Но Вере совсем ненадолго эта сила нужна была!
Ведь там, рядом с идолом, лежала эта старуха, уже давно не дыша. Давно лежала, превратившись в груду тряпья безобразного, не успела она докликать сынка своего окончательно, вот и пришлось ему тянуться к крови своей, родной. Вот и пришёл он, вспомнив про дочерей, да Варя, видать, всё равно ему как-то не сопротивлялась, раз не пустила его и только снами мучилась.
Вера содрогнулась, когда волна злости и ненависти ко всему окружающему изнутри неё поднялась. Содрогнулась, одновременно руку в кадку суя и пытаясь нащупать то, что нужно ей было. За стенами дома бесновалась вьюга, выла и шкрябалась ледяными иголками пальцев о деревянные стены, хотелось ей ворваться в этот тёплый дом, раскидать печку по кирпичику, дабы погасить это тепло, что людей оберегает! А Вера пальцами нащупала что-то, на самом дне деревянной кадке, схватилась и резко выдернула, швыряя на пол. А после схватилась за голову, пытаясь обуздать то, что внутри неё поднялось, в этот самый момент ,поняла она, что в сестре её родной бурлило, и почему она была именно такой.
Насилу ей удалось успокоиться, да то, что осмелилась выпустить, обратно загнать.
Пришла она в себя лёжа на холодном полу, прижимаясь щекой к доске. Чувство у неё было, словно она в грязи вывалялась, которую она ещё долго отмывать с себя будет. Вьюга продолжала бесноваться на улице, и Вера заставила себя сесть. Грохоту, наверное, было… как бы Настька там не перепугалась. Но из дома ни звука не было слышно, сидела девочка тихо, как мышка, как ей и было сказано.
Посмотрела Вера на то, что ей из воды удалось вытащить, до чего она смогла дотянуться, силу свою выпустив.
И вздрогнула, разглядев того самого деревянного идола, что на полу лежал, да злобно на неё таращился. Значит получилось у неё, не соврала сестра, рассказывая о такой возможности.
Не взирая на слабость ужасную, что по телу растекалась после такого действия, Вера медленно на ноги поднялась.
Нужно было дело закончить, пока совсем отец в силу не вошёл.
***
Прикасаться к этой пакости у Веры не было никакого желания, но также понимала она – нужно уничтожить фигурку из гнилого дерева, чтобы потерял отец связь с этим миром и вернулся туда, откуда попытался вернуться. Хорошо, что бабка не успела дело своё закончить, а то было бы во сто раз сложнее.
А тот, кто со вьюгой бродил за стенами дома, словно что-то почувствовал. Во входную дверь начали громко скрестись, словно дикий зверь когтями длинными стремился нору выкопать.
Вера, которую шатало от слабости, со всей силы наступила на идола. Хрустнуло гнилое дерево под её ногой, но выдержало напор женщины. Кто-то заорал снаружи, даже ветер перекрикивая, а Вера себе ладонями уши зажала и начала беспощадно топтать деревянное чудовище. Слабость то накатывала, то отступала, то наваливалась с новыми силами, то наоборот – бодрость откуда-то бралась.
Сколько так топталась Вера, зажимая уши, она не знала. Только знала она о том, что делает всё правильно!
И в один момент всё просто прекратилось.
Непогода, бесновавшаяся за стенами дома неожиданно стихла, причём в один момент, и звенящая тишина навалилась на Веру. Женщина в недоумении покрутила головой, сердце громко стучало в груди от пережитого волнения, но, постепенно, оно начинало успокаиваться. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, после чего опустила взгляд. Сразу же передёрнула плечами от отвращения – под подошвой обуви растекалась какая-то тёмная лужа, от которой неприятно пахло.
Женщина нашла какие-то тряпки, в которые обломки деревянного идола замела, да пятно зловонное вытерла, с опаской поглядывая на дверь на улицу. А там уже вовсю была ночь, прикрываясь которой, испарился незваный гость в неизвестном направлении. Или, наоборот, притаился она за сугробом, и ждёт, когда Вера выглянет? Проверять это совершенно не хотелось, как и смотреть, что с водой в кадке случилось. Бросила женщина в кадку тряпки, и накрыла её тяжелой крышкой. Придётся кадке постоять тут, пока Вера не сможет её в землю закопать.
Вера осторожно зашла в дом, предварительно сбросив обувь – нечего грязь тащить, и всё прислушивалась. Тишина её пугала больше, чем звуки непогоды.
Настенька крепко спала, разметавшись по одеялу, и Вере показалось, что в доме жарче, чем обычно, а быть может этот жар от пережитого?
Напившись воды, потушила она свечу, и тоже легла, вот только какой сон после всего пережитого?
Мысли так и роились в голове, никакого покоя не давали.
А думала Вера о том, что правильно ли она поступила силой своей воспользовавшись? И сможет ли она вновь дальше сдерживаться, или пойдёт она по пути сестры? Такая усталость и слабость были, что совсем Вера в свои силы не верила. Жалела она очень, что мать им ничем не помогла в своё время, вся в своих мыслях была. А быть может повлияло на неё так отношения отца их? Не видела она ничего хорошего, и жила так дальше… И дочерям своим ничем помочь не смогла, по всей своей сути.
И сможет ли сама Вера охранить Настеньку от той дури, что досталась ей по наследству? Сможет ли Настя свой дар обуздать, и пустить его на доброе дело, а не во вред окружающим, как мать её?
Только к утру удалось Вере заснуть, а на следующий день совсем она разболелась. Проболела женщина до самой весны, но когда солнышко начало пригревать и зажурчали ручейки, то мигом ей как-то полегчало. Понимала Вера, что болезнь эта – расплата за то, что воспользовалась она своей силой в полной мере. Настенька, конечно, за ней ухаживала всячески, помогала приёмной матери на ноги побыстрее встать.
Как прогрелась земля, Вера закопала останки идола и тряпки, в самом дальнем углу огорода, а через неделю то место уже таким густым бурьяном заросло, что никакой возможности туда пролезть не было. Вера только с облегчением вздохнула – земля оставшееся надежно спрячет, и не даст духу вернуться.
Долго ещё Веру преследовали последствия её действий, но женщина не жаловалась, тем более хватало и своих забот. О том, как она отца отвела от родного дома Вера предпочитала не вспоминать вовсе, было и было. Всё ведь хорошо обернулось! Вот только седых волос добавилось порядочно, да здоровье пошатнулось, но разве это дорогая плата за собственное спокойствие, и спокойствие её названной дочерью?
Варя к сестре так и не пришла, словно совсем её не интересовала судьба той, но с явным облегчением выдохнула, когда они случайно на улице встретились. И в глазах у неё была неприкрытая радость, но никак больше не выразила Варя свою радость, только словно ещё сильнее закрылась от сестры. Быть может больно ей было от того, что сестре она помогла, супротив сущности своей пойдя таким образом?
Через несколько лет Вера выдала Настеньку замуж в другую деревню, и рада была тому, что дочка названная смогла своё счастье найти. Дар она свой так и не открыла, но это, наверное, и к лучшему было, как ни крути. Пускай этот крест сёстры несут, и пусть дальше он никак себя не проявит, хотя знала Вера – по женскому роду дальше этот дар передаваться будет. Но что там будет в будущем знать она не могла, да и явно ей потом уже будет не до того.
Но смогла она Настеньку защитить! А теперь и внуками порадует она Веру, ладная девушка из неё выросла, любо-дорого глядеть было! И муж хороший, трудолюбивый и рукастый, а чего ещё молодой семье нужно, верно? Любовь и взаимопонимание между молодыми царили.
С Варей они так же не общались. Одна пакостила, другая её пакости исправляла.
После того, как дочь из деревни уехала, скончался и мельник Егор. Говаривали, что накануне в доме скандал был громе обычного, хотя все уже и привыкли к бурному выяснению отношений в этой семье. Но тут орали особенно громко, даже кто-то из соседей ходил ругаться, но стоило ему в дверь постучать, как всё мигом стихло. А поутру стало известно, что Егора во сне не стало. И самое удивительное, было на его лице написано облегчение и умиротворение – отмучился мужик, закончилась его повинность перед Варей. А Варя после ухода мужа вся как-то сгорбилась, совсем нелюдимой стала, не хотелось ей ни с кем общаться.
Тогда же за ней прозвище ведьмы закрепляться начало, говорили, что глаз у неё дурной, и лучше лишний раз с ней не связываться. Да Варя и сама к общению не стремилась, не хотела она давать сущности внутри подпитываться, да и как Егора не стало, словно у неё часть какая-то внутри отмерла. Не взирая ни на что, любила Варя Егора, но понимала, что придётся ей горечью платить за то, что в чужую судьбу влезла, отвернула Егора от по-настоящему любимой женщины, от той, что по судьбе ему положена была.
Но сделанного взад не воротишь, так что продолжила Варя жить в одиночестве, иногда выбираясь из своего дома, но с сестрой по-прежнему не контактировала.
А Вера просто жила, сохраняя доброту в себе, не позволяя дару своему вновь наружу вылезти. Понимала, какую он опасность несёт и к чему это привести может. Хватит одной сестры!
А потом постучался в её двери молодой мужчина, который искал способ помочь своей возлюбленной и матери, как потом оказалось. Вера сразу поняла – вот она, возможность снова сёстрам воссоединиться! Вот и смогла она уговорить Варю помочь молодому парню, и не передать словами её радость от того, что ладонь сестры вновь была в её руке!
И они обе понимали, что потратят все силы они на помощь, и дальше им уже уходить нужно будет. Жизнь прожита, плохо иль хорошо, но прожита и деваться от этого некуда. А доброе дело всегда отмоет то, что успело почернеть, пусть и не до бела.
После того, как побывал у сестёр молодой мужчина, никто их в самой деревне больше не видел. Собрались они рано поутру, после своего возвращения, да ушли в лес, крепко держась за руки и чему-то улыбаясь.
КОНЕЦ
(ссылку на первую часть оставим в комментариях)
Источник
канал Тёмные Глубины
Следующая публикация
Нет комментариев