СОВЕТСКИЕ ЛЮДИ

22 июня 1941 года: ни одна пограничная застава не отступила и не сдалась.
- В первые минуты войны, в 4 часа утра, гитлеровцы обрушили страшный удар на спящую страну, и этот страшный удар первыми приняли на себя пограничники.
- По планам гитлеровцев на захват и уничтожение застав отводилось 20-30 минут. Но молодые солдаты пограничники поломали все тщательно расписанные планы гитлеровского командования, первые заставы пали только к 9 часам утра.
- Государственную границу СССР от Баренцева до Черного моря на 22 июня 1941 года охраняли 715 пограничных застав, 485 из них в этот день подверглись нападению со стороны войск фашистской Германии, остальные заставы вступили в бой 29 июня 1941 года.
- Все пограничные заставы стойко обороняли порученные им участки: до одних суток – 257 застав, свыше одних суток – 20, более двух суток – 16, свыше трёх суток – 20, более четырёх и пяти суток – 43, от семи до девяти суток – 4, свыше одиннадцати суток – 51, свыше 12 суток – 55, свыше 15 суток – 51 застава. До двух месяцев сражалось 45 застав.
- Они дрались в полном окружении, без связи, с превосходящими силами противника, превосходство немцев было 30-50 кратным, а на направлениях главного удара, достигало и 600 кратного превосходства. Не говоря уже о том, что немцы применяли артиллерию, танки, самолеты. пограничники могли противопоставить всему этому только винтовки, 2-4 пулемета, гранаты. Стандартная пограничная застава насчитывала 62- 64 бойца.
- Но был один участок границы, , который врагам так и не удалось пройти.
12 застав 82-го Рескитентского пограничного отряда Мурманского округа с 29 июня по июль 1941 года отражали многочисленные атаки финских подразделений, которые вклинились на территорию Советского Союза. Третьего августа враг был выбит с советской земли, и больше не смог преодолеть границу до окончания войны.
- На советско-германской границе - 40963 советских пограничника приняли первый удар, 95% из них числятся пропавшими без вести.
- Почти все немецкие командиры, которые командовали штурмовыми ротами, которые должны были захватить заставы, отмечают необыкновенную стойкость советских пограничников.
- Уже на вторые сутки войны Гитлер издал приказ, что комиссаров и пограничников в плен не брать, а расстреливать на месте.
- Ни одна застава (НИ ОДНА), не дрогнула, не отступила, и не сдалась!
Вот как описывает штурм одной из пограничных застав зам.командира немецкой роты:
"После артподготовки минометной батареи, мы поднялись и пошли в атаку на небольшую сторожевую заставу русских, от границы до русских было метров 400. Горели строения, клубилась пыль от взрывов, русские подпустили нас на 150 метров, упали зеленые насаждения, которые маскировали их огневые точки, и ударили пулеметы и винтовки.Русские стреляли удивительно точно, такое впечатление, что там все снайперы. после третьей атаки мы потеряли почти половину роты. Солдаты все были обстрелянные, со своей ротой, я с боями прошел всю Польшу.
Я слышал, как ругался по рации командир батальона, распекая командира роты.
Четвертую атаку, после минометного обстрела позиций русских, возглавил командир роты. Русские подпустили нас, и открыли огонь, почти сразу был убит командир роты, солдаты залегли, я приказал забрать командира и отходить. пуля попала ему в глаз и снесла половину черепа.
Сторожевая застава была расположена на небольшом холме, справа - озеро, а слева - болото, обойти не получалось, приходилось штурмовать в лоб. Весь подъем холма был усеян телами наших солдат.
Приняв командование, я приказал минометчикам расстрелять по этим чертовым русским весь боезапас. Казалось, что после обстрела там ничего не осталось живого, но поднявшись в атаку, мы снова были встречены прицельным огнем русских, хотя и не такой плотности, русские стреляли очень расчетливо, видно берегли патроны. Мы снова откатились на исходные позиции.
Связист вызвал меня к рации, на связи был командир полка. Он потребовал командира, я доложил, что он погиб и я принял командование. Полковник потребовал немедленно взять сторожевую заставу, т.к. срывается план наступления полка, который уже должен был выйти к перекрестку шоссейных дорог в 12 километрах и перерезать его.
Я доложил, что еще одна атака и в роте не останется солдат, полковник подумал, и приказал дождаться подкрепления, и самое главное, он направил нам полковую батарею.
Через полчаса подошли резервы, пушки поставили на прямую наводку и начали расстреливать огневые точки и окопы русских.
Шел уже пятый час войны. Я поднял солдат в очередную атаку, на позициях русских все дымилось и горело.
Русские снова подпустили нас на 150 метров и открыли винтовочный огонь, но выстрелы были редки и уже не могли нас остановить, хотя мы и несли потери. Когда осталось метров 30 в нас полетели гранаты. Я упал в воронку от снаряда, а когда выглянул то увидел что 4 русских, перевязанных окровавленными бинтами, бежали в штыковую атаку, а впереди неслись, злобно скалясь, их сторожевые псы.
Одна из собак нацелилась мне в горло, я успел выставить локоть левой руки, пес вцепился в руку, от боли - злости, я разрядил в собаку весь пистолет.
Через несколько минут все было кончено, где-то стонали наши раненые, солдаты были настолько злы, что шли вдоль разрушенных окопов и расстреливали трупы русских.
Вдруг раздались винтовочные выстрелы, кто-то из солдат упал сраженный пулей, я увидел, что в проеме разрушенного и горящего здания стоял русский, и посылал пулю за пулей. На нем горела одежда, волосы, но он кричал и стрелял. Кто-то кинул в проем гранату и этот ужас закончился.
Я смотрел на убитых русских, молодые 18 - 20 лет, все погибли в бою, многие сжимали в руках оружие, я радовался, что этот ад для меня закончился, разорванные связки нескоро заживут и я буду избавлен от всего этого ужаса еще долго".