«Здесь мы как-то очень роскошно живём!»
– Феодосия – это какое-то особое образование, которое ограничить даже одним понятием «исторический город» или «селитьба», где люди просто живут и обслуживают какое-то предприятие, или «город у моря», невозможно. У меня было достаточно возможностей сравнивать крымские города, много и подолгу работать в разных частях Крыма, поскольку на разных этапах я занимал определённые положения. Будучи главным архитектором крымской реставрационной мастерской, я подолгу жил на разных объектах Крымской епархии, имел возможность коснуться духовной стороны…
Феодосия – это город ДЛЯ человека. Удивительно органичное образование, своеобразное по своей географической составляющей. Город, который имеет лес, горы, степь и море. Огромный исторический культурный слой в 2,5 тысячи лет. В значительной степени сохранившаяся планировка в старой части города: Форштадт, Карантин, Караимская слобода, Егорьевская… Город с особой пластикой, градообразующим рельефом, разноуровневый по своему потенциалу: и человеческому, и духовному. Всё это вместе для меня – Феодосия.
Здесь мы как-то очень роскошно живём! И это замечают многие, кто приезжает сюда, особенно люди урбанистические. Как сказал мне один архитектор: «Феодосия – это город открытого горизонта». Художник Погребецкий говорит, что Феодосия – город органичный. Я спрашиваю: «Борис, почему?» Он отвечает: «Это город, который построен на месте из того, на чём он стоит, и в этом его органичность».
«А ведь город был исключительно красивым!»
– Я чувствую пробел того, что в культуре целый блок, который создавался в конце 19 века – начале 20-го, был вырван из градообразования. Он был вырван войной, а ведь город был исключительно красивым! Во мне постоянно живёт ощущение необходимости заполнить этот пробел какими-то пластическими элементами. Это болезненное ощущение необходимости, потому что та архитектура и тот пластический ход, который был найден, он был ритмически связан с городом. Феодосия – город пешеходный, и человек должен идти, рассматривая среду, детали, частности, пластику, мягкость линий, ансамбли… Это всё должно здесь присутствовать, иначе город становится ординарным и не соответствует той миссии, которая в нём заложена. Когда я ставил фигуры возле банка – они не самостоятельные, а часть архитектуры. Всё должно быть взаимосвязано.
«Я просто взял гипс и начал лепить»
– Попросил Юрия Павловича Большакова, тот мне дал гипс, на работе отнеслись к моему делу с пониманием… Гипсовую фигуру я перевёл в воск. … «Доброго гения» лепил с супруги, скульптура достаточно долго стояла на Карантине, в церкви Георгия. Она со временем вся развалилась, осталась только голова, и я сделал её заново. В целом это хорошо, что она тогда не случилась – я приобрёл больше опыта. Руководство активно взялось за благоустройство города, и я понимал, что нужно ставить что-то связанное с Айвазовским; что-то в духе итальянских площадей; в стиле южного города. Каждый кусок – он должен быть «занят глазом», чтобы человек чувствовал себя в обитаемой среде. Парковая скульптура тем и хороша, что она очень точечная, концентрирует внимание, останавливает движение, взгляд. «Добрый гений» – это реконструкция как можно ближе к тому, чтобы было мягкое лицо, спокойное, возвышенное, красивый овал. Нам нужно насыщать Феодосию хорошей академической классикой. Воссоздание элементов не должно быть привязано к датам, это просто должны быть аллегорические вещи, несущие на себе элемент покоя.
«Замеховский умел ценить величие нашей старины»
Рассказывает ответственный секретарь феодосийской газеты «Победа» Игорь Татаринцев (Татаринцевы с Замеховскими дружили семьями многие годы):
– Замеховский проходил в нашем городе службу, после которой остался здесь жить. Очень ему понравилась Феодосия своей историей, памятниками. Этот человек умел ценить величие нашей старины. Он служил на Черноморском флоте, и позже создал аллею героев-черноморцев в Морсаду. Это ряд бюстов на постаментах, а в центре стоял памятник. Тогда за несколько месяцев в городе появилась целая аллея памяти. Те первые работы были довольно самодеятельные, поэтому скульптуры убрали несколько лет назад. Валерий Зенонович поставил среди платанов Аллею Героев. Памятник подводникам – тоже его рук творение. А сколько мемориальных досок по городу, которые сделал Замеховский: на музее А.С. Грина, музее Марины и Анастасии Цветаевых, да много!
Человек он был уникальный, масштабная личность. Такие люди штучные. В разные годы газета «Победа» писала о нём. Друзья торжественно звали его «Зенон» – по отчеству. Звучит солидно и антично. Он был подвижником, служил идее во славу Божию. Деньги мало интересовали этого человека. В зрелые годы деятельность Замеховского была связана с реставрацией храмов и зданий. Он занимался, например, реставрацией Введенского храма, там вся ковка, весь металл, архитектурные детали – это его работа. И внутренними работами занимался тоже. Верил в Бога.
Под мастерскую на Караимской фонтанной площади Замеховский построил интересный дом. Мастерская занимала весь цокольный этаж, была и кузница. Я часто бывал у него, мы много разговаривали, я любил наблюдать за тем, как он ваяет очередное своё творение. Все памятники, сделанные им, я видел в процессе производства. Также у него была мастерская на Красноармейской, в том доме, где жил контр-адмирал Григорий Охрименко. У него там была скульптурная мастерская.
У меня есть фотографии, как выбирали место под памятник адмиралу Николаю Соковнину, как формировали площадку под него и производили работы по установке. Улицу Розы Люксембург после установки памятника Соковнину переименовали в Адмиральский бульвар. Место для памятника выбрали центровое, хорошее. Открывали его 30 сентября 2002 года, людей было не просто много на открытии, а очень много. Не припомню больше ни одного подобного мероприятия, где бы было столько людей. Это было событие! Первый шаг к возвращению Феодосией собственной исторической памяти!
Люди – часть истории нашего края
Нет комментариев