ОКТЕМБЕРЯНСКИЙ ПОГРАНИЧНЫЙ ОТРЯД. Командовал в 1987-92 гг. подполковник ВИКТОР КОРЕНЬКОВ.
МЫ ВИДЕЛИ В ПРИБЫВШИХ К НАМ "АФГАНЦАХ"
НАСТОЯЩИХ ГЕРОЕВ.
Оксана Коренькова, дочь командира части.
Вадим Паршенков, написав воспоминания «для себя», всколыхнул мою память о том событии, значимом для всей части, в том числе и для семей военнослужащих.
Я узнала о дате приезда пополнения в часть где-то дня за три. Вылет мотоманевренной группы планировался вышестоящим командованием и осуществлялся спецрейсом. Точное время прибытия группы в отряд семьям не было известно, сказано было, где-то в районе десяти часов.
Утром, в ожидании торжественной встречи, поглядывая периодически на часы, мы с дочерьми старались нарядиться по-праздничному. Чтобы случайно не опоздать на триумфальный въезд вновь прибывающих пограничников, самые нетерпеливые, в том числе и мы вышли раньше.
Женщины выстраивались в основном на площадке между КПП и клубом. Они стояли шеренгами и группами. Здесь же копошилась детвора. Школьники, соблюдая правила приличия, хороводились вокруг, их даже не приходилось увещевать и тем более пристыжать.
Девчонки мои со сверстниками-старшеклассниками оккупировали помещение клуба, оттуда хорошо просматривалась площадка и ворота. Их шумливое общение было слышно нам. На лицах всех встречающих – трепетное возбуждение, воодушевление, предвкушение радости. Февраль даже армянский не благоволил теплыми деньками. Было прохладно.
Женщины, продрогнув, даже самые стойкие, по одной-двум отлучались утеплить детей, пододеться самим, да чайку горяченького выпить. А ряды встречающих не только не редели, но постоянно пополнялись .
Мы стояли и ждали, прислушиваясь к доносящимся с улицы звукам, пытая каждого офицера, выходившего из штаба и проходившего мимо нас. Но это было напрасно, конкретного ничего не сообщали. Так мы стояли долго, не менее двух часов.
Наверное, тот факт, что время приезда группы было неизвестно, преподносил дополнительное эмоциональное напряжение всем ожидающим. Скорее всего, именно трепетное ожидание и неизвестность способствовало тому, что это важное событие осталось так чётко в памяти.
Наконец к воротам подъехала техника, они открылись, как нам показалось, очень медленно, и с характерным шумом стали въезжать БТРы, машины с бойцами. Что творилось на площадке! Женщины и дети кричали «Ура-а-а!» (чепчики, правда, как в классическом произведении, вверх не бросали), хлопали в ладоши, махали руками. Дети подпрыгивали, подбегали к машинам. Всеобщий восторг, витающий на площадке, описать трудно. Это было массовое торжество, ликование, эйфория. И - почтение…
Я хорошо помню, об этом, говорили и дочери, что всех переполняла гордость за ребят-афганцев, за нашу часть, за все пограничные войска. Уверена, что тогда это был не пафос – было искреннее воссоединение душ, интересов, задач. После было построение.
Вадим написал, что форма у них была весьма выцветшей, с прорехами и заплатами, которые невозможно было спрятать, что смущало бойцов. А вот ни я, ни мои дочери этого не помнят. Напротив, Оксана рассказывает, какими «афганцы» им показались отважными, решительными, мужественными - настоящими героями.
Я сама сразу ощутила присутствие «новой крови» в отряде. Прибывших ребят очень быстро унифицировали, в новой форме они внешне слились со старожилами отряда. Но мне была заметна разница – те бойцы отличались особой вежливостью, необыкновенными улыбками, в которых светились доброта, жизнерадостность и оптимизм, какой-то не напускной позитив.
Они непременно здоровались с женщинами и детьми с искренним почтением. Говорю о себе и дочерях, но не думаю, что эти бойцы так относились только к нам. Уже позже, вспоминая этих парней в семье, мы отмечали их обходительность и учтивость.
Я периодически рассказывала внукам об «афганцах» и отмечала насколько те испытания, которые они прошли за пределами родной земли, повлияли на их ощущения действительности, мировоззрение, даже внешность.
И вот в очередной раз, где-то года два назад я вспомнила об «афганцах» за обедом с внуками. А после Виктор Иванович мне сказал, что я даже не могу представить сколько проблем они привезли с собой. Я с изумлением спросила, что он имеет в виду. Пояснений, как водилось, он не дал.
Вадим в своих воспоминаниях дал частично ответ на мой вопрос, адресованный ему. И только теперь я потихоньку начинаю понимать, что в части с приездом пополнения не всё было безупречно.
В семье мы этого не чувствовали. Нам командир никогда не обмолвился ни словом. В нашей памяти остались только самые благоприятные, тёплые воспоминания.