Пончик с лимоном

Люба откинулась на спинку старого скрипучего кресла. Фриланс, конечно, давал свободу, но после десяти часов, проведенных за компьютером, казалось, что руки онемели, а в глазах песок. Пора размяться. И заодно… “Заскочу к папе, - подумала она, - Заберу остатки крыжовенного варенья. Обещал же. И спрошу, как давление, а то он в последнее время совсем расклеился”. Квартира, в которой они выросли, встретила ее приятным запахом: смесь цитрусовых, легкого аромата лекарств (Павел, их отец, в последние годы стал следить за здоровьем, особенно за давлением) и чего-то совершенно неуловимого, но абсолютно домашнего и родного. Но сегодня в этой симфонии чувствовалась фальшивая нота. Тишина. На тумбочке, как всегда, небрежно брошена газета со сканвордом (Павел любил разгадывать кроссворды по вечерам, а их онлайн-версии не признавал), провод от телефона, очки, чуть не свисающие с края стола, будто их только что сняли. В спальне - незаправленная кровать, на журнальном столике - раскрытая книга по истор

Ксюша сегодня думала: обманули ее или нет? Использовали или нет? Она глазела на экран офисного ноутбука так, словно там отражалась не таблица, а сама суть мироздания. Крутанулась на кресле. Это ее немного расшевелило, но мысли все равно путались. Подъехала на стуле к окну. Барабанная дробь по подоконнику звучала как назойливые вопросы, не дающие покоя: обманули ее или нет? Использовали? А может, она просто драматизирует, и все не так уж плохо? Эта карусель мыслей крутилась в голове, как заезженная пластинка, грозя довести до тихого помешательства. *** Когда-то все казалось таким простым и понятным, словно прочитанная в детстве сказка с предсказуемым счастливым концом. Ваня, ее Ваня, тогда еще такой целеустремленный, казался ей честнейшим человеком. У него были грандиозные планы. Эти планы, что, конечно, подкупало и усыпляло бдительность, всегда включали в себя Ксюшу. Они познакомились на Дне рождения Ленки, их общей подруги, которая, как теперь думала Ксюша, либо была слепа, либо намер

- Подумай хорошо! Где ты еще такого найдешь? В твоем-то возрасте я для тебя уже последний шанс, поэтому бери, что само в руки идет, и не выделывайся. - Посмотрим. - Ха, люди добрые, посмотрит она! Очки купить не забудь! *** Кира была женщиной, сотканной из стали и принципов. Прямая, как стрела, и надежная, как швейцарские часы. Ее жизнь, в общем-то, была отражением ее характера: прямолинейная, без лишних изгибов и крутых поворотов. Никаких витиеватых стратегий, двойных стандартов или закулисных игр. Что думала, то и говорила. Иногда эта прямота выходила ей боком, иногда ставила в неловкое положение, но Кира никогда не жалела о своем выборе. Лучше горькая, но честная правда, чем сладкая ложь, прикрытая лицемерной улыбкой. Это был ее девиз. Оглядываясь на свои тридцать с небольшим лет, Кира могла с гордостью сказать: всего, чего она добилась, она добилась сама. Ни богатых родителей, ни влиятельных покровителей, ни удачного замужества - только упорный труд и несгибаемая воля. Она помнила,

Серый промозглый московский дождь методично барабанил по широким окнам квартиры на Фрунзенской набережной, словно пытаясь достучаться до чего-то, что давно спряталось внутри. Саша, съежившись под тяжестью старенького, но такого родного бабушкиного пледа, наблюдала за печальным зрелищем за окном. Река, казалось, в унисон с дождем неспешно несла свои темные воды, унося с собой остатки надежд, обрывки воспоминаний… Была бы здесь бабушка… Детство Саши прошло в казенных стенах интерната. Холодные коридоры, скрипучие кровати, однообразная еда и постоянное ощущение одиночества - вот что вспоминалось, когда речь заходила о детстве. Мать, Яна, появлялась редко, словно делая одолжение. Визиты были короткими, сумбурными, приносили с собой запах дешевых духов и виноватый взгляд. Яна привозила Саше какие-то залежалые сладости и кукол, что завалялись у нее со времен еще ее детства, будто подсознательно хотела подчеркнуть: ты не заслуживаешь лучшего. И все время жаловалась на тяжелую жизнь, на отсутс

- Все, мы вас больше никуда не позовем! - Мы с вами и не поедем! Жмоты! *** Антон, славившийся своим прагматизмом и педантичностью, скрупулезно изучал список продуктов на своем смартфоне, словно от этого зависело выживание всего человечества. - Итак, проведем финальную проверку, - пробормотал он себе под нос, - Мясо для шашлыка уже замариновано… овощи первой свежести, прямо с фермерского рынка, вино… - он запнулся, нахмурив брови и с некоторым недоумением глядя на экран, - Вот блин! Я забыл! Кажется, дорогие друзья, произошла досадная оплошность, которую, поверьте, я не прощу самому себе, - нарочито пафосно заявил он, - Забыли купить бутылочку красного сухого вина. Ладно, там уже купим. Лена, Катя и Сергей дружно рассмеялись, предвкушая беззаботные дни, наполненные отдыхом, общением с друзьями и природой. Но, как гласит старая мудрость, человек предполагает, а Бог располагает. Но только успели добраться, выгрузить вещи из машины и полюбоваться живописным видом, открывающимся с террасы

Маша и Нина. Два имени, словно выгравированные на одной медали, но смотрящие в совершенно разные стороны. Сестры, у которых, кажется, кроме мамы, ничего общего-то и не было. Маша, по молодости и глупости, как она любила говорить, без памяти влюбилась в ветреного красавца с гитарой и пустыми обещаниями. Карманы его тоже были пусты. Он пел ей серенады про любовь, обещал золотые горы, а потом просто исчез, оставив ее с крошечной Настенькой на руках. С тех пор ее мир сузился до размеров тесной комнаты в коммуналке, где пахло чужой едой и старыми вещами, и скромной зарплаты воспитательницы в детском саду, где она учила чужих детей клеить аппликации и петь песенки, мечтая о лучшей жизни для своей дочери. Зато соседи по коммуналке, баба Зинаида, ворчливая, как старый граммофон, но с добрым сердцем, как плюшевый мишка, и дядя Коля, желающий починить все, даже то, что не сломалось, стали для Маши родными. - Машка, ты опять эти макароны пустые варишь? - грохотал голос бабы Зины из-за тонкой стен

Люда помнила тот день до мельчайших деталей, будто он был выгравирован в ее памяти. 17 апреля, среда. За окном, что особенно типично для Санкт-Петербурга, моросил колючий, пронизывающий дождь. Она случайно, совершенно не желая того, открыла рабочую переписку Олега с их начальницей. Нет, она никогда не была из тех жен, которые роются в чужих телефонах, выискивая компромат и подозревая мужа на каждом шагу. Но смс-ка, пришедшая от Дарьи Николаевны, как подумала Люда, была по работе. Поэтому и прочитала. Вдруг что-то срочное, а Олег телефон забыл, когда уезжал. Сообщение от Дарьи Николаевны, их начальницы, той самой, на которую Олег начинал громко жаловаться, как только они переступали порог дома и их уже никто не мог услышать, гласило: “Ты уже подъезжаешь? Я замерзла. Жду тебя рядом с Горьковской, как обычно, подхватишь меня на остановке” Горьковская… Дарья Николаевна! Вдруг осенило Люду! Олег еще накануне вечером пришел домой и долго ругался, как начальница его раздражает, какая она неко

- С этого дня: я тебя не знаю. - Что? - Мы не знакомы. - Но я думала… - Забудь все, что было. Я хочу сохранить семью. Девушка, обращайтесь с вашими проблемами к кому-то другому, - сказал он и сбросил звонок. *** Полина сидела в обшарпанном кресле кафе “Роза”. За окном ливнем гремела поздняя осень, сбрасывая последние клочья мокрой листвы на серый асфальт. Подруги, Алена и Света, подбадривали Полину. - Выкладывай, что на этот раз выкинул твой Казанова? - нарочито весело, чтобы не придавать ситуации излишнего трагизма перед потерянной Полиной, спросила Алена, отхлебывая свой капучино, густо посыпанный корицей, - Опять экономит? У меня уже есть список возможных вариантов, но хочется услышать все от тебя. Света хмыкнула. - Да уж, Влад у нас как ходячий антикризисный менеджер - экономит на всем, кроме себя и своей благоверной. Что, в общем-то, и следовало ожидать. Полина, ну вот честно, ты хоть раз задумывалась о том, что делаешь? Зачем тебе это все? Полина беспомощно развела руками. - Любл

Артем стоял, словно громом пораженный, посреди своей, как ему казалось, жизни мечты. В жизни его мечты, состоящей из 56 квадратных метров, пропахших свежей краской и надеждами на светлое будущее. Солнце лениво пробивалось сквозь тюль, играя бликами на стареньком паркете, который, честно говоря, требовал реставрации, но Артем решил, что пока сойдет. Главное - своя крыша над головой. И не просто крыша, а подарок родителей на совершеннолетие (правда, чуть запоздалый, 18 ему исполнилось больше года назад, но это ерунда)! Многие могут ему позавидовать! Подарок, избавляющий от ужасающей перспективы пахать на нескольких работах и копить на ипотеку, которую он, скорее всего, никогда бы не выплатил. Квартира досталась Анне, его маме, в наследство от деда - человека, как говорила мама, “старой закалки”. Дед, по ее рассказам, был помешан на экономии. Копил каждую копейку, отказывал себе во всем, зато теперь вот она - квартира. С видом на тоненькие березки, за которыми, впрочем, скрывалась детская

Настя жила по принципу “сначала другие, потом я, и то - если останется время и силы”. Она была клеем, способным склеивать осколки чужих жизней, замазывать трещины в чужих отношениях и щедро делиться теплом, которое, казалось, было у нее неиссякаемым источником. Правда, о себе она вспоминала в последнюю очередь, да и то скорее по инерции, как будто это была неприятная обязанность. Семья гордилась своей сплоченностью. - Мы - как одно целой! Все за одного! - любила говорить бабушка Зина, грозно потрясая своей клюкой. “Все за одного” в переводе на «Настенькин» означало, что она должна мгновенно бросить все свои дела, забыть о собственных нуждах и стремглав помчатся на помощь любому страждущему родственнику, независимо от степени родства, времени суток, собственной загруженности и, что самое важное, абсурдности самой ситуации. Настя училась в магистратуре, мечтала стать лингвистом, видела себя переводчиком-синхронистом на международных конференциях, но ее амбициозные мечты часто натыкались