Писатель | Екатерина Устенко

Стрелки часов показывали почти девять вечера, когда я бесшумно закрыла дверь квартиры и прислонилась к ней спиной. Третья неделя работы по четырнадцать часов в сутки выжала из меня все соки. Откуда-то из глубины квартиры доносились два голоса – низкий баритон моего мужа и пронзительный, словно скрип несмазанной двери, голос его матери. Они снова что-то обсуждали, и, судя по интонациям, разговор шел обо мне. В голове вспыхнула предательская мысль: а что, если просто развернуться и уйти? Никто даже не заметит моего отсутствия до тех пор, пока в холодильнике не закончится еда или на карте - деньги. От осознания этой простой истины внутри что-то сжалось и оборвалось. Как я дошла до такой жизни, где меня ценят меньше, чем банковскую карточку? И главное – что делать дальше? Продолжать тянуть эту лямку или найти в себе силы всё изменить? — Игорь, до каких пор ты собираешься искать работу? — вопрос вырвался у меня сам собой, когда я увидела мужа, развалившегося на диване с планшетом в руках. —

Ночной звонок разорвал тишину, как молния разрывает черное полотно неба. Я ощутила холодное предчувствие беды ещё до того, как взяла трубку — только Ирина могла звонить в такой час, и лишь по одной причине. Финансовые катастрофы моей дочери всегда случаются неожиданно, словно природные катаклизмы, но их последствия неизменно обрушиваются градом просьб на мои старые плечи. Возможно, Господь послал мне это испытание, чтобы проверить силу материнской любви. Или это расплата за какие-то мои упущения? Каждый раз, снимая трубку, я балансирую между горьким разочарованием и надеждой, что эта ночь станет началом перемен... — Елена Викторовна, вы ещё не погрузились в сон? — телефонный звонок выдернул меня из полудрёмы в два часа ночи. — Теперь уж точно нет, благодаря твоему звонку, — пробормотала я сонно. — Ты часы давно проверяла? Если не заметила, за окном уже царство Морфея. — Я буквально на минуточку, — затараторила Ирина. — Послушай, мам, только что метеосводку смотрела — обещают адский хол

Телефон разрывался от входящих сообщений, но я не могла заставить себя прочитать их до конца. Каждое слово впивалось острыми когтями в сердце, каждая фотография размывалась от слёз, застилавших глаза. Мир рушился по кирпичику, как карточный домик под порывом ветра. Семь лет брака, бессонные ночи, тревожные ожидания, совместные мечты — всё растворялось в едком дыме правды. Как же больно осознавать, что человек, с которым ты засыпала и просыпалась, оказался совершенно чужим. И кто бы мог подумать, что именно его мать станет тем самым катализатором, который превратит мои смутные подозрения в безжалостную реальность.. — Это что, в самом деле, за глухомань такая... Медвежий Угол? — я укладываю тёплые вещи мужа в просторную дорожную сумку. — Звучит как место, где даже волки воют с тоски. — Новосибирская область! — оживлённо отвечает Максим. — Там сейчас активно возрождают фермерские хозяйства, и мы планируем договориться о поставках наших молочных сепараторов. Местные будут производить отлич

Никогда не думала, что собственная свадьба может стать полем битвы, где главным стратегом окажется вовсе не я. Моя будущая свекровь оказалась настоящим гроссмейстером семейных интриг, разыгрывая многоходовую комбинацию с виртуозностью Каспарова. Только теперь, оглядываясь назад, я понимаю, как ловко она расставила все фигуры на доске, включая собственного сына, чтобы получить именно тот результат, который планировала с самого начала.. Всё началось, когда мы с Виктором объявили о решении расписаться без особых торжеств. – Как это "просто распишемся"?! – Ирина Николаевна всплеснула руками с таким драматизмом, будто мы предложили провести церемонию на кладбище. – Нет, дорогие мои, так не годится! Свадьба – она раз в жизни случается. Хотите, чтобы потом все судачили, что у Вити Соколова свадьбы не было? Как мы потом людям в глаза смотреть будем? Михаил, скажи хоть ты что-нибудь! – Ирина дело говорит, – отозвался будущий свёкор, не отрываясь от заливного. – На нашей свадьбе, помню, полдерев

Из гостиной доносились звуки, похожие на извержение вулкана – это означало только одно: мама снова нашла повод для скандала. По знакомому тембру я поняла, что папа опять стал жертвой её исторических аналогий. «Нерон» и «тиран» – это ещё цветочки в её обширном репертуаре. Я застыла у двери, размышляя, стоит ли входить в эпицентр урагана или лучше тихо ретироваться в свою комнату. То, что я услышала через секунду, перевернуло все мои представления о нашей семье – отец уходил к другой. Двадцать лет брака разлетались вдребезги, а пятнадцатилетняя Вика, моя младшая сестрёнка, даже не подозревала, что сегодня её мир изменится навсегда.. – Алиса, взгляни, что твой родитель удумал! Каин, Навуходоносор, деспот! – мама размахивала руками, как ветряная мельница в ураган, демонстрируя своё филологическое образование выбором ругательств. – В чём дело? Вы опять не поделили пульт? – я постаралась разрядить обстановку. – На улице чудесная погода, а вы устроили словесную дуэль. – Объясни нашей дочери,

Три месяца назад я поклялась себе больше никогда не верить мужчинам. После катастрофы десятилетнего брака я была уверена, что навсегда останусь одна со своими разбитыми иллюзиями. А потом — один клик, одно сообщение, и вот я уже парю в облаках, захлебываясь в эндорфинах и предвкушении счастья. Боже, какой же я оказалась наивной. Чем ярче вспыхивает пламя, тем больнее обжигаешься. Сейчас, пока я смотрю на пятьдесят третье сообщение от него на телефоне, меня терзает один вопрос: неужели я снова совершаю ту же ошибку.. — Роман — удивительно элегантное имя, — сказала я, разглядывая своего кавалера через край кофейной чашки. — Такое благородное и... литературное. — Намекаете на романтическую историю? — он хитро улыбнулся. — Что ж, возможно, Елена. Но взгляните-ка... — На что? — я подалась вперёд. — Наши имена начинаются на соседние буквы алфавита. Р и Е — почти рядом. Я читал, что это особый знак, сама Вселенная благословляет такие пары, — его улыбка ослепляла. — Ещё латте, Леночка? — Пожал

Сегодня я наконец поняла, что доброта — это не только добродетель, но и слабость. Слабость, которой другие бессовестно пользуются. Вот вроде бы взрослый человек, а всё никак не могу научиться говорить "нет" тем, кто так ловко маскирует свои манипуляции под невинные просьбы. Особенно когда эти люди — родственники. Но что-то мне подсказывает: этот раз станет последним. Я чувствую, как внутри закипает гнев, и знаю — скоро он выплеснется наружу.. — Марина, ты не занята? — раздался в трубке голос Анны, сестры мужа, прервав мой обеденный перерыв. — Привет, не особо, — отозвалась я, пролистывая ленту новостей. — Что-то случилось? — Да так... не очень всё, — протянула она. — Слушай, у твоего Димки ведь оставался синий тренировочный костюм? С полосками такой? — Да, где-то на верхней полке валяется, — подтвердила я. — Вместе со старыми игрушками и книжками. Всё, что из детства осталось. — А что за игрушки? — тут же оживилась Анна. — Разные, — пожала я плечами. — Для малышей в основном. — Как здо

Вчера мой пятилетний сын Тимофей самостоятельно обработал ссадину на колене, а его отец позвонил своей маме, чтобы узнать, как справиться с легким насморком. В этот момент я поняла – что-то пошло не так в нашей семье. Галина Николаевна, моя свекровь, вырастила не мужчину, а вечного ребенка, который в свои тридцать пять не может принять ни одного решения без маминой подсказки. И теперь мне предстоит нелегкая задача: либо научить мужа самостоятельности, либо смириться с тем, что в доме растут два мальчика – один пятилетний, второй – великовозрастный.. – Антон, помоги с сумками! – я опустила тяжелые пакеты прямо у входной двери, чувствуя, как ноют руки. – Я помогу, мамочка! – Тимоша храбро схватился за пакет, который был почти с него ростом. – Стой-стой, малыш, это работа для взрослых, – остановила я сына. – Где папа? – С бабулей разговаривает, – бодро отрапортовал Тимоша. – Мам, можно я все-таки помогу? Я же должен быть сильным, как Железный человек! – Как кто? – не поняла я. Тимофей отк

Деньги. Как странно они меняют людей. Мой благоверный Максим когда-то казался мне совсем другим человеком – внимательным, заботливым, понимающим. Но постепенно купюры и цифры на банковском счете превратились для него в единственный критерий ценности человека. И теперь я, Анна, его законная жена, чувствую себя не более чем декоративным элементом в его финансовой империи. Элементом, надо сказать, довольно неудачным – ведь моя зарплата едва дотягивает до прожиточного минимума. Но разве в деньгах счастье? Это я твердо знаю – нет. Вот только как объяснить это человеку, для которого купюры давно заменили душу? На последней вечеринке с коллегами Максима всё это проявилось особенно ярко. Мой муж, раскрасневшийся от выпитого вина, собрал вокруг себя толпу слушателей из таких же офисных работников среднего звена, как и он сам. В его голосе появились те самые нотки превосходства, которые я так не люблю – словно он собирался рассказать какой-то особенно удачный анекдот. – А вот моя благоверная, –