Мгновение слов | Анна Керн

Я стояла у окна, наблюдая, как дождь безжалостно барабанит по стеклу. Каждая капля — словно напоминание о том, что произошло вчера. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Неужели они правда думали, что я просто соглашусь? — Вера, ты всё ещё дуешься? — голос Маши, моей старшей сестры, прозвучал раздражающе самодовольно. — Пойми, это самое разумное решение. Я резко обернулась. Как она может быть такой... такой невыносимо спокойной после всего?! — Разумное? — мой голос дрогнул. — Назвать разумным решением то, что вы с Антоном пытаетесь меня фактически выселить из квартиры бабушки... это просто верх цинизма! Маша закатила глаза, как делала всегда, когда считала мои аргументы ребяческими. А сейчас я видела именно это выражение — смесь усталости и превосходства. — Да ничего мы не пытаемся. Просто предлагаем справедливое распределение наследства. Квартира мне, деньги Антону, а тебе... — она на секунду запнулась, — тебе поможем обустроиться. Ты же всё равно не знаешь, что делать ещё со своей жиз

У нас с Игорем всё началось с безобидной фразы: — Дорогая, я тут переоформил машину на маму. Так надёжнее. Я тогда стояла у плиты, помешивая суп. Ложка замерла в воздухе. Я медленно повернулась. — В каком смысле... надёжнее? Игорь нервно постукивал пальцами по столешнице. Его глаза бегали по кухне, цепляясь за что угодно, только не за моё лицо. — Ну, ты знаешь... налоги там, страховка дешевле... Я молчала. Суп начал закипать, выплёскиваясь на плиту. — Мне кажется, или ты пытаешься что-то от меня спрятать? — Что?! Нет! Как ты могла такое подумать? Но я-то знала. Ох, как я знала... За десять лет брака я научилась читать его, как открытую книгу. Каждый жест, каждое движение бровей. Он ведь даже врать толком не умеет — краснеет, как школьник. Неделю я наблюдала. Игорь стал задерживаться на работе. Телефон теперь всегда лежал экраном вниз. А по ночам — эти бесконечные "срочные" сообщения от коллег. В пятницу, когда он в очередной раз сказал, что у них корпоратив, я решила действовать. Как т

Я сломалась. Просто взяла и сломалась — как старая кофеварка, которую Денис так и не удосужился починить за три года. Я смотрела на гору немытой посуды, на разбросанные по всей квартире носки, на пыль, которая, кажется, уже начала складываться в причудливые узоры на полках... И что-то внутри просто щёлкнуло. — Всё. Хватит. Мой голос прозвучал так тихо, что я сама себя едва услышала. Но это было только начало. Дети замерли в дверном проёме — Машка с планшетом, Кирилл с недоеденным бутербродом. Денис оторвался от ноутбука и поднял брови, словно впервые заметил, что в комнате есть кто-то кроме него. — Ты что-то сказала, Тань? О, теперь он услышал! Удивительно, правда? Особенно учитывая, что моя просьба вынести мусор, высказанная час назад, растворилась в воздухе как дым. — Я сказала — хватит! Бутерброд Кирилла шлёпнулся на пол маслом вниз. Ну конечно же, как иначе? — Мам, ты чего? — Машка прижала планшет к груди, будто я могла отобрать её сокровище. А я вдруг почувствовала себя... свободн

Я сидела в этом кафе уже двадцать минут. Двадцать. Минут. Он опаздывал — как всегда. Некоторые вещи не меняются, даже когда вы больше не женаты. Странно думать о нём как о «бывшем». Это слово такое... окончательное. Будто человек, с которым ты прожила шесть лет, теперь помещён в какую-то отдельную коробку в твоей голове. Коробку с надписью: «Бывший». Я размешивала сахар в чашке. По кругу. Ложечка постукивала о фарфоровые стенки. Такой знакомый звук. Раньше он всегда злился, когда я так делала. «Ты можешь перестать стучать?» А теперь какая разница? Теперь я могу стучать сколько угодно. Почему он вообще позвонил? Прошло полгода. Полгода тишины. Полгода, как я училась жить одна. И вдруг это сообщение: «Нужно встретиться. Важно. Выбери место». Я выбрала это кафе специально. Мы никогда здесь не были вместе. Нейтральная территория. Ничего личного. Ничего, что могло бы вызвать ненужные воспоминания. Колокольчик на двери звякнул. Вот и он. Он не изменился. То есть... нет, изменился, конечно. П

— Я вряд ли когда буду любить твою мать, — решительно сказала я мужу. Антон замер. Чашка с кофе застыла на полпути к его губам. Карие глаза расширились, в них промелькнул испуг, смешанный с недоверием. — Что... что случилось? — его голос дрогнул. — Ещё вчера вы прекрасно ладили. Я отвернулась к окну. За стеклом падал снег. Такой же снег шёл прошлой ночью, когда я узнала, кто такая Валентина Сергеевна на самом деле. — Одна ночь. Достаточно было одной ночи, чтобы всё изменилось, — процедила я сквозь зубы. — Лена, ты меня пугаешь, — Антон отставил чашку и подошёл ближе. — Что произошло ночью? Вы поссорились? Я усмехнулась. Поссорились? Если бы всё было так просто! — Помнишь ту шкатулку? Ту самую, что стоит у твоей матери на комоде? Антикварную, с перламутровыми вставками? Он кивнул. Конечно, он помнил. Эта шкатулка — семейная реликвия. Досталась Валентине Сергеевне от бабушки. Я столько раз слышала историю о том, как прабабушка спрятала в ней фамильные драгоценности во время революции. Ка

Я замерла возле приоткрытой двери кухни. Мамины слова хлестнули плетью. Всё внутри сжалось, скрутилось тугой спиралью. Я даже дышать перестала. — Лена, ты что такое говоришь? — бабушкин голос дрогнул. — А что? Скажешь неправда? — хмыкнула мама. — Вон, посмотри на меня. Тридцать пять, а выгляжу на все сорок пять! Растяжки, вечные мешки под глазами... Была бы сейчас свободна — могла бы встретить нормального мужика, а не прозябать... Чай в чашке, который я несла из кухни, вдруг стал обжигающим. Я поставила его на тумбочку в коридоре. Руки дрожали. "Я ошиблась. Она не про меня. Это просто... просто разговор. Такие взрослые иногда ведут. Ничего особенного". Но внутренний голос шептал другое. *** Школьный двор гудел, как растревоженный улей. Последний звонок — это вам не шутки. Одиннадцать лет на одном месте, и вдруг... всё. Свобода? Неизвестность? Страшно и весело одновременно. Мой взгляд выхватывал из толпы родителей знакомые лица. Вон папа Димки с огромным букетом пионов. Рядом — мама Све

Говорят — как только у тебя появляются деньги, сразу появляются и «родственники». Те самые, которых ты не видел лет десять, а то и всю жизнь. Вот и у нас с Мариной так вышло. Началось всё банально. Продали квартиру в спальном районе, взяли ипотеку и переехали поближе к центру. Ремонт затеяли — не роскошный, но добротный. И тут как из-под земли полезли... родственники. Первой объявилась тётя Клава — мамина двоюродная сестра. Заявилась без звонка, с тортиком. — Ой, как у вас тут хорошо! — восхищалась она, разглядывая наш недоделанный ремонт. — А метраж какой? А сколько стоит? А ипотека на сколько лет? Я даже не успевал отвечать на её вопросы, а Марина только глазами хлопала — она эту тётю Клаву видела первый раз в жизни. — Славно устроились! — резюмировала гостья, допивая вторую чашку чая. — А у меня вот беда... Соня в институт поступает, репетиторы, сам понимаешь... Я не понимал. Соня — это её внучка, которую я видел на фотографии лет пятнадцать назад. С чего вдруг я должен финансироват

Я замер, как вкопанный. Стоял посреди нашей кухни, сжимая в руке смартфон, и чувствовал, как кровь приливает к лицу. На экране – недочитанное сообщение от мамы. – Лена, давай без этого, а? – попытался я снизить градус напряжения. – Без чего, Андрей? – её голос звенел, как натянутая струна. – Без того, что твоя мама в третий раз перекраивает наши планы на отпуск? Кухонные часы тикали так громко, что казалось – вот-вот взорвутся. Лена отвернулась к окну, за которым осенний ветер гонял пожелтевшие листья. Типичный октябрь. Типичная ссора. – Она просто предложила... – Она не предлагает, Андрей! – Лена резко развернулась, и я увидел, что её глаза блестят от слёз. – Она ставит перед фактом. "Я купила вам билеты в Анапу". А мы хотели в горы! Мы полгода это обсуждали! Я потёр переносицу. Боже, как я устал быть вечным миротворцем между двумя самыми важными женщинами в моей жизни. – Может, не стоит так... – Драматизировать? – усмехнулась Лена. – Нет, стоит. Потому что это касается не только отпу

Это должно было стать сюрпризом. Но сюрприз ждал меня. Я стояла перед дверью кабинета Андрея, сжимая в руках коробку с его любимым тирамису. Небольшая кофейня напротив его офиса, одиннадцатая годовщина нашей свадьбы, спонтанное решение порадовать мужа в обычный вторник... Всё это казалось таким правильным ещё десять минут назад. Рука замерла в сантиметре от двери. Смех. Женский. Слишком громкий и непринуждённый для делового разговора. «Да ладно тебе, Андрей! Ты же не серьёзно?» Пальцы похолодели. Что значит «ты не серьёзно»? О чём они там? И почему эта женщина называет моего мужа по имени с такой... фамильярностью? Я никогда не была ревнивой женой. Правда. Андрей всегда выглядел надёжным, как швейцарские часы. Одиннадцать лет брака — и ни единого повода усомниться. До этого момента. Может, развернуться и уйти? Позвонить ему позже? Сделать вид, что ничего не слышала? Но я толкнула дверь. Без стука. И застыла на пороге. Кабинет директора компании выглядел совсем не так, как я его предста

Ира смотрела на мужа так, будто он только что сообщил, что инопланетяне высадились в их дворе. Его слова — "Дом я уже продал, переезжаем к маме" — повисли в воздухе между ними тяжёлым облаком. — Что значит "продал"? — спросила она, и её голос прозвучал неожиданно спокойно. Внутри всё рушилось, но снаружи — ничего. Странно это. Михаил пожал плечами. Так просто, будто речь шла о том, какой фильм сегодня посмотреть. — То и значит. Подписал бумаги вчера. Деньги уже на счету. Ира опустилась на стул. Их кухня — маленькая, но уютная — вдруг показалась чужой. Чашка с недопитым чаем. Сахарница с трещиной. Занавески в мелкий цветочек, которые она так долго выбирала. — Но мы же... мы не обсуждали это. — А что обсуждать? — Михаил открыл холодильник, достал бутылку воды. — У мамы дом больше. И платить ничего не надо. А эта квартира — только деньги зря уходят. Вот так просто? Семь лет жизни перечёркнуты одним решением? Ира посмотрела на свои руки. Они дрожали. — Когда переезжать? — спросила она, всё