Пишу для вас

— Ты обязана помогать мне деньгами. Я твоя родная мать. — Обязана? — переспросила я. — Ты исчезла из моей жизни, когда мне было пятнадцать. Она небрежно махнула рукой. — С кем не бывает? Твой отец довел меня тогда до белого каления своей занудностью и вечными нотациями. Когда я открыла дверь и увидела ее на пороге нашей квартиры, время будто остановилось. Пятнадцать лет. Пятнадцать долгих лет я не видела этого лица – немного постаревшего, с новыми морщинками у глаз, но всё с тем же надменным выражением. — Лиза, — произнесла она так буднично, будто мы расстались только вчера. — Как поживаешь, дочка? Я стояла, не в силах пошевелиться. В голове крутилась единственная мысль: «Что она здесь делает?» Позади меня послышались детские голоса – мои мальчишки, Костик и Димка, выбежали в прихожую. — Мам, кто это? — спросил семилетний Костик, прячась за моей спиной. — Это... — я замешкалась, подбирая слова. — Это Лариса Петровна. Моя мама. Ваша бабушка. Димка, которому недавно исполнилось пять, уст

Никогда бы не подумала, что в наших отношениях с Виктором камнем преткновения станут обычные продукты. Двадцать лет брака позади, двое детей выросли, уже и внучка подрастает, а тут — здравствуйте, пожалуйста! — настоящий допрос с пристрастием из-за покупки сыра. — Ты с ума сошла? — Витя выудил из пакета упаковку пармезана и потряс ею перед моим лицом. — Семьсот рублей за кусок сыра? Это какой-то космический грабёж! Я только вернулась из магазина, даже куртку снять не успела, а он уже копался в моих сумках. — Витя, ну перестань, — я попыталась забрать сыр, но муж отдернул руку. — Я всегда такой беру для пасты. Тебе же нравится. — Нравится! Но не за такие деньги! — он продолжал изучать чек. — А это что? Оливковое масло экстра-класса? Тысяча двести? Ты золото покупала или что? Я вздохнула, стягивая куртку и проходя на кухню. Сумки так и остались в прихожей — Виктор перетряхивал их содержимое, будто таможенник с сорокалетним стажем. — Цены везде выросли, ты что, новости не смотришь? — я вк

— Но должна быть еще квартира в центре города! — Сергей повысил голос. — Двухкомнатная, на Пушкинской. Мама жила там больше тридцати лет! Женщина поправила очки и спокойно ответила: — Если бы квартира числилась в собственности вашей матери на момент составления завещания, она была бы указана в документах. Мы проверили по всем базам. Я осторожно коснулась плеча мужа. Знала: сейчас он на грани. — Но это невозможно, — процедил он сквозь зубы. — Куда она могла деться? Я смотрела, как мой муж нервно барабанит пальцами по столу в нотариальной конторе. Уже третий час мы разбирались с наследством его матери. Татьяна Михайловна ушла из жизни так внезапно. Свекровь никогда не жаловалась на здоровье, а тут такое. — Позвольте, я не понимаю, — муж раздраженно потер переносицу, глядя на пожилую женщину. — Где квартира? Почему ее нет в списке наследства? Нотариус сдвинула очки на кончик носа и устало посмотрела на нас. — Я могу зачитать только то, что указано в завещании. Здесь перечислено: дачный уч

— Твою квартиру нужно продать. Прямо сейчас. Деньги нужны позарез. Я оторопела. Квартира на Сиреневом бульваре досталась мне в наследство от бабушки два года назад. — Что? С какой стати? — растерянно спросила я. — С такой, что нужны деньги! Не прикидывайся. Всё равно эта халупа просто так тебе досталась. Я никогда не думала, что обычный весенний вечер может перевернуть всю мою жизнь. Когда за окном моросил мелкий дождь, а мои дети уже мирно посапывали в своих кроватках, муж внезапно затеял странный разговор. — Нам нужно серьезно поговорить. Я отложила книгу, которую читала, предчувствуя что-то недоброе. — Что-то случилось? Андрей глубоко вздохнул, словно собираясь нырнуть в ледяную воду. — Короче, твою квартиру нужно продать. Прямо сейчас. Деньги нужны позарез. Я оторопела. Квартира на Сиреневом бульваре досталась мне в наследство от бабушки два года назад. Небольшая, но уютная двушка в хорошем районе. Мы с Андреем решили сдавать её, чтобы был дополнительный доход для семьи. — Что? С к

— Убирайся в квартире сам! У меня нет ни сил, ни желания наводить порядок. — Это не мужское дело, слышишь! Я так потеряю авторитет перед мальчишками! Они должны видеть во мне мужика, а не домработницу. С этими словами он сложил газету, демонстративно встал и направился в сторону туалета. Я с трудом впихнула в багажник своей старенькой «Лады» двадцатикилограммовый мешок картошки. Продавщица на рынке сочувственно покачала головой, глядя на мои мучения, но помогать не спешила. Да и кто поможет? Сергей, мой благоверный, как обычно, испарился в самый нужный момент – укатил на очередную подработку. Пальцы онемели от напряжения, поясница ныла так, будто на нее положили чугунную плиту. Теперь эту неподъемную тяжесть нужно было как-то доставить домой на пятый этаж. Да еще и без лифта – старая развалюха второй день не работала из-за «планового технического обслуживания». По дороге домой, лавируя в потоке машин, я мысленно рисовала заманчивую картину: доволакиваю мешок до квартиры, сбрасываю его

— Что за балаган?! — вырвалось у меня. — Андрей, серьёзно? Снова? Муж моментально оказался рядом, ухватил меня под локоть и быстро увёл на кухню, плотно прикрыв за собой дверь. — Ты что устраиваешь сцены? — зашипел он. — Там девчонки сидят, они первый раз у нас в гостях! Как неприлично! — Неприлично? — Я едва сдерживала голос. — Неприлично — это притаскивать в дом толпу второй день подряд, зная, что твоя жена пашет как лошадь! Я медленно брела по тусклой улице с двумя увесистыми сумками из супермаркета. Мартовская слякоть цеплялась к моим ботинкам, превращая каждый шаг в маленький подвиг. Десятичасовая смена выжала из меня все силы. В поясницу будто вогнали раскалённый штырь, а пальцы, сжимавшие ручки пакетов, онемели и потеряли чувствительность. «Ещё немного, — мысленно подбадривала я себя, — всего два подъезда, потом лифт и горячая ванна с пеной... О, эта ванна!» Когда лифт наконец довёз меня до шестого этажа, я прислонилась к стене. Представляла себе тишину и покой своей квартиры. М

– Продай свою квартиру. Сама купишь что-нибудь поменьше, тебе одной много места не надо. Я сначала не поверила своим ушам. Переспросила: – Продать мою квартиру? Ту, на которую я копила шесть лет, подрабатывая по ночам? – Ну не драматизируй, – отмахнулся отчим. – Ты же понимаешь, что семье нужнее. Мать беспокоится о твоих братьях, им расти негде. А ты уже взрослая, самостоятельная. Звонок в дверь раздался в воскресенье, около полудня. Я только что вернулась с утренней пробежки, волосы ещё были влажными после душа. На столике в гостиной ждали чашка свежесваренного кофе и новый роман Водолазкина — редкая роскошь для моих обычно загруженных выходных. На пороге стоял Виктор Семенович – отчим, которого я не видела почти три года. Он не изменился: те же тяжелые очки в массивной оправе, тот же оценивающий взгляд. – Здравствуй, Алина, – он протиснулся в прихожую, даже не дожидаясь приглашения. – Надо поговорить. Я молча пропустила его, чувствуя, как тревога холодной волной поднимается внутри. П

Я перебирала квитанции за коммунальные услуги, пытаясь найти ошибку в расчетах. Сергей требовал отчет за каждую потраченную копейку. Часы показывали начало седьмого – скоро муж вернется с работы, а я еще не успела приготовить ужин. На полках сиротливо приютились пакет макарон и банка томатной пасты. Вздохнула. Опять придется выслушивать упреки. Ровно в половину восьмого хлопнула входная дверь. – Марина! – раздался командный голос мужа. – Почему обувь не протерта? Я же просил следить за порядком. – Извини, Сережа, я задержалась с квитанциями... – Вечные отговорки, – перебил он. – Что на ужин? – Макароны с соусом. Сергей брезгливо поморщился. – Опять эта дешевка? Мы же договаривались о нормальном питании. Я что, мало денег выделяю? – Но ты же знаешь, что цены выросли. На те деньги, что ты даешь... – Начинается! – он резко отодвинул тарелку. – Все вечно дорожает, а ты просто транжира. Не умеешь экономить – твои сложности. В следующем месяце урежу бюджет. Может, тогда научишься считать ден

— Поймите правильно: я не пытаюсь откупиться. Просто хочу помочь девочке начать новую жизнь. — А как же ребёнок? — Это её выбор. — Достаточно, — я встала. — Передайте своему мужу: пусть не беспокоится. Мы справимся сами. — Подумайте, — Вера положила на стол визитку. — Предложение действительно хорошее. Летнее утро выдалось суматошным. Я проверяла документы в главном салоне, когда позвонила Катюша. От её голоса у меня ёкнуло сердце. — Мам, я приеду сегодня вечером. Надо поговорить. — Что случилось? — При встрече, ладно? — В трубке послышался тяжёлый вздох. Весь день я не находила себе места. Перепроверяла отчёты по десять раз, делала ошибки в простейших расчётах. Администратор Нина Петровна, работающая со мной без малого пятнадцать лет, только качала головой. — Анна Сергеевна, что-то вы сегодня сами не своя. Может, чайку с мелиссой? — Да ну его, этот чай. Дочка едет. — И слава богу! Давно пора проведать мать-то. Я машинально кивнула. Катя училась в другом городе уже второй год, приезжал

— У меня ведь есть кое-какие документы. И свидетели найдутся — подтвердят, как ты на тетку давила, чтобы переписала квартиру. — Ты врёшь, Паша. — Да? А вот справочка о её состоянии. И заявление соседей о том, что ты не давала ей видеться с родственниками. Хочешь, зачитаю? В тот день моя жизнь круто изменилась. Я сидела в офисе за компьютером, вносила данные в квартальный отчет, когда зазвонил телефон. Незнакомый номер. — Добрый день. Анна Сергеевна Соколова? — произнес женский деловитый голос. — Да, это я. — Беспокоит адвокатская контора, Елена Викторовна Строгова. Вынуждена сообщить — ваша тетя, Мария Петровна Соколова, ушла из жизни. В завещании вы указаны единственной наследницей квартиры. Я выронила ручку от волнения. Как же так? Еще в прошлый четверг я навещала тетю Машу, приносила ее любимые яблоки и журналы с кроссвордами. — Анна Сергеевна, вы меня слышите? — донеслось из трубки. — Да-да... Просто не ожидала... — я глубоко вздохнула. — Когда это случилось? — Позавчера вечером. Ц