Засекреченная Хроника

Поговаривают, что якобы была такая история. Или не была? Кто разберет теперь, давно уж все сгладилось, стерлось, забыто. Легенда... Да и кто поверит в такое? Говорят, в 1963 году, в городе Кирове, прямо на машиностроительном заводе, произошла странная, ну прямо сказать – нелепая вещь. Витек Пожарский был токарем. Самым обычным. Ну, как обычным – руки золотые, голова светлая. Мог бы, наверное, инженером стать, но как-то не сложилось. Говорят, отец у него еще до войны пропал, мать одна тянула. Витек сначала слесарем пошел, потом в токари выучился. Работал тихо, ровно, без всяких там выпендрежей. Не пил, не дебоширил. Соседи его уважали – мужик толковый. А потом взял и исчез. Но не сразу. Это еще целая история. Случилось все в обычный день. Ну, вроде обычный. Трудовая смена как смена. Завод гудит, станки жужжат, народ ходит туда-сюда. И вдруг в цех заходит какой-то тип. Незнакомец. Не из их бригады. Не из начальства. Одет в серый костюм – ну, не сказать, чтоб дорогой, но странный. Не по п

Поговаривают, что на железных дорогах иногда происходят странные вещи. Необъяснимые, нелепые, такие, о которых потом рассказывают в курилках, да на кухнях, переглядываясь – мол, ну не может же такого быть, а вроде бы и было… Но наука, конечно, ничего такого не подтверждает. Да и кто ж теперь разберёт, когда половина этих историй передаётся из уст в уста, обрастая подробностями и домыслами. Говорят, в 1977 году на маршруте Казань-Москва произошла странная история. Машинистом тогда был некий Слава Ковров, человек вполне обычный, не склонный к мистике, да и фантазёрством не страдавший. Ехал он в ту ночь по маршруту, как вдруг в депо приходит радиограмма. Якобы приказ – дополнительная остановка. «1977-й». И время точное: 03:14. Ковров сначала подумал, что ошибка. Ну не бывает таких названий у станций! Хоть он и не географ, но на карте такого не припомнит. Может, шутка чья? Или сбой аппаратуры? Но приказ есть приказ. В ту пору так было: пришёл сигнал – значит, выполняй. И вот что странно –

Пока научный мир не располагает данными, подтверждающими этот рассказ, многие аспекты этой истории продолжают вызывать сомнения. Научный мир призывает к осторожности в отношении таких историй, подчеркивая важность доказательств и проверенных фактов. Но местные старики помнят. Ну, или им так кажется. Или они так говорят. Где-то на Урале, в маленьком городке на реке (не будем уточнять каком, потому что кто теперь вспомнит), в 1968 году стояла самая обыкновенная гостиница. Ни роскоши, ни особой истории. Обычный трехэтажный дом, штукатурка обсыпается, воняет рыбой с рынка, стены тонкие – все разговоры через них слышно, душ один на этаж, тапки за дополнительную плату, чайник на стойке администратора. Все бы ничего, но вот что странно – гостиница в архивах то есть, то нет. Одни документы говорят – да, была, мол, принимала постояльцев с 1950-х, а другие архивы – никакой гостиницы не значится, вместо нее там пустырь с 30-х годов. Ошибка? Возможно. Но вот люди… люди помнят. Или уверены, что пом

Пока научный мир не располагает данными, подтверждающими этот рассказ, многие аспекты этой истории продолжают вызывать сомнения. Научный мир призывает к осторожности в отношении таких историй, подчеркивая важность доказательств и проверенных фактов. Значит, Владивосток. 1981 год. Город тогда был закрытым, военным, строгим. Никто никуда особо не ездил, ну, кроме моряков и военных, но это другая история. Жили тихо, по своим понятиям. Развлечений не особо, зато был кинотеатр — большой, красивый, с огромными плакатами у входа. В те годы там показывали «Пиратов XX века» — хитяра, все ходили, смотрели, пересматривали. Очереди за билетами километровые. Атмосфера внутри — как на стадионе: народ переговаривался, смеялся, орал в голос. Всё как полагается. И вот, по слухам, в один из вечеров там ее и увидели. Женщину. Якобы сидела она где-то ближе к середине зала, неподвижная, как вкопанная. Одежда обычная, но волосы... длинные, чёрные, прямые, гладкие, как будто чужие. А глаза... без зрачков. Бе

Поговаривают, что якобы в 1989 году в одном пригороде Ленинграда жил себе тихий, ничем не примечательный человек по имени Борис. Ну, как жил — существовал. По слухам, ни друзей, ни семьи, работал вроде как инженером на каком-то заводе, хотя точно никто не скажет, где именно. Соседи, если и знали его, то только по кивку во дворе да по редкому обмену приветствиями. Говорят, что иногда он возился в своём сарае на заднем дворе – старом, покосившемся, ещё, наверное, дореволюционной постройки. Штукатурка на нём давно облупилась, крыша текла, но Борис что-то там мастерил, сколачивал, пилил – и никого это особенно не волновало. Ну мало ли, может, он мебель себе делал. Или рыбу коптил. Хотя вроде и рыбу у него никогда не видели, и запаха копчёности не было. Короче, человек как человек, только замкнутый. Никто не заходил к нему в гости, и сам он никому в дом не стучался. А потом — бах! — и началось. В один жаркий августовский вечер, когда люди сидели на лавочках у подъездов, а дети играли в "выш

Легенда. 1965 год, Саратовская область. Был, по слухам, у нас якобы один любопытнейший заводик. Говорят, работал он якобы в три смены, круглые сутки. Официально – ничего особенного, вроде какого-то машиностроения, но народ на кухнях шептался: якобы делали там что-то совсем уж секретное, чуть ли не военного назначения. Ворота закрыты, охрана с винтовками, грузовики ездят туда-сюда – одним словом, не для праздных глаз. А потом – бах! – и завод закрыли. Ни объяснений, ни объявлений в газетах, ни прощальных слов – просто один день был, а на следующий уже нет. Рабочие домой отправлены, начальство исчезло, документы уничтожены, станки вывезли. И все бы ничего, мало ли у нас заводов закрывали, но вот странность: здание оставили стоять, но никто туда не заходил. Ни нового производства, ни складов – просто пустая коробка среди других заводских построек. И если бы не один старик, который в ту самую ночь был там, никто бы вообще и не знал, что случилось. А так он перед смертью сыну шепнул – мол,

Существует легенда, будто в Перми, в самом начале девяностых, произошла история, которую до сих пор перешёптывают связисты, архивариусы и просто любители странных баек. Одни считают это розыгрышем, другие – городским мифом, а третьи уверяют, что об этом даже упоминали в каких-то засекреченных документах, но, конечно, доказательств нет. Поговаривают, что всё началось на телефонном узле. Ну, там, где сидели операторши и вручную соединяли звонки. Татьяна, одна из таких операторов, в тот день была на дежурстве. Обычная смена, ничего особенного. Но ближе к ночи её телефонный аппарат вдруг щёлкнул, запищал как-то странно, и на линию вышел автоматический голос. Холодный, механический, даже не совсем человеческий. Говорят, будто он сказал: «Это аварийный звонок из 2036 года. Срочно подключите инженера». Татьяна подумала, что это шутка. Тогда, в девяностые, уже были телефонные хулиганы, могли записать что угодно на магнитофон и пугать работников. Но голос продолжал, и звучал он… не так, как зап

Существует легенда. Или слухи. А может, это просто чей-то бред, но вот уже лет пятьдесят в одном сибирском городке старики шепчутся — в 1972-м здесь появился странный человек. Совершенно чужой, будто его вылепили из какого-то другого мира и бросили в этот, не заботясь о том, что он не вписывается. Приехал он, говорят, не на поезде, не на автобусе — просто появился. Одни уверяют, что его видели выходящим из леса, другие, что он свалился, как снег на голову, чуть ли не с неба. Так или иначе, нашли его возле рынка: высокий, худой, в каком-то мешковатом сером пальто, явно не по размеру, и с глазами — вот тут начинаются разногласия. Одни говорят, что у него были стеклянные глаза, другие — что слишком серые, будто не живые. А третьи утверждают, что они вообще светились в темноте. Конечно, это уже явные сказки, но всё равно — жутковато. Ну так вот, он стоял на рынке, ничего не говорил, только смотрел. Кто-то пытался заговорить с ним, но он смотрел, не понимая. Ни слова. Абсолютно. Как будто и

Поговаривают, что в одном глухом уральском селе в 1958 году появился странный человек. Не местный, не похожий на здешних, но вроде бы как русский, хотя кто его знает. Высокий, худой, черные волосы короткие, глаза серые, нос прямой – лицо вроде обычное, но запоминающееся. Только вот… что-то с ним было не так. Звали его Иннокентий. Ну, как звали – так прозвали. Паспорт у него никто не видел. Он сам его не показывал, да и вообще с документами было темновато. Кто-то утверждал, что он прибыл из далёкой Сибири, кто-то – что из Белоруссии, а бабка Василиса шептала, будто бы он вообще не человек, а… ну, скажем так, пришлый. Не отсюда. Так вот, поселился он у старой Авдотьи, которой на тот момент лет, наверное, сто было. Ну или казалось, что сто. Вечно сутулая, в платке, на босу ногу лапти таскала. Говорят, она сама его к себе позвала, типа родственник какой-то. А может, просто по доброте душевной пустила – дом у неё большой, детей не было, одной скучно. Кто знает. Иннокентий странный был. Рабо

Поговаривают, что якобы в 1980 году на железнодорожной станции в Воронеже появился странный паренек. Не сказать, чтобы кто-то из местных видел, как он пришел или с какого поезда сошел, но вот он был: тощий, бледный, с растрепанными волосами и без багажа. Вроде бы в осеннем пальто не по размеру и без шапки, что уже странно, потому что ноябрь тогда был морозный, а он словно и не чувствовал холода. По слухам, стоял он прямо на перроне, будто ждал кого-то. Диспетчер на станции спрашивал у него документы, но парень только пожал плечами и мотнул головой, как будто не понял. Ну, тогда и вызвали милицию – мол, кто такой, откуда, без документов шастает, мало ли, беглый какой или вообще шпион. А вот тут начинается самое интересное. Машинист Николай Степанович – добрый был мужик, за свою жизнь повидал всякое – решил за мальца вступиться. Говорит, мол, зачем его в участок тащить, может, сирота? Или вообще немой? Тот на него глянул, и Николай Степанович потом клялся, что в этих глазах было что-то с