Мозговедение

Агата чувствовала себя усталой и разочарованной. Последние месяцы были наполнены бесконечными визитами к колдуньям, консультациями с астрологами и шаманами. Она хотела ребенка больше всего на свете, но ее тело отказывалось подчиняться.  Это были 90-е годы, когда эзотерика цвела в стране буйным цветом, забивая любые проростки здравого смысла. Официальная медицина существовала из последних сил, скорее вопреки, чем по воле государства.  Одна ведьма сказала, что все дело в предках Агаты. Родовой груз греха, сказала колдунья, и выжидающе посмотрела на Агату — продолжай, мол.  Девушка закивала, зачастила виновато: говорили, что ее прадед женился на своей двоюродной сестре. Вся деревня была против, а чья-то мать даже сыпала проклятьями на свадьбе.  Колдунья подхватила, будто сама все это рассказала по шепоткам верных ей потусторонних духов, и важно кивнула: да, все так и было, вижу. Поэтому Род против, чтобы новая душа под его защитой появилась на свет. Не видать тебе ребенка, Агата, пока не

В тусклом свете фонаря, бросавшего зловещие тени на стены старого дома, доктор стоял неподвижно, глядя на лежащего перед ним мужчину. Тишина вечера нарушалась лишь редкими звуками шагов прохожих где-то вдали да тихим шелестом ветвей деревьев.  Мужчина выглядел спокойно — слишком спокойно для человека, который пятнадцать минут назад гневно шумел в поликлинике.  Мужчина был мертв. Так мог бы начинаться детектив, в котором разгадка появлялась бы лишь в конце.  Но никакой загадки не было. Доктор точно знал, что это был инсульт. Второй по счету для этого пациента — и последний. Врач добросовестно проводил сердечно-легочную реанимацию, благо, когда человек лежит на асфальте, не нужно его никуда перетаскивать. Бумажный платок на лицо пострадавшего, тридцать надавливаний на грудную клетку, два выдоха изо рта в рот, повторить. Перед этим крикнул прохожим, которые собрались вокруг, вызывать скорую помощь. Скорая ехала долго. Врач продолжал методично повторять нехитрый цикл действий, понимая

Проходя мимо ожидающих его в приемной маленьких пациентов, доктор Ретт вдруг остановился на секунду, краем глаза заметив необычную сцену. Две мамы в одинаковой позе сидели со своими крошечными – года три – дочерями.  Женщины между собой совсем не похожи: одна полноватая блондинка, другая – стройная высокая брюнетка. Были они по-разному одеты. И все-таки доктор, будто загипнотизированный, не мог оторвать от них взгляда. Девочки. Все дело было в детях, которые сидели на коленях у мам.  Малышки одинаково раскачивались из стороны в сторону, глядя куда-то в пустоту, лица их были сосредоточены, но взгляд – расфокусирован; обе женщины удерживали дочерей за руки, и было в этом жесте столько привычной усталости… Усталость эту родительскую доктор хорошо знал, ее ни с чем не спутаешь. Это мамы трудных детей. Наверняка у обеих истории будут как под копирку: акушерка сказала в день родов, что у них прекрасные здоровые младенцы, но уже через месяц стало понятно, что мышцы у детей вялые, что они н

Начало истории тут На следующий день уборщица, которая приходила к доктору, упала прямо на работе, что весьма напугало пациентов в очереди.  Кто-то полез в карман за сердечными каплями, чтобы влить их пострадавшей в рот, но Иван Иваныч самодеятельность приказал отставить. Ложки, ручки и прочий скарб засовывать тетке в рот также не дал, но засек время эпилептического приступа, выдохнув облегченно на третьей минуте, когда судороги прекратились, и женщина открыла глаза, сонно озирая присутствующих.  Вызвал скорую. Тетку забрали в стационар. Благо, ехать до него недалеко — в их городе вообще все было рядом в силу невеликих территорий и невнушительной численности населения.  *** Уборщица вернулась на работу через месяц. Иван Иваныч никак не мог запомнить ее имя. Но убедился, что она снова на месте, жива-здорова, а подробности сама потом расскажет, как придет полы в кабинете мыть.  И она пришла за рецептом на таблетки от эпилепсии, которые прописали ей в больнице. Пожала плечами растерянно:

Это был особенно тяжелый день. Участковый терапевт Иван Иваныч устал, а пациенты все шли и шли: с болью в спине и в суставах, болью душевной и болью физической — все они хотели от доктора не только рецепт на хорошее лекарство, но и человеческое участие, пусть и на несколько куцых минут, что есть у врача после беседы, заполнения документов и осмотра… Иван Иваныч это знал, а потому лечение таблетками всегда дополнял парой добрых слов.  Вот прием наконец кончился. Иван Иваныч открыл окно, чтобы впустить в кабинет весенний ветерок. Зашла уборщица. Сообщив деловито, что доктор ей не мешает, принялась работать шваброй. Выдохлась быстро. Села на кушетку, страдая от одышки, посмотрела на нового доктора: «Говорят, добрый. А, была не была. За спрос не бьют.» - Доктор, а вот если на ногах у меня все время кровь, на пальцах аж ногти отваливаются, это вы можете вылечить? - Голубчик, что за обувь вы носите? Может, натирает сильно? - Нет, обувь широкая, на работе в тапках хожу резиновых. Как же ем

Доктор долго изучала ее горло, потом сказала Ирине закрыть рот. Внимательно посмотрела на пациентку. Выдержала паузу в несколько секунд, будто подбирая слова. А потом спросила просто: «Зачем вы говорите неправду? Вы ведь просто врете. Ничего у вас не болит.»  Ирина опешила. Неужели эта докторша в самом деле думает, что ей доставляет удовольствие ходить по врачам, тратить время и деньги, бесконечно пробовать то леденцы на травах, то какие-то чудодейственные капли от стоматита, то еще что – и все это просто потому, что ей нравится обманывать людей?! Она это серьезно? Ирина молча встала и вышла из кабинета. Подошла на стойку регистрации, потребовала вернуть деньги за консультацию. Вышла на улицу. Ветрено. В такую погоду она всегда чувствовала себя хуже. Сейчас снова начнет жечь вот рту, потом в глотке. Надо спешить домой.  Все началось полгода назад. Сначала странно покалывало кончик языка. Как будто она пробует имбирь – жжение на границе между сильным теплом и слегка ощутимыми уколами

Когда начинаешь худеть, то никак не ожидаешь оказаться на больничной койке. Легкость тела, легкость мышления, новый гардероб, новые знакомства – такую жизнь она представляла себе через месяц-другой диеты. А не это… В омут новой жизни она кинулась с головой. На завтрак принимала смузи из зеленых овощей, на обед – горсть капсул магния и цинка, тарелку салата и кусочек отварной говядины. Ужин старалась пропускать. Иногда заменяла протеиновым коктейлем. Если было совсем грустно, пила энергетический напиток. Он без сахара, зато в нем всякие бодрящие компоненты и витамины. Одна польза для похудения и здоровья.  Так прошел месяц. Ей было на этой диете очень тяжело, но уходившие сантиметры вдохновляли на новые подвиги, и она продолжала давиться зеленым смузи на завтрак и протеиновым коктейлем на ужин. Сил, правда, становилось все меньше. В девятнадцать лет ожидаешь другого, что появится больше сил и энергии от здорового образа жизни, но, видимо, это такой период, который ее организму нужно пр

Есть два магазина недалеко от дома, где энергетики ему продают, потому что считают его достаточно взрослым. А может, кассирам просто все равно. Или есть еще какая-то причина – ему было неинтересно выяснять, но он точно знал, что может купить там от одной до пяти ярких баночек за раз, и это не привлечет ничьего внимания. Брать больше он опасался, потому что это могло заинтересовать людей в очереди, каких-нибудь додельных мамаш или папаш, что страдают от невозможности выпить пива до вечера пятницы и оттого ищут, на ком бы сорвать свое зло и обратить всеобщее внимание на беззаконие продаж энергетика подростку. К тому же, он точно знал, что можно попросить подходящего взрослого. Система не подводила: найди безразличного к тебе человека, дай ему деньги и вежливо попроси купить пару баночек энергетика. Кто-то тебя пошлет куда подальше, но кто-то непременно согласится! Нет, у него не было проблем с энергетиками. Ни с покупкой, хотя ему было всего пятнадцать, ни с употреблением. Три баночки

Она опустилась щекой на прохладную подушку. Настало самое любимое время суток – поздний вечер, когда можно было лечь и ни о чем не думать, погружаясь в сладостную дремоту. Мысленно она называла себя «служителем культа кровати». Сорокалетняя женщина, красивая и активная, она вдруг с удивлением стала замечать, как поменялись ее вкусы и предпочтения, как ушли на дальний план стремления и желания. Первостепенным стало лишь одно: улучить минутку и поспать. Днем это удавалось крайне редко – ребенок, муж, работа, пожилые родители, которые постоянно требовали внимания. Но поздний вечер был ее временем «служения культу». Ей было даже немного жаль, что она проваливается в сон так быстро, что слишком стремительно настает новый день, в котором нужно вставать с постели, принимать какие-то решения, варить кофе, готовить кашу, собирать дочери обед в школу и погружаться в круговерть мелких, неотложных и бесполезных (если задуматься) дел, которые не могли совершиться без ее участия.  Все случилось ок