MEREL | KITCHEN

Юля с трудом оттерла капли краски со своих пальцев и, выдохнув, оглядела коридор. Стены пока были лишь наполовину покрашены бежевым, в воздухе стоял терпкий запах свежего состава, а где-то в соседней комнате раздавался тихий голос мультика — пятилетняя Соня, дочь Юли, смотрела любимые старые серии «Ну, погоди!», одновременно пытаясь раскрасить новую раскраску фломастерами. Когда-то Юля сама в детстве обожала эти мультфильмы, они казались ей настоящим спасением от шумных взрослых, и теперь, видя, как Соня увлеченно смеется над сценами, она испытывала тихую радость. Сама Юля была на ногах с раннего утра. С тех пор как она купила этот небольшой дом в тихом пригородном районе, почти всё свободное время уходило на ремонт. Пропахшие краской джинсы и вечно запачканные руки давно перестали её смущать. Главное, что каждое новое движение кисти приближало её к заветной цели — создать собственное уютное пространство, где ни она, ни Соня не будут бояться ни чужих глаз, ни унизительных слов, ни пос

Меня зовут Полина, и я безумно люблю свою семилетнюю дочку Машеньку. С какой радостью я наблюдаю, как она утром просыпается, потягивается и улыбается мне, будто весь мир открыт навстречу её детскому любопытству и свободе! Но есть и горькая часть моей жизни: я расту и воспитываю её одна. На первый взгляд, кажется, что в этом нет ничего странного — ну мало ли одиноких матерей вокруг. Но у меня своя история: мой бывший муж Илья не только отстранился от ребёнка, но и сделал всё, чтобы оставить меня без копейки. А самое больное — даже собственные родители не поддержали меня. Вот почему я твердо решила: бабушки и дедушки у Маши не будет. Пускай лучше растёт без их токсичного влияния. Помню, как в детстве мы жили в небольшой двушке на окраине города. Родители — Людмила и Виктор — тогда казались мне добрыми и заботливыми. Возможно, это потому, что я была маленькой и верила им безоговорочно. Моя старшая сестра, Ирина, уже тогда обладала даром получать, чего захочет. Родители нередко оставляли

Кира проснулась от смутной тревоги, которая словно тихий ветерок пробежала по комнате и оставила в душе странное беспокойство. Она лежала на широкой кровати, уткнувшись лбом в плечо мужа, и старалась понять, почему на душе так неспокойно. За окном начиналось утро – первое серое свечение проникало сквозь неплотные шторы и мягко падало на пол. Взгляд Кира перевела на Станислава: его лицо выглядело умиротворённым, во сне он чуть улыбался. Это зрелище всегда успокаивало её — супруг был для неё центром и опорой, тем самым якорем, который не даёт утонуть в бурях житейских забот. «Всё будет хорошо, — думала она, стараясь отогнать липкое предчувствие, — ведь мы вместе, а вместе мы справимся». Кира села на край кровати, обняла руками колени и на миг закрыла глаза. В памяти всплыл странный сон из детства: она бродит по коридорам старого здания, стены которого пропитаны запахом школьной столовой, пыльных тетрадей и ещё чего-то неизъяснимо тоскливого. Из приоткрытых дверей выглядывают чужие лица

Алина осторожно повернула ключ в замке и тихонько толкнула покосившуюся калитку. Старый деревянный засов противно скрипнул, будто жалуясь на то, что его потревожили в самый неподходящий момент. За калиткой виднелся небольшой палисадник с парой неухоженных грядок и пыльной клумбой, которую Алина помнила ещё в живом цветущем виде. Тогда, когда она только выходила замуж за Дмитрия, его мать – Раиса Павловна – с гордостью показывала эти розы: «Смотри, доченька, какие у меня красавицы! А аромат! Утром выйдешь – сердце радуется». Сейчас же там торчали лишь сухие ветки да пара уцелевших бутонов, которые лениво трепал ветер. Алина вздохнула. Зачем только она сюда приехала? Ну да, Дима попросил: «Мама упомянула, что ей нужна чья-то помощь, а я в командировке. Съезди, пожалуйста, если тебе несложно. Она ведь вывихнула ногу и ходит с трудом». Конечно, «несложно». Когда об этом просит любимый муж, отказать не поворачивается язык. Тем более Алина сама по себе человек добродушный и всегда готовый п

Алина всегда считала себя человеком прагматичным, предпочитала держать в голове запасной план на все случаи жизни. Впрочем, когда ей сообщили, что родители Юрия – её будущего мужа – решили подарить молодожёнам квартиру, никакой запасной план не потребовался: это ведь звучало как редкое и сказочное везение! Но вскоре она заметила, что Юра не только не ликует, а скорее выглядит озабоченным и даже хмурым. В первое время Алина, с улыбкой глядя на любимого, пыталась его подбодрить: — Представляешь, Юр! Квартира – не шутки, это ж настоящая подмога! Можно сразу же бросить копить, не думать об аренде… Настоящий старт для нашей семьи. Но Юрий только пожимал плечами, наморщив лоб. Он явно не хотел портить её радость, однако избежать объяснений ему не удалось. Однажды вечером, когда они вернулись домой после утомительного рабочего дня, Юра усадил Алину за кухонный стол. В доме уже витал запах гречки с подливой и свежезаваренного чая, но на душе было тревожно. — Лисёнок, – начал он, привычно назы

Лилия села на широкий подоконник и посмотрела в окно: седьмой этаж открывал вид на дворовую аллею, где обычно в тёплое время года играли дети, а пожилые соседи неспешно прогуливались с собаками. Но сейчас, в промозглый вечер, улица казалась пустой и одинокой. «Ну и погодка, – подумала Лилия, – и настроение под стать: ни единого лучика солнца ни снаружи, ни внутри…» Она только что закончила телефонный разговор со своим женихом Романом, который срочно умчался в очередную, как он выразился, «внеплановую поездку по работе». А ведь свадьба вот-вот на носу! Нужно решать миллион организационных вопросов, а вместо этого Лилия сидит одна в квартире, которую ей досталась от любимой бабушки. Это не была обычная бабушка: когда-то в молодости Евгения Захаровна носила бусы из настоящего жемчуга, обожала кино с Вивьен Ли и до сих пор, в свои восемьдесят три, умудрялась раз в неделю встречаться со старыми подругами, чтобы пропустить рюмочку ликёра и поностальгировать о прошлых годах. Но здоровье уже

Алёна сидела на кухне с чашкой недопитого чая и машинально листала ленту новостей на телефоне. На душе скребли кошки, а на экране бесконечно мелькали счастливые фотографии друзей, далекие пейзажи и рекламные посты о «новых возможностях роста доходов». Она лениво прокручивала их, украдкой вздыхая. Сзади по полу размеренно ходил туда-сюда её муж Марат, словно тигр в клетке цирка: одна стена — другая. У него был напряжённый, чуть сердитый вид. — Да что за закон подлости? — наконец воскликнул Марат, делая резкий поворот на пятках. — Прямо сейчас, когда у меня на работе всё встало колом, они решили проводить сокращения! Это ж надо так… Куда теперь податься, а, Алён? Она понимающе улыбнулась и кивнула, глядя на половину остывшей яичницы, к которой он даже не притронулся. С того самого момента, как выяснилось, что отдел, в котором Марат проработал пять лет, «оптимизируют», жизнь пошла наперекосяк. — Слушай, ты не заводись, — стараясь говорить мягко, сказала Алёна. — Всё равно ведь это ненадо

Вероника стояла перед зеркалом и нервно кусала губы, пока говорила по телефону. Казалось, ещё чуть-чуть — и она прокусит их до крови. Слова давались ей с трудом, голос срывался то на шёпот, то на тонкий визг. — Я отдам вам всё до последней копейки! — воскликнула она, прилагая силу, чтобы не разрыдаться прямо в трубку. — Мне просто ещё немного времени нужно. Прекратите уже звонить по сто раз на дню! Собеседник на том конце провода не унимался, нагнетал обстановку, требовал немедленной оплаты. Вероника чуть не бросила телефон на пол, но всё-таки успела нажать кнопку «сбросить вызов». Сердце колотилось как бешеное, а в груди тяжёлой железной плитой лежала тревога. Она всхлипнула, сжала телефон в руках, и пальцы её затряслись. Она помнила, как лет в двадцать семь с восторгом окунулась в «большую любовь». Тогда ей казалось, что наступил конец всем бедам и долгам — её новый ухажёр, Максим, уверенно обещал сказочные доходы, совместное будущее на берегу моря, звёздные перспективы. Сколько Вер

Вика терпеть не могла, когда в её жизнь лезли без спроса. Но тут так уж получилось, что с тех пор, как она вышла замуж за Глеба, в её личном пространстве постоянно крутилась Елена Николаевна — мать Глеба. Жили они все вместе в маленькой трёхкомнатной квартире на четвёртом этаже старого дома, и, если верить самой свекрови, условия там были просто «царскими» — по сравнению с «вашими модными новостройками, где стены картонные», как любила приговаривать Елена Николаевна. Вика знала: обсуждать что-то с Еленой Николаевной — всё равно что пытаться спорить с приговорённым, который жаждет доказать собственную невиновность судье, у которого руки по локоть в кодексах. Бесполезно и утомительно. Но сейчас выбора не было: в дверь ванной комнаты громко постучали. Три-четыре быстрых удара, будто кто-то пытался выбить замок, а не привлечь внимание. — Вик, да сколько можно там воду лить? — раздался за дверью сердитый голос свекрови. — Ты воду-то по счётчику оплачивала хоть раз в своей жизни? Или родите

Полина с детства знала, что когда-нибудь ей придётся переехать. «Душа требует перемен», – часто говорила она матери, ещё будучи школьницей, и смотрела на фотографии гор, лесов, необъятных просторов, словно ища себя на просторах незнакомого мира. Прошли годы, и вот реальность стала стучаться в двери: в фирме, где она работала, предложили открыть филиал в другом городе, причём на особых условиях. Условиях, которые обещали карьерный взлёт и солидную прибавку к зарплате. В тот день, когда Полина позвонила мужу, Кириллу, у неё в сердце играла целая симфония счастья. Она нашла дом своей мечты! Случайно увидела объявление в местном чате: «Продаю срочно! Уютное гнёздышко с ремонтом и мебелью, просторная территория, есть беседка и небольшая ель на участке». Одна лишь мысль об этой ели, которую можно нарядить к Новому году на свежем воздухе, вызывала у неё трепет. — Кир, представляешь, я только что посмотрела один дом! – без всяких предисловий выпалила она в трубку. – Не хочу сглазить, но он пр