Языковедьма

На втором месте по разудалости после новогодних гуляний, а может, и разделяя с ними первое, в русской деревне располагалась Масленица. Видимо, она изначально входила в цикл традиционных праздников, связанных с солнечным циклом, и была когда-то привязана к весеннему равноденствию (тогда как Святки - к зимнему солнцестоянию). Впрочем, возможно, выбирали не один и тот же день ежегодно, а смотрели на погоду: если чуть-чуть запахло весной, если солнышко выглянуло, значит пора. С принятием христианства даты стали ещё более плавающими из-за привязки Масленицы к Пасхе, и она переехала на более раннее время, ведь весеннее равноденствие теперь приходилось на Великий Пост, а во время поста веселиться и объедаться не допускается (это противоречие сегодня есть у Нового Года по новому стилю, потому что он попадает на Рождественский пост, который проходит по старому). Само название "Масленица", скорее всего, тоже уже христианское, потому что в это время перед постом уже переставали есть мясо, но ещё

Как правило, после того как напишешь о происхождении какого-нибудь заимствованного слова, в определенных кругах начинается паника на тему "откуда вы, черти, это взяли?!". Чтобы ответить на вопрос подробно, нужно писать целый трактат. Каждый раз писать трактат не хочется, поэтому разберём на одном конкретном примере, а выводы уже можно будет экстраполировать. Во всяком случае, будет ясна методология и примерный путь, который лингвисты проходят по каждому слову, прежде чем что-либо заявлять о его происхождении. Возьмём праиндоевропейское реконструированное слово *h₃rḗǵs ("правитель"). В большинстве индоевропейских языков есть его потомки: И что же мы видим? А видим невооруженным взглядом, что индийская и латинская формы выглядят похожими, но не близнецами, что характерно для родственных, параллельно развивавшихся слов. Такие же по отношению к ним протокельтская и протогерманская формы. Но вот между собой протокельтское и протогерманское слово уж очень похожи. И это подозрительно, потому

Через несколько дней на наши головы свалится День всех влюбленных, он же Валентинов день, и на какое-то время неравнодушные граждане разделятся на два воинствующих лагеря. Одна группа будет говорить, что басурманские и вражеские праздники нам не нужны, у нас есть Пётр и Феврония, да и вообще у нас женщинам цветы и так каждый день дарят, это на западе специальный повод нужен. Другие будут возражать, что любой праздник - это по определению что-то доброе, хорошее, и поднимает настроение из тлена серых будней, поэтому можно отмечать и Петра, и Февронию, и Валентина, и Ивана Купалу, и Кетцалькоатля, если хотите, лишь бы без человеческих жертв. Ну а мы с вами, как вечные искатели, беспристрастно посмотрим на всё это дело с высоты научного интереса, и выясним, откуда вообще эта традиция к нам пришла. В своей последней итерации День Святого Валентина - это, конечно, праздник христианский, а именно, католический, в честь римского святого, жившего в III веке, а может быть, в честь сразу двух св

Предупреждение: на того, кто в комментариях напишет про "ба-бу-бы", нашлю проклятие, по которому ему весь следующий год будут рассказывать только такие анекдоты и показывать такие мемы, которые уже десять лет как баян 😈 Не секрет, что в большом количестве языков в слове "мать" присутствует слог "ма": французская "maman", английская "mother", испанская "madre" - это, конечно, просто общее индоевропейское наследие. Но есть и языки других семей, где это слово очень похоже: "ama" (баскский, доиндоевропейский язык Европы), "ema" (эстонский, финно-угорский), "mẹ" (вьетнамский, австроазиатский), "umama" (зулу, из африканской семьи банту) и множество других. Очень часто в речи человека это и есть самое первое слово. Но сравнивать развитие речи у отдельно взятого человека и у целого человечества - хорошая идея или не очень? Смотря как сравнивать. С одной стороны, мы совершенно точно не можем даже пытаться заявлять, что процесс такой же - потому что со всей очевидностью он в корне отличается.

Лингвистика, конечно, наука интересная и многогранная. С одной стороны, она гуманитарная - потому что она про язык, а языки относят к гуманитарному профилю. С другой, особенно если говорить про сравнительно-исторический метод, эта наука довольно точная - это вам не филология, где важны смыслы и "что хотел сказать автор", тут есть законы, как в физике (из них множество исключений, но, как правило, и они подчиняются какой-то логике. А с третьей стороны язык, как проявление коллективного бессознательного, это такой почти живой организм или вид живых организмов. Иногда развивается вполне себе медленно и эволюционно, а иногда позволяет себе неожиданные мутации, и порой процесс его изучения может показаться естественной наукой, сродни биологии. Самый ужасный вопрос в лингвистике - это "почему?". Мы будем долго всей кафедрой рассказывать "как?" и даже "когда?", приводить аналогичные примеры, кричать, классифицировать, даже иногда предсказывать (!), но вот ПРИЧИНЫ явлений находятся в языке вес

Буква "ять", которая выглядела вот так: ѣ, была отменена в России после революции 1917 года. Наверное, это та средняя информация, которой владеет о ней средний обыватель, и именно такое относительно недавнее исчезновение и вызывает интерес. Если она была, то зачем? Что мы потеряли без неё? Что она нам давала? На второй вопрос ответить проще: без ятя мы не потеряли ничего. Кроме головной боли, которая начиналась у тех, кто пытался выучить, когда же он пишется. Потому что означал он ровно тот же звук, что и буква "е". Например, через ять писались слова "вѣра", "вѣдать", "лѣто", "мѣдь". Сегодня это "вера", "ведать", лето" и "медь", и написание через "е" никак не вредит их произношению. Но кое-что всё же изменилось, а именно перестала быть очевидной этимология. Например, раньше было ясно, что слова "мѣдный" и "медовый" не родственны, ведь они пишутся по-разному. То же с "мѣсить" и "мести", "мѣтить" и "меч". Не то, чтобы это критично - ведь этимологию можно посмотреть и в словаре. Просто ра

Первая часть - туть. В ней мы познакомились с иберо-романскими языками, и теперь покидаем Пиренейский полуостров, чтобы двигаться в сторону Центральной Европы. Оказываемся мы, конечно, сразу во Франции, и главное в нашей затее - проигнорировать попавшихся по дороге басков, чей язык не только не романский, но даже и не индоевропейский. Хотя тут целый Бискайский залив назван по району Бискайя, чьё название происходит от баскского "bizkar" ("спина, хребет"). И ещё целый исторический регион во Франции называется Гасконь (Gascogne), а это слово является вариантом испанского названия земли басков - Баскония. Да, до прихода индоевропейцев баски жили здесь на широкую ногу, - по всему побережью, а не только там, где сейчас. А французская Аквитания когда-то была заселена аквитанами, чей язык тоже не был индоевропейским, но практически не сохранился. По отдельным словам можно предполагать, что он был родственен баскскому. Неподалеку здесь ещё бегали, как и в будущей Испании, неиндоевропейские ибе

Вопрос мы сейчас затрагиваем весьма междисциплинарный, и, пожалуй, в первую очередь археологический. Но в данном случае лингвистов из археологии никакой метлой, даже самой поганой, не выгонишь, хотя бы потому что изначально сам вопрос о наличии индоевропейской прародины поставили именно они, лингвисты. Именно лингвисты в XVIII-XIX веке совершили свой главный прорыв, когда открыли индоевропейскую языковую семью и определили, что вся она должна происходить от какого-то древнего языка-предка. Датой рождения (или даже зачатия) сравнительно-исторического языкознания в целом и индоевропеистики в частности можно считать 1786 год, когда сэр Уильям Джонс, британский (валлийский) филолог, приехавший в Индию работать судьёй и изучивший на месте санскрит (чтобы читать на нём древние индийские законы, на которые то и дел ссылались индийцы) произнёс на одной из лекций свою легендарную фразу: "Независимо от того, насколько древен санскрит, он обладает удивительной структурой. Он более совершенен, че

Когда имеешь дело с индоевропейскими языками, рано или поздно привыкаешь к большинству из них. В голове красиво выстраиваются языковые группы, подгруппы, и всё это укладывается в понятную схему. Но некоторые товарищи ни в какие группы и подгруппы встраиваться не желают, поэтому о них начинающий индоевропеист нет-нет да и забывает. Вот, например, албанский. По всей видимости, все его родные и даже двоюродные индоевропейские братья давно погибли, а он остался сиротой где-то на Балканах. Если, конечно, можно называть сиротой язык с семью миллионами носителей. Это больше, чем, например, у словенского (два с половиной миллиона) или у норвежского (четыре с половиной миллионов). Помимо самой Албании можно услышать албанскую речь в Сербии (Косово је Србија), Македонии, Черногории, Греции, и даже кое-где в Италии. Слова "Албания" и "албанский" не албанские, сами они называют себя "shqiptar", свой язык - "shqip", а страну - Shqipëria. Учитывая, что второе значение слова "shqip" - это "четкий, по

Среди достопочтенной публики, вхожей в круги любительской лингвистики, нередко встречаются личности, полные благородной и справедливой ярости, вызванной наличием в русском языке заимствований из различных языков. Чаще всего людей раздражает новомодный английский, не меньше - немецкий и французский, но и более старинные пришельцы из греческого, латыни и тюркских языков вызывают возмущение и обвинения в фальсификации. Их уста изрыгают нечто про славян, которые якобы ещё слезали с деревьев, когда англичане якобы уже строили корабли, а также про то, что ничего своего у этих славян не было. Однако как бы ни хотелось мне разделить эти эмоции - я же всё-таки патриот своей страны, своего народа и своего языка! - я ещё и пытаюсь изучать что-то про мир, в котором живу, например, его историю. И так получается, что распространение языковых заимствований подозрительно совпадает с историческими процессами. Например, названия специй вместе с самими специями чаще всего оказываются пришельцами из Инд