В гостях у жизни

Мир на холсте. Глава 1 Приближался самый сказочный праздник – Новый год. Лелька любила это время с детства. А кто не любил? Новый год – время ожидания чего-то замечательного, волшебного. В Деда Мороза каждый же верил. Пусть только в детстве, и всего несколько лет. Но верил и ждал от него подарка. Обязательно под ёлочку, обязательно в красивой коробочке. Это потом, когда приходит взрослость, каждый понимает, что все чудеса для детей делали родители. Но так приятны эти моменты детства, что с большим наслаждением вспоминаешь их и ощущаешь, что нет, там, где-то глубоко в душе, есть она еще, вера в чудо. Ведь кто-то же рисует такие красивые узоры на окнах? И как-то так тепло становится внутри, как будто чашку теплого чая выпила залпом, придя с уличного мороза. Пусть жизнь приносит много разочарований, но они не разрушат ту маленькую звездочку в большом небе веры. Такое чудо Лелька хотела устроить своему Леньке. В этом году ему исполнилось три года. Малыш уже многое понимал и многому быстро учился. Жили они вдвоем в небольшой комнатке общежития, которую дали Лельке после поступления в универ. Лелька была отличницей. Всегда. В школе, в музыкалке, на танцах. И в универ поступила легко. Красавицей она себя никогда не считала, да и не интересовало ее это. Поэтому то, что она понравилась красавцу старшекурснику, ее очень удивило. Тогда Лелька только поступила в универ, а Пашка учился на четвертом курсе. Пашка нравился девчонкам. Многие бы хотели оказаться на месте Лельки. Учеба в универе приобрела для Лельки неприятные оттенки. Через полгода знакомства, Пашка сделал Лельке предложение, и она согласилась. Свадьбу сыграли пышную, помогли родители Паши, которых Лелька вполне устраивала. А вот у Лельки была только мать, и та не смогла приехать. Причин у нее было много, которыми она объяснила свое отсутствие, но Лелька знала – у матери просто нет денег. Поначалу жили в съемной квартире. Потом отец Пашки подарил ему одну из своих квартир в городе (родители его жили на то, что сдавали квартиры, полученные в наследство от бабушек, родителей, в наем, а сами разместились в загородном доме). Все было хорошо. Вроде хорошо. Денег на жизнь вполне хватало. Лелька получала стипендию, и удаленно подрабатывала в издательстве, в котором она писала свои статьи про современных художников. Еще иногда рисовала портреты желающим на бульваре, где собирались многие творческие люди. Лелька была вполне популярна, ее портреты пользовались спросом. А вот откуда брал деньги Пашка – для Лельки было загадкой. Поинтересовавшись об этом однажды, она получила довольно холодный ответ, скорей не ответ, а отговорку, интонацией, указывающей на то, что лучше бы ей этого не знать. Лелька больше и не спрашивала. Только потом, когда, узнав о Лелькиной беременности, когда Пашка бросил ее, сказав родителям, что Лелька залетела от любовника, и что ребенок не его, Лелька случайно вдруг узнала, что все это время он распространял наркотики. Так Лелька, по доброте коменданта общежития, получила целую комнату. И вот Новый год. Лелька все спланировала заранее. Отмечать она ни с кем, кроме как с сыном, этот праздник не собиралась, поэтому новогодний стол планировался быть скромным. Но обязательно должна быть живая елка. Чтобы запах был. Она даже заранее приготовила небольшую кастрюлю с песком, чтобы подливать воды под установленную в нее елку. Так делала еще ее мама, и Лелька запомнила, хоть и последнее время елка в их доме была искусственная. Как часто случается, многие дела под конец года приобретают авральную стадию. Вот и Лельки надо было закончить несколько статей, написать отзыв о выставке, которую она посетила на днях как представитель издательства. И, как назло, что-то забарахлил интернет в их общаге, пришлось всё отвозить на флешке самой. А по дороге заскочить в магазин за продуктами; отослать маме денег (немного, но всё же как-то Лелька поддерживала мать); взять из яслей Леньку; забежать с ним к приятельнице, которая обещала отдать костюмчик зайчика своего сына, которому тот стал мал; главное, купить ёлку. Но как-то про это самое главное Лелька-то и забыла. Часы показывали восемь вечера, ёлочный базар уже закрылся, сторож пришёл запирать ворота. Лелька опаздывала, заскочив в общагу, и оставив у девочек малыша, она бегом побежала покупать елку. — Ну что Вы, девушка!? Надо было заранее об ёлке подумать. Сегодня-то и выбора толком не было, и то расхватали всё. - встретил ее тот самый сторож. Лелька после этих слов ощутила, как комок подкатил к горлу, и ей очень захотелось зареветь от обиды на себя, а может ещё от усталости. Она действительно в последние дни уж очень закрутилась, что времени не было уделить сыну, частенько оставляя его у девочек-второкурсниц, живущих в соседней комнате и просто обожающих Леньку. — А что же делать? — спросила она сторожа, собирающего закрыть ворота. — Ну уж этого я не знаю. — ответил он и ушёл. — Девушка! — Лелька оглянулась на оклик. Недалеко от неё, за углом, ведущим в небольшой сквер, стоял молодой человек, а рядом с ним, завёрнутая в пакет небольшая ёлочка. — Вам ёлка нужна? — Да, очень. — в надежде ответила Лелька. — Вот. Всего пять тысяч. — предложил парень. — Так дорого?! Я, наверное… — Ну как хотите. Желающего я быстро найду. — ускорил процесс продажи молодой человек. — У меня жена тоже купила ёлку. А зачем нам две? Нам и одной хватит. — И для этого надо так цену поднимать? Раз в пять точно. — Как хотите. — парень махнул рукой, намекая Лельке, чтобы она отошла. Но сам не двинулся даже. — Ладно, хорошо. Беру. — Лелька открыла кошелёк, в нём лежала последняя пятитысячная купюра. «Займу у кого-нибудь в общаге. Как-нибудь проживём праздники», — подумала она и отдала деньги. Молодой человек как-то быстро схватил их, сел на свой скутер, и через секунду его уже не было. Лелька подошла к сугробу, в который была воткнута завёрнутая ёлка, подергала её, но ёлка вылезать из него не захотела. И тут до неё дошло, что её облопошили, как маленькую. Слёзы покатились по щекам сами собой. — Ну что, так и не нашли себе ёлку? — услышала она вопрос сторожа за спиной. — О, так не надо об этом плакать. Старик подошёл ближе. — Я… отдала… последнюю купюру… — выговорила Лелька и показала на рядом стоящий в сугробе свёрток. — Так этот гад всё же продал её! Три дня искал дураков. Нашёл. Это ж туи молодые. Хозяева вон той кафешки посадили. Вон там их много, а эта, видимо, лишняя была, посадили поближе к тротуару. Но на зиму тоже заворачивают в плёнку. И тут Лелька разревелась навзрыд так, что деду пришлось прижать ее к своему плечу. — Ладно, детонька. Я, конечно, ёлки тебе не обещаю, но веточки ты там пособирать сможешь. — с этими словами он открыл калитку на ёлочный базар. Лельке повезло, в углу, в самом мало освещённом месте лежала большая ветка с крупными иголками, видимо, от очень дорогой ёлки отломалась. Лелька аккуратно завернула её в свой шарф, поблагодарила старика и пошла в общежитие. Немного стало легче. Малыш посапывал, спя на маминой кровати. Лелька не стала его будить и перекладывать в его маленькую кроватку, стоявшую рядом с ее кроватью. Приближалась полночь. На улице уже гулял народ, взрывались петарды, салют, играла музыка. В общежитии стояла тишина, лишь где-то вдалеке разносился звук, исходящий от телевизора. Это охранник ждал поздравление от президента. За пару минут до боя курантов в общежитие с радостным криком вбежали девчонки, соседки Лельки. Пробегая мимо ее двери, они, как договорившись, перешли на шёпот, открывая дверь в свою комнату. Одна девушка осторожно постучалась к Лельки. Накинув шерстяной платок на плечи, который она связала из остатков своих старых свитеров, стараясь не скрипеть старыми половицами, Лелька открыла дверь. - Тебя ждать? У нас уже всё готово. - Да я как-то… - Никаких отговорок. Давай одевайся красиво и быстро. Часы уже били двенадцать. Лелька налила себе шампанского, которым запаслась еще за месяц, и, чокнувшись с кружкой сына, выпила напиток, закусив шоколадной конфетой из коробки, которую ей подарили еще на день рождения месяц назад. Отыскав подарок сыну, она положила его под ту самую веточку ёлочки, что стояла в вазе, позаимствованной у комендантши. Веточку они нарядили с Ленькой, пока тот еще не уснул. Игрушками были рисунки малыша, аккуратно вырезанные мамой. И небольшой клочок старой мишуры. Не очень красиво, но малыш был рад. Еще накануне Лелька рассказала Леньке о подарках, что оставляет Дедушка Мороз всем послушным и хорошим деткам под ёлкой в праздничную ночь. Ленька считал, что он вёл себя хорошо, ведь мама его часто хвалила, поэтому подарок он обязательно получит. Но больше всего ему захотелось увидеть этого самого Дедушку Мороза, поэтому он очень старался не заснуть до ночи. Но не получилось. Сон всё же взял своё. Лелька надела своё самое красивое платье, поцеловала Леньку в щёчку и, оставив возле него радионяню, что отдала ей та самая знакомая, которая подарила костюм Леньке, пошла к девчонкам. На следующее утро Ленька, после того как нашёл свой подарок под ёлкой, громко рассказывал маме, что ему снилось. - А потом я проснулся. Было темно, только там, — мальчик показал за окно, — бабахало. Бум! И светло! - Ты просыпался? - Да, но тебя не было. Я сел на кровать. Чтобы не пропустить, когда Дедушка придёт. А потом увидел, как на окне такие красивые рисунки стали рисоваться. - Это Мороз узоры рисовал. Так Дедушка заходит в гости к деткам. Он же волшебный, не такой, как все дедушки. - Я смотрел, смотрел. Долго. И заснул опять. - Ты у меня молодец, совсем уже большой. Не заплакал. – похвалила сына Лелька. - Лень, ты собрался? Давай быстрей. Мальчик старательно натягивал на себя штаны от комбинезона. Кряхтя. Не прося о помощи. Он же большой. - Мы сегодня с тобой пойдем к другой елочке. Тоже отнесем ей подарок, ту игрушку, что ты сделал. Тот большой шарик. Он на нашу елочку не уместился, а на ту уместится. - Шарик, который я разукрасил? - Да его. Я его уже положила в сумку. - К елочке? -Да. Лелька везла санки через сугробы. За ночь снегу как-то много навалило. Причем за ту ночь, когда снегоуборочная техника если и работает, то далеко не вся. - А вот и она! – сказала она сыну, останавливаясь у того самого забора, где она вечером приобрела себе елку. Это действительно была туя, заботливо обвязанная веревками, и местами укутанная в прозрачный пакет. Конечно, разглядеть в темноте ель это или туя, было сложно. Да, и никто не разглядывает то, чему верит безоговорочно. - Это теперь наша елочка. Но мы не можем ее взять отсюда. Поэтому мы каждый год будем к ней приходить, и дарить ей свой маленький подарок, который сделаем своими руками. Хорошо? - Хорошо! – согласился Ленька, и повесил свой шарик на торчащую из-под пакета лапу туи. – Мам, а почему она закрыта, а другие елочки нет? - Это волшебная елочка. Она немного непохожа на другие. - Волшебная? Значит она исполняет все желания. - Наверное. - А давай и мы загадаем. – Ленька закрыл крепко глаза, и что-о произнес про себя, легонько шевеля губами. Лелька тоже решила загадать свое желание. Так, за компанию с сыном. А через год она поняла, что, в принципе, оно исполнилось. Исполнилось желание и Леньки. Прошло 15 лет. (Продолжение следует).

Семейные тайны Джип с визгом затормозил у одного из подъездов новостройки. Из машины выскочила полная женщина. Тяжело дыша, она с силой хлопнула дверцей авто и быстро направилась к дому. Видно было, что дама в гневе, эмоции переполняли ее. Она расстегнула жакет, чтобы стало легче, но это не помогло. Алевтина Аристарховна, так звали эту женщину, была руководителем и владелицей крупной строительной компании, и эта новостройка была результатом её работы. «Как он мог со мной так поступить?» — вопрос снова и снова возникал в её голове, требуя справедливости. Полчаса назад она узнала, что ее единственный и обожаемый сын месяц назад женился. Женился, ничего не сказав матери! И на ком? На девчонке, которая пару лет назад, закончив институт, без особого опыта пришла в его филиал (специально открытый Алевтиной для сына, чтобы мальчик почувствовал самостоятельность). И проработав всего несколько месяцев, ушла в декрет. Кто был ее любовником и отцом ребенка — никто не знал. Слышали лишь, что он вроде как женат и намного старше ее, но зато при деньгах. Алевтина обожала своего Сашку. Она родила его в сорок лет и воспитывала без отца, думая, что он всегда будет только с ней. Она много работала, чтобы он ни в чём не нуждался, чтобы он получил хорошее образование. Она вкладывала в него всё — и деньги, и душу. И вот он результат! «Тайно расписаться с женщиной, у которой есть ребёнок, чужой ребёнок» — эти мысли не укладывались в голове Алевтины. Они вызывали лишь негативные эмоции и желание бороться за своего сына. Все знали, что, когда она в гневе, она становилась страшным человеком, и переубедить ее было сложно, она просто не давала и слова другому сказать. В тот день она знала, что Вита дома и одна. Сашку она специально отправила на переговоры с подрядчиком. Вопрос был несложный, и он вполне мог разрешить его сам. Вита, укладывая малыша спать, когда заметила машину Алевтины. Она видела, как та вышла из неё и с силой схватила сумку с заднего сиденья. Всё это заставило молодую женщину волноваться, и её беспокойство быстро передалось годовалому малышу, который никак не мог успокоиться. Вита готовилась к скандалу. Этот разговор она ждала с тех пор, как начала встречаться с Александром. В их коллективе знали, что мать Сашки давно подобрала ему пару. Оставалось только дождаться, когда девушка, которую она наметила в жены сыну, приедет из Англии, где она училась. Они с Сашкой были знакомы с детства. Отец ее тоже возглавлял строительную фирму, только в другом городе, и был хорошим приятелем Алевтины Аристарховны. Говорили, что когда-то они учились вместе в институте. Александр приобрёл небольшую трёхкомнатную квартиру до того, как началось строительство дома. Мать не обратила внимания на эту покупку, полностью доверяя сыну. Дом построили быстро, и ровно за месяц до рождения Лешки Александр перевез в новую квартиру Виту. То, что сын появлялся дома нечасто, Алевтину не особо тревожило. У тридцатилетнего «мальчика» должна была быть и своя жизнь. Она прекрасно понимала, что как бы она в свои семьдесят один не старалась выглядеть молодой, следя за многими новшествами времени, природа брала свое. Она старела, постепенно выходя из жизни. Хотелось лишь одного, чтобы этот самый выход затянулся бы подольше. Поднимаясь на лифте на десятый этаж, Алевтина всё больше «заводила себя». Она прокручивала в голове все слова, которые собиралась сказать, но всё пошло совсем не так, как она задумала и спланировала. Дверь квартиры открылась, как только она вышла из лифта. На пороге стояла Вита, держа на руках малыша. Малыш плакал, Вита пыталась его успокоить. И это немного умерило гнев Алевтины. - Проходите! – пригласила Вита Алевтину. – Если Вы подержите Лешку, я поставлю чайник, и мы попьем чаю с пирогом. Я сама приготовила, очень вкусный. – с этими словами молодая мама как-то спокойно передала малыша на руки Алевтины. От такой наглости Алевтина даже немного опешила, но не успела она взглянуть на переставшего вдруг реветь и улыбающегося ей малыша, весь ее гнев испарился разом. У нее на руках сидел ребенок, точная копия ее Сашки. Даже родинка на шее в том же самом месте. Сидел, радовался и теребил в руках ее пуговицы на жакете, так забавно смеясь, как умел только ее сын. Сердце Алевтины сжалось, и вся заготовленная речь, в которой она боялась что-то забыть сказать, улетучилась в одно мгновение. С этого момента Алевтина посвятила себя внуку, передав управление фирмой сыну и его жене. Теперь они жили вместе, в их большом доме. И ни у кого больше не было тайн друг от друга.

Новый год — самый энергетически сильный праздник. К нему готовятся все. Покупают подарки, красивую одежду (обязательно надо хоть что-то новое надеть), аксессуары, бижутерию. Готовят праздничный стол и ждут… Ждут не столько приятных гостей, сколько чуда. И оно имеет место быть. Надо лишь присмотреться. В этот сильный период идет много подсказок, на которые следует обратить внимание. Они как предсказания. Может быть неожиданный сюрприз. И как в любой сказке, в любом романе на самый конец приходит самое сильное испытание, чтобы снова и снова победило ДОБРО. Как пишут многие философы, психологи, в этот праздник особенно значимы дары. Это как жертвы Богам. Сделайте три основных подарка, не обязательно дорогих: 1. Любимому человеку как благодарность за ваши чувства и чувства к вам. 2. Человеку нуждающемуся. 3. И человеку успешному, только не тому, которому завидуйте, а тому, у которого хотите учиться.

Заготовки на зиму. (История из жизни) Огорода своего у нас не было, как и не было бабули, живущей в деревне, как у моих подруг. Той самой бабули, которая с утра до ночи, как только в апреле сойдет снег, и до того, как он снова в ноябре закроет землю, что-то делает в своем огороде. Есть такие бабули, не принимающие слова «я куплю, не гробь свое здоровье!». Зато была мама – любительница всяких там консервантов. Помидорчиков с огурчиками, лечо, свекольника-рассольника, варенья, компотиков. Оттого у нас было некой традицией каждый год с середины августа закрывать эти самые соленья, варенья на зиму. Я ненавидела эти дни! Почему? Потому что мать вставала ни свет ни заря и будила меня с братом. А это, как правило, был выходной. Единственный тогда в школе, когда хотелось бы поспать. Мне давалась определённая сумма денег, как старшей, и список покупок. Куча тряпочных сумок, сложенных в одну на колесиках, с которой так было позорно попасться на глаза кому-нибудь из знакомых, особенно парней. Засмеют по всей школе точно. Но сказать маме «нет» было еще страшней. Поэтому, надев свой комбинезон из плащевки и кроссовки типа «Адидас», я молча ехала с братом на рынок. Накупив ягод, овощей и иже с ними всего по списку, автобусом, набитым бабульками, которых обязательно как-то задевали наши сумки и ящики с ягодами, которые нес брат, мы, бубня в ответ на их ругань, ехали домой. Но на этом наш ад не прекращался. Все овощи-фрукты помыть, почистить, вытащить косточки и некоторые порезать, затем вынести мусор на помойку, и всё задействованное в этом процессе вымыть и протереть – это было нашей работой. И так до полуночи. Мать, сидя как на троне, восседала во главе кухонного стола и шинковала всё это дело, раскладывая по банкам, которые заранее прокипятила. При этом иногда помешивая кипевшее на плите варенье. Но самый кромешный ад был не в этом, а в самой атмосфере, что царила в доме в эти дни. Мать в ужасном настроении, злая, то и дело высказывала свое неодобрение, претензии, а то и просто оскорбляла нас. Особенно меня. Всё было не так, как надо, как бы я ни делала. Не домыла, кожуру толсто сняла, зерна не все вытащила, тряпку не выжила, повесив сушиться, не дотерла что-то. Сидела на стуле не так, и руки у меня, конечно же, не из того места выросли, и положила что-то не туда. А если пыталась что-то сказать в свою защиту, звучала коронная фраза: «Конечно, как с девками за пацанами по двору бегать – это пожалуйста. А как матери помочь – сразу столько причин. Вырастила эгоистов себе на шею». Последняя фраза мне больше всего "нравилась". Мать зарабатывала не так уж и много, и, в основном, ее заработки уходили на ее новые платья, туфельки, сапожки, плащи, золотые украшения и праздничные застолья с подарками на ее любимой работе. Цель которых была – переплюнуть своих товарок или хотя бы не упасть в их глазах. А зарабатывал всегда отец, на что и жили все. Этими деньгами меня и попрекали до самого моего замужества и выезда из родительского гнезда. И ничего удивительного не было в том, что в этот день мы обязательно с братом плакали от усталости и обиды. И вот приходила зима, когда эти самые баночки по одной выставлялись на стол. Но мы с братом не ели, так лишь варенье немного, и то, когда только открыли. Да и борщ, когда заставляли есть первое. Мать обижалась и засохшее почти варенье кидала в кипяченную воду, готовя отцу компот, который он брал на работу. Ели ее соленья, в основном, только гости, которые приходили в наш дом довольно часто. Мама любила праздники, особенно устраивать их для своих девочек с работы. Вот их мы видели намного чаще, чем своих родственников. Ел иногда отец. Но без особой охоты, и всегда находил к чему придраться. То помидоры у него разваливаются. То огурцы слишком мягкие. То пересолено, то, наоборот, пресно. Может быть, всё дело было действительно в обстановке? Сейчас я та самая бабуля, с которой начала свой рассказ. Несколько лет назад мы с супругом оставили свою квартиру сыну с его семьей и переехали жить на дачу. Дом у нас хороший, современный, со всеми удобствами. Огородик небольшой, всего соток шесть. Но я больше цветами увлекаюсь. Есть, конечно, и яблоня, и груша, и черевишня, и кустики смородины, малины, крыжовника. И клубнику с земляникой мы растим для наших внучков. А в небольшом парничке огурчики с помидорчиками и перчик. Всего по немного имеется. Многое просто замораживаем, но и делаем разные закрутки. И делаем их не в один день, а по мере дозревания. Чаще с дедом на пару, рассказывая друг другу анекдоты. Но пару раз за лето и ребята приезжают специально для того, чтобы помочь. Мало с огорода урожай закрутят, так еще с утра в лес, что рядом с нами, сходят, грибов, ягод принесут. Сидим все в саду, под яблоней, и дружно всё закручиваем под музыку, под которую еще и подпеваем. И что заметила, такие припасы всегда вкусными получаются. И для нас с дедом, и для наших молодых.

Домик в деревне Дело было лет двадцать назад. Перевозили мы тогда брата двоюродного моего супруга с семьей в новенькую квартирку. А надо сказать, парень он немного с чудинкой, неуклюжий такой. Но спокойный, как танк, прет себе в заданном направлении, и всё. Как он женился — остается загадкой. Тридцать лет он вообще к девушкам подойти боялся. Да и они его особо не баловали. Так, если только воспользоваться. И то только по учебе или по работе. И ни по чему больше. И вот решил он поменять квартиру жены, доставшуюся ей от матери, и свою новенькую однушку на новенькую четырехкомнатную, с двумя балконами, громадной прихожей и кухней. По старым обычаям в нашей семье, грузчиков никто не приглашал, перевозили как всегда своими, тогда еще более-менее молодыми силами. С братьями и сестрами супруга мы в нормальных отношениях, а вот с некоторыми его тетушками не очень. И причина тому — это я. Я из тех, кто привлекает внимание, и габаритами, и поведением. Я тамада и заводила. Вот такая. И на все свадьбы родственников и другие семейные события, как и грузчиков при переездах, тамаду не приглашали. Организовывала и вела всё я. Не все любят таких. И вот этим самым я и внимание-то привлекала. Знаете такое, когда о человеке надо что-то знать, и желательно плохое, чтобы передавать другим. А если такой информации нет, то ее выдумывают. И порой такую ахинею несут... Чтобы как-то прекратить поток неприятных сплетен, мы сами стали придумывать о себе эту самую ахинею, решив доводить некоторые ситуации до абсурда. Есть у супруга сестренка. Тоже двоюродная. Мы ее передастом между собой называем. Всё передает этим самым тетушкам. Еще и перевернет так, как они ожидают. И вот сидим мы втроем в новенькой комнате, только-только занеся в нее очередные сумки с вещами, беседуем, решив передохнуть. — Вот везет козлу такому. Такая шикарная квартира. Зачем она ему? Он и гвоздя забить не может сам, и денег на мастера пожалеет. Да что пожалеет, нет у него денег. — Разбубнилась Лизка. — А ему всегда с квартирами везет. Ты заметила? — подстрекаю ее я. — Точно. И тогда, когда родители менялись, ему шикарная однушка новая досталась. А родители-то в хрущевку, да на край города поехали. — Да и жена с квартирой досталась. — Улыбнулась я так, чтобы заметил только супруг. Он уже начал догадываться и пытаться войти в игру. — И не говори! А тут живешь с двумя детьми в конуре однокомнатной и пытаешься радоваться. — Да, тяжело тебе. — И не везло никогда вот так. И квартиры ниоткуда не светит другой. — Лизка уже, казалось, довела себя до грани. — И нам на днях повезло. — Глаза Лизки от моей фразы аж в три раза увеличились. — И как? — Да вот домик в деревне выиграли. — Включился в беседу супруг. — Какой домик? Где? Как? — Ну, конкурс молочная фирма «Домик в деревне» устраивала. Надо было стих придумать про них. Верка и придумала, я отослал. И выиграли. Лизка покраснела, как спелый арбуз с черными косточками. Матрица с цифрами прямо в глазах ее побежала. Быстро так, быстро. На следующий день вся родня знала эту новость. Конечно же, приправленную Лизкиными и тетушкиными негодованиями и разными оскорбительными словами в мой адрес. С трудом дождавшись следующих выходных, к нам с визитом пришла мама супруга. — И что ж вы с родителями такой новостью-то не поделились? — Какой, мам? — спросил супруг, хотя сразу понял, о чем речь. — Как какой? Он еще спрашивает? Про домик в деревне. Это ж немало стоит сейчас. Вот продадите, квартиру купите. Дочери ее. — Кого ее? — Квартиру для дочери купите. — А! — А пока она маленькая, сдавать будете. Все денюшка. — Интересно как получается, ты с сестрами, значит, все за нас прописала. Только вот не понятно, какой это такой домик так стоит, что можно его продать, а на вырученные деньги аж квартиру купить? — Не делай из меня дуру! Домик, который вы выиграли. — Этот что ли? — Супруг снял с холодильника магнитик, на котором был домик с лугом и коровкой изображен, и передал его матери. — Навряд ли он столько стоит.

Сапожки Я не жалуюсь на свое детство, у меня было всё, но как у всех. Семидесятые годы, начало восьмидесятых. Одинаковые коляски, одинаковые одежды, одинаковые игрушки. А так хотелось чего-то такого, чего нет у других. Собственно, я бы об этом не думала, если бы по соседству с нами не жила одна молодая семья, которая некоторое время прожила за границей. Папа был руководителем на одном из советских предприятий и ездил в другую страну по обмену опытом. Импортная вещь, импортная игрушка — это было чем-то уникальным, но не для их дочки. Она привыкла к этому и воспринимала всё спокойно, как должное. Так должно быть. Не хвасталась, не унижала кого-то и не удивлялась тому, что у других такого нет. Просто давала поиграть. Наши родители дружили еще со своего детства. Мы часто были в гостях друг у друга. И мне нравилось быть у них. Хрустальная люстра чешского производства. Мебельный гарнитур. Мягкий ковер. Магнитофон. И новое пианино. Мне тогда казалось, что у кого есть пианино, тот обязательно богатый человек. Не машина, а у них она была, а именно пианино. *** Мне нравился Новый год. Ожидание чуда и каких-то перемен. Обязательно хороших, добрых, приносящих счастье. Елку мы наряжали числа 29-го, а то и 30-го. Покупали живую и боялись, что осыпется. Игрушки были все стеклянные, кажется, что еще дореволюционные. Старая гирлянда с перевязанными изолентой лампочками. Полуразбитые бусы. И мишура с дождиком в большом количестве, чтобы прикрыть все проплешины далеко не пушистой елки. Но елка особо не приносила чего-то там удивительного, как ожидание подарков на ее ветках. Так мама любила их развешивать и заставлять нас искать. А еще ожидание того, в каком платье в этом году тетя Нина пойдет на встречу Нового года в заводской клуб. Это были прекрасные платья. Из бархата, из парчи, гипюра. Обязательно красивая брошь или колье. И сапоги-гармошка, которые потом волшебным образом становились туфлями-лодочками на высоком каблуке. Стильная укладка, сдержанный макияж и духи. Те самые французские духи, которыми пахла вся их квартира. «Светка грохнула дорогой мамин флакон с духами прямо на ковер. Теперь запах такой вечность будет стоять», — как-то пожаловался дядя Гена моим родителям. И действительно, квартира потом пахла долгие годы, даже тогда, когда после ремонта убрали ковер. *** Тот Новый год я запомнила надолго. Мне было почти тринадцать. Тетя Нина подарила мне свои сапоги на «манке», которые она привезла из очередной заграничной поездки. Она их даже не носила, чем-то они ей не подошли. А свои вещи к тому времени дочери она не отдавала. Та уже была размера на два больше матери. В отца. На фоне огромного дяди Гены тетя Нина смотрелась как Дюймовочка. «Ты что!? – удивлялась тогда моя мама. – Они же дорогие. Лучше в комиссионку отнеси». Но тетя Нина стояла на своем. Так у меня появилась своя крутая вещь. Но не до конца. Мать припрятала сапоги и не разрешала мне их носить, хотя той зимой они мне были только на один размер великоваты. И все же ближе к весне я надела их. В тайне от матери, пока она не видела. В школе была дискотека, и мне так хотелось хоть чем-то «утереть нос» нашей шмоточнице Лельке. Чтобы не хвалилась, показывая всем крутые лейблы на своих джинсах, кофтах и кроссовках «Адидас». Натуральные кожаные сапоги на натуральном меху и на «каше манной» были круче. Плюс еще платье с блестками, что отдала мне Светка, как бонус. Позже, догадавшись, что я надевала сапоги, мать, отругав меня за то, что могла их испортить, запрятала их так, что потом и не вспомнила о них. Надела я их потом хоть раз? Вы правы. Нет, конечно. Так как не вспомнила о них и я. Слишком много неприятных тогда событий принес нам тот год, что не до сапог было. Да и, если честно, я почему-то думала, что мать продала их. Денег нам тогда потребовалось немало. *** Прошли годы, а как выглядели те сапоги, я помню и сейчас. И вот я уже давно взрослый человек, живущий в своей квартире со своим супругом, дочерью и собакой. Мать решает сделать ремонт и случайно на антресолях находит те самые сапожки. — Я нашла сапоги. Представляешь, Нины давно нет, а они есть. Тебе нужны? — Нет, мам, не нужны! — Ну как же? Они же новые! И подошва совсем не грязная. И с кожей ничего не случилось, и с мехом. Вот тогда как делали. Не выбрасывать же их теперь! — Отдай кому хочешь. Я не откладываю жизнь «на потом». Живу сегодняшним днем и стараюсь взять от него побольше, заполнив его нужными делами, поступками, словами и даже мыслями. И ношу я новую одежду сразу. По-другому теряется весь смысл: для чего же я ее тогда покупаю. И ездим на отдых мы за границу. И машину мы купили хорошую. И ремонт мы сделали современный. Пусть и дорого. Пусть мама ругается, что мы транжиры. Но я хочу ощущать каждый свой день, а не откладывать эти ощущения на неопределенное «когда-то».

Старшая сестра Маринка была старше меня на семь лет. Почему была? Нет, с ней ничего плохого не случилось, даже наоборот. Просто в нашей жизни она уже была. Отец всегда работал инженером на заводе. Мать преподавала в нашем институте, единственном в городе. Хоть мы и не жили богато, но никогда не бедствовали. Даже в совсем трудные времена. Родители наши — люди в возрасте. Маринка-то у них родилась, когда им почти сорок было. А я вообще поздний ребенок. Нет, они были рады мне. И всегда любили меня. Но для Маринки делали больше. Как больше? Просто все вещи, все игрушки, книги и т. д. — все доставалось мне после нее. Поэтому что-то новое мне покупалось очень редко. Маринка всегда была у нас умница и красавица. И очень талантливая девочка. Нет, я не завидовала. Я восхищалась и гордилась ей. Тем более это была правда. Кроме школы, она училась еще и в музыкальной школе. Ей нравилось петь. И пела она здорово. Ее всегда ставили на выступления на все городские праздники. Голос у нее был шикарный. Папа говорил, что в деда, в его отца. А я была спортсменка. Как спортсменка? Я не подавала надежды там какие-то, просто занималась сама для себя. И вот на одном из таких концертов нашу Марину заметил один влиятельный дядя. И после окончания 9-го класса Марина поступила в музыкальное училище Москвы. А через два года уже пела на нашей эстраде. Пока она училась, она приезжала каждую неделю на выходные. После стала все реже и реже не только приезжать, но и звонить. А когда ей исполнилось 20, и ее популярность стала греметь по многим каналам радио и ТВ, не считая интернета, мы вообще потеряли связь с сестрой. Как потеряли? Мы ее-то видели, а вот она нас видеть, по ходу, не желала. Тот день я запомнила надолго. И не только потому, что этот день был мой последний звонок в школе. С утра линейка. По старому обычаю, выпускники школы поднимаются в зал по лестнице, по краям которой стоят ученики младших классов. В зале уже ждут родители и учителя. Мы несколько месяцев готовили концерт. После торжественной части все поехали в кафе, что на нашем городском пруду. Там-то отдыхали до ночи. Родители в кафе не поехали и ждали меня дома. Часы показывали половину первого ночи, когда я подошла к своему дому. У подъезда стояла скорая. Почему-то я сразу почувствовала, что это к нам. Маму отвезли в больницу с сердечным приступом. Отец сидел за кухонным столом, опустив голову на руки. — Папа, что случилось? — спросила его я, так как толком врачи мне ничего не сказали. С мамой поехала в больницу моя тетя, сестра отца. — Иди спать. Нам надо всем поспать. Завтра с утра пойдем в больницу. Надо будет сменить Верку. Я не стала настаивать. А на следующий день отец рассказал, что они смотрели передачу с Маринкой, и у мамы схватило сердце. И всё. Больше он ничего не сказал. Не могло оно так прямо схватить просто так. Передачи, концерты, где участвовала Маринка, родители часто смотрели. Я перелистала всю программу в интернете и всё же нашла эту передачу. Все тридцать минут, что смотрела ее, я чувствовала, как земля уходит из-под моих ног. Маринка рассказывала о том, как ей было тяжело в детстве. Что всего приходилось очень рано добиваться самой. Надо было учиться на отлично, так как родители не редко ее ругали и унижали, если она приносила даже четверки. Надо было как-то зарабатывать, так как ей самой приходилось последние годы оплачивать музыкальную школу. У родителей не то что на это не было денег, денег не было даже на одежду ей. Поэтому она часто донашивала вещи соседки. Все слова, с первого и до последнего, были враньем. Родители никогда даже голоса не повышали на Маринку. И никакой соседки у них не было, которая бы одевала ее. Услышав, как зазвонил домашний телефон, я первая подбежала к нему. Звонила она. Видимо, хотела извиниться. Собрав все силы в кулак, я выкрикнула в трубку: — Вы ошиблись номером. И больше сюда не звоните. — А потом чуть тише добавила, чтобы отец не услышал и не понял, с кем я говорю: — Для тебя больше нет семьи. И моли Бога, чтобы с матерью было всё хорошо. Иначе… Я умею писать, умею делать фотографии и видео. Я покажу, как на самом деле прошло твое детство. И, поверь, это в любом случае, даже если мне многие не поверят, станет пятном, причем жирным, на твоей гламурной… Вот поэтому Марина в нашей жизни именно была.

Мопс Ежик Верочка очень любила цирк. С детства. Но цирка в их небольшом городе не было. Даже не было циркового кружка, ученики которого иногда показывали бы свои номера на каких-то городских праздниках. На представления мама маленькую Верочку возила в Москву, благо жили в области. Потом как-то раз Верочка съездила с классом в цирк на проспекте Вернадского, и всё. Выйдя замуж за Михаила, Вера и забыла про свою любовь к цирковым номерам, изредка смотря на них по телевизору. Жили они с Михаилом неплохо, но любви большой не было. Только любимый мопс Ежик (так она ласково назвала собаку) приносил радости в ее скучную жизнь. Работала Верочка главным бухгалтером и получала, как хороший специалист, очень даже неплохо. Это «немного» коробило Михаила. Его заработок был куда меньше, а другую работу он не торопился искать, срывая зло на жену. Да, Верочке приходилось немало неприятностей получать от супруга. Но зато он всегда извинялся и обязательно дарил букет цветов с каким-то небольшим сувениром. Так они прожили неполных пять лет, правда с каждым годом интервал между срывами Михаила все уменьшался, и уменьшался. И в один прекрасный момент случилось то, к чему, собственно, всё и шло. Нет, Верочка давно научилась прощать унижения супругу. Она проживала в себе его комплексы, его срывы, больше стараясь справиться с собой, считая себя виноватой. И готова была терпеть и дальше, если бы не то, что стало для нее неожиданностью. Однажды Вера узнала, что у Михаила давно другая женщина. Произошло это банально: ей прислали фотографии и видео. И как пелена с глаз упала, она «вышла» из транса гипноза. Развод оказался нелегким. Михаил забрал ее любимого пса. Это было больнее всего. Больнее даже того, что при продаже квартиры Михаил переехал в однокомнатную квартиру, а Верочка в небольшую комнатку коммунальной квартирки на окраине города. А ипотеку за их квартиру ведь выплатила она. *** - Можно ванну не так долго занимать! И на плите не оставлять свои ковши. Мусор тоже почаще надо выносить. И я не намерена платить за общий свет поровну. Вы жжете его куда больше. – бубнила соседка Веры Клавдия Ивановна. Старушка лет восьмидесяти как-то сразу невзлюбила ее. Или это только казалось Вере, возможно, она вообще имела такой скверный характер, что объясняло то, что не было у нее ни подруг, и родственники напоминали о себе нечасто. Вера старалась не обращать внимания, быстрее закрываясь в своей комнате. Перемены ей дались с трудом. Она ощущала себя человеком, вышедшим из тюрьмы, в которой всё было привычно и даже уже комфортно, попавшим туда, где всё надо начинать сначала, и никого рядом нет, кто бы подсказал, как. Через неделю переезда она начала часто болеть. С работы пришлось уволиться, руководство не терпело частых больничных. Да и потом, сама работа этого не терпела. Надо было составлять постоянные отчеты, что на больничных сделать совсем не получалось. Через месяц больничного отпуска Верочка стала искать себе работу аудитора, поняв, что иначе она просто не выйдет из этого состояния. Хорошо отложенная в банке круглая сумма, до которой не дотянулась рука бывшего, давала возможность как-то жить на проценты, платя за ЖКХ и довольно скромную еду. *** Часы показывали без малого шесть утра. Вера проснулась от старческой ходьбы и причитаний в коридоре и от грохота тазов с ведрами. Накинув на себя кофту, она вышла. Клавдия Ивановна, почти уже задыхаясь, выносила из своей комнаты ёмкости с водой, занося обратно пустые. Ничего не говоря, Верочка присоединилась к процессу. Она быстро собрала всю воду с пола, поставив под струю воды, вырывавшуюся из давно ржавого стояка от батареи, свой большой бочок, что приобрела совсем недавно для того, чтобы отстаивать постоянно ржавую воду, текущую из водопроводного крана. Протерев насухо всю комнату старушки, она сняла с ее кровати все промокшее белье, забросив его в стиральную машину. Затем развесила по всем батареям одеяла с кровати. Все это она сделала так быстро, что Клавдия Ивановна даже не заметила, успев только присесть на свое старое кресло-качалку. - Раздевайтесь! – чуть ли не приказала ей Вера. – У вас вся ночнушка сырая, так и заболеть можно. Старушка молча последовала ее совету. Через час пришел слесарь и поставил заглушку, обещав, что, когда отключат отопление, поменять все стояки в их квартире. С этого самого дня одиночество Веры закончилось. Теперь было для кого жить, и был человек, который жил для нее. Бабуля оказалась очень приятным, довольно интересным человеком. Пришлось ей нелегко, так же, как и у Веры, привычная и удобная жизнь вдруг исчезла. Как будто во сне. Клавдия Ивановна была женой полковника. Скитания по городам и селам, по разным воинским частям к пенсии дали возможность приобрести собственный кров. Детей у нее не было, только племянники от старшей сестры, которая умерла довольно рано. И эти самые племянники лишили тетушку всего того, что они нажили с супругом, как только того не стало. Как они это сделали, Клавдия Ивановна и сама толком не поняла. Что-то там, доверившись, подписала, и всё. Двухкомнатная просторная квартира, гараж с машиной, всё превратилось в комнатку коммуналки. - Хорошо еще не в ящик. – рассказывала бабуля, сидя с Верой за большим столом на кухне, попивая вкусный чай с тортиком. - И что, они больше не появлялись? - Нет, почему. Появились. И даже мне немного денег на счет положили. Сказали, что эта сумма на сиделку, чтобы я не обращалась больше к ним. — Вот это и... - Гады? - Хуже. - Да, я тоже их намного хуже называю. Правда, так неприлично выражаться. - Моя история не менее интересна. Но в ней виновата только я с самого начала. - И как же? - За мной ухаживали два кавалера. – Верочка отрезала себе небольшой кусочек тортика, положив его на фарфоровое блюдце из сервиза тети Клавы, она теперь ее так называла. – Но почему-то я дала согласие тому, кто мне даже и не очень-то нравился, но был очень похож на моего отца, который бросил нас с матерью. Тоже немного строговат, но рассудителен. - И ты прожила самые чудовищные годы... - Пять лет. Почти пять лет. – вздохнула молодая женщина. *** Прошло несколько месяцев. Вера сделала ремонт во всей квартире, закупила новую мебель. Тетя Клава теперь спала на большой кровати с ортопедическим матрасом, а не на той старой железной развалюхе, что «подарили» ей племянники. Их общая кухня приобрела современный вид, готовить на ней стало очень приятно. Но Верочка этим нечасто занималась, отдав бразды правления в этом деле своей любимой соседке. Однажды вечером тетя Клава зашла к Вере в комнату. Вера сидела за ноутбуком, делала очередной отчет одной из нескольких фирм, которые она вела. - Не отвлекаю, дочка? — тетя Клава стала так называть Верочку три месяца назад, рассказав, что очень хотела дочку, и похожую на нее, на Верочку. - Нет. Я заканчиваю. Всё, время позднее, надо отдыхать, а то голова заболит. - Я хотела с тобой поговорить. Там ужин сейчас будет готов, пойдем кушать. - Ты какая-то странная. — Верочка взяла тетушку за руку. — Что-то случилось. - Сердце сегодня напомнило, что мне уже за восемьдесят. - И что? Ты еще ого-го. А с сердцем надо показаться доктору. Я тебя завтра запишу. - Да не стоит. Всё прошло. Я выпила таблетку. Просто… - Что-то еще? — Верочка заботливо прислушивалась к каждому слову тетушки, раскладывая по тарелкам ужин. С некоторых пор у них было принято, что она покупает продукты, иногда полуфабрикаты, а тетя Клава готовит. Ей это даже очень нравилось. - Я сегодня гуляла. - Гуляла? — удивилась Верочка, зная, что старушка не выходила на улицу с прошлой осени. — Наверное, опять на своем балконе? - А где еще? Так вот. Внизу девчонки соседские играли. Из их разговоров я поняла, что цирк к нам приехал. - Цирк? К нам? Надо посмотреть городские новости. - Ты обязательно должна сходить. - Хотелось бы. Это раньше мне поднимало настроение. - Я чувствую, что должна. Не знаю почему, но есть такое ощущение. И вот еще что. — тетя Клава взяла свою старую дамскую кожаную сумочку. То, что она лежала на разделочном столе, Верочка даже не заметила. — Я хотела бы тебе подарить вот это. Старушка достала бархатную коробку. - Я никогда не носила всякую там бижутерию. Хотя носить золото, и как можно больше на себе, было как-то принято среди жен военных. Зачем они это делали, я не понимала. Поэтому все попытки супруга подарить мне что-то из этого я пресекала. Считала, что есть более важные потребности, чем это всё. Но вот эту брошку… В коробке лежала не маленькая винтажная брошь с большим красным камнем. - Эту брошку я приняла с радостью. Как сейчас помню, конец шестидесятых, мой Коля очень боялся, что я велю нести ее в магазин обратно. А купил он ее в ГУМе. Мы тогда некоторое время жили в Москве, готовились к поездке за границу. - Красивая! — Верочка взяла ее в руки. - Я хочу, чтобы она была у тебя. Сейчас. Никогда меня не станет. - Да ты что! Я не могу… — Это мое желание. От души. Сон мне приснился, что она тебе поможет счастье найти. Только обещай, что сходишь в цирк. И обязательно надень эту брошку. *** Цирк раскинул свой шатер прямо на их центральной городской площади. В выходной желающих посмотреть на представление было немало. Конечно, все в основном с детьми. Вера стояла в очереди за билетом. Впереди молодая женщина примерно ее возраста, а с ней девочка лет пяти-шести. - Софа, не вертись, я кому сказала. – строго говорила мама. Но Софочка была подвижным ребенком, и просто стоять в очереди ей не хотелось. - Софа, так не красиво. Нельзя так смотреть на людей. – В какой-то момент малышка прямо-таки уставилась на стоящую рядом Верочку. - Но тетя красивая! – вдруг ответила Софа и мило улыбнулась, показав свои обаятельные ямочки на щечках. - Извините! - Да что Вы. Мне приятно. Тебе, наверное, брошка моя понравилась? – почему-то Верочке вдруг захотелось поближе познакомиться с этими девочками. После представления они вместе долго гуляли по парку. Софа каталась на каруселях, а молодые женщины не могли никак наговориться. Так бывает, как будто близкие люди потерялись на года и вдруг встретились. И теперь им надо рассказать обо всем, что за эти годы с ними приключилось. Через две недели плотного общения с Ниной, так звали Верочкину новую подругу, Вера была приглашена на день рождения Софы. - Праздновать будем в загородном доме. Народу будет немного. Все свои. – обещала Нина. – Я тебя познакомлю с мужем. - Нин! Мне все же неудобно. Мы не так давно и знакомы. - Все нормально.Мы тебя будем ждать. *** - Это платье смотрится великолепно. Сегодня жарко. Оно самое то. – подбадривала наряжающуюся Верочку тетя Клава. - Я же не на бал какой-то. День рождения маленькой девочки. - Ну, это же не вечернее платье. Вполне себе. - Хорошо. Как скажешь. Поеду в нем. - А далеко ехать? - Да нет. Как Нина объяснила, минут сорок от города в сторону по Московскому шоссе. Там коттеджный поселок. - Даже не дачи. Поселок. - Угу. - Значит, все будет чин по чину. - Это как? - Это как на высшем уровне. - Тогда я не поеду. Где я и где высший уровень. - Ты себя недооцениваешь. Давай взбодрись и вперед. *** Такси остановилось возле ворот в поселок. Показав свое приглашение, Верочка прошла через охрану, предварительно узнав, где располагается нужный ей дом. Идти пришлось минут десять. Дом Нины стоял чуть поодаль от ворот. Небольшой лесок из туи с красиво выложенной декоративным камнем тропинкой закрывал его от дороги. Калитка оказалась открытой. Верочка вошла. Ориентируясь на детский смех, она пошла к дому. Но у дома никого не оказалось, гости собрались на лужайке, что была с другой стороны его. Большой праздничный стол стоял на открытой веранде рядом с бассейном, в котором купалась ребятня. - Добрый день! – Вера громко поздоровалась с Ниной, которая накрывала на стол с еще тремя женщинами. Но прежде, чем те обернулись к Верочке, из бассейна выпрыгнуло что-то и, прискакивая, побежало Вере навстречу, по дороге отряхиваясь так, что брызги разлетались в разные стороны. - Ежик!!! – Вера плакала от счастья, обнимая собаку. Любимый мопс облизывал ей лицо. - Вы знакомы? – к Вере подошел симпатичный молодой человек. - Да, это моя собака. – На лице мужчины появилась удивленная улыбка. - Вера, как хорошо, что ты пришла, познакомься, это брат моего супруга, Виктор. – представила подошедшая к Вере Нина. - Очень приятно, Вера. - Вера, Вы утверждаете, что Веня – это Ваш Ежик. – продолжал Виктор. - Да, смотрите, и он меня узнал. – Верочка приготовилась что-то доказывать, вспоминая, чем она сможет подтвердить свои слова. Но Виктор не стал спорить. - Вполне может быть. Месяц назад он пришел ко мне на участок. – Виктор назвал район своего коттеджного поселка, и Верочка поняла, что находится он недалеко от дома, где теперь живет ее бывший супруг. – Я дал объявление во все городские паблики, развесил по всем подъездам, столбам. Но хозяин так и не откликнулся. - Дело в том, что его при разводе забрал мой бывший супруг. И он живет недалеко от Вас. Я сейчас позвоню ему. Верочка отошла в сторону и набрала номер Михаила. - Ну и пропал. И что? Бестолковая собака, одни проблемы мне устроил. – услышала она и, все поняв, бросила трубку. - Я бы очень хотела забрать его себе. Но я живу с соседкой, мне нужно у нее спросить... - Вера! – Виктор взял девушку за руку. Когда праздник был в полном разгаре, все веселились, они втроем с Ежиком вышли через запасную калитку к лесу на прогулку. – А давайте воспитывать Ежика вместе?

Когда друзья совсем не друзья. (Ситуация) Татьяна искренне верила, что они с Анной хорошие приятельницы. Они вместе обедали в перерыв, вместе шли с работы по магазинам. Анна часто звонила или заходила вечерами, рассказывая свои истории из жизни, иногда и Татьяне удавалось что-то «вставить» в этот рассказ. Всё как у многих, пока не случилась эта ситуация, в которой она поняла, что лишь верила, а это далеко не факт реальности. Татьяна играла со своим мопсом. Ее Мопсяня очень любил игру в тряпочку, собранную из разных ниток. Она кидала ее, сидя в кресле или на диване, занимаясь вязанием или просмотром новостей в мобильнике, а он приносил. Но не просто отдавал ей, а долго держал своими зубами, чтобы Татьяна не смогла быстро отнять ее у него. Как-то раз она заметила, что мопс стал чуть не добегать до ее руки. Специально, чтобы она сама дотянулась. Вроде как брось и не играй. А нет. Мопсяня начинал жалостно храпеть, как умеют это делать мопсы. Глазки такие делал милые-премилые, и как-то само собой Татьяна вставала, поднимая тряпку. Тут-то ее и осенило, что в их отношениях с Анной происходит то же самое. Татьяна нередко делает то, чего она не хочет делать. Даже в том, что вот так вот выслушивает каждый вечер ее рассказы, которые ей совершенно не интересны. И в магазин они ходят в основном за продуктами для Анны, и обедают они в том кафе, чья кухня Татьяне не очень нравится. И… …главное. Анна часто пользуется не только Татьяной, но и ее вещами, возможностью ее знакомых и близких людей. То что-то помочь ей перевести. То что-то достать, с кем-то поговорить. То воспользоваться каким-то инструментом из «коллекции» Татьяниного мужа, то вещами из ее «коллекции». И что обидно, у Анны самой есть много хороших приятелей, нужных вещей и знакомых. И все готовы ей помочь в любой момент. Во всяком случае, такое она рассказывала не раз. Но у них она ничего не спрашивает. А стоит Татьяне найти причину, чтобы отказать Анне, начинаются плаксивые слова, мольбы. И как подтверждение Татьяниных догадок, или озарения, случилось на следующий день вот эта история. Действительно, «потянешь за ниточку, оно и притянется», возможно для решения сложной и долгой проблемы. Анна заходила в гости раз в неделю, по выходным. Без звонка, просто якобы проходя мимо. Пришла и в эту субботу с желанием выбрать себе цветок для заколки. На днях на работе Татьяна рассказала девочкам, что увлеклась изготовлением цветов из фоамирана и делает очень красивые резинки, заколки для волос. Пара-тройка штук у нее уже были для показа, и она предложила на следующей рабочей неделе принести показать их, чтобы девочки себе сделали выбор, какую заколку им сделать. Но Анна не стала ждать, решила сделать выбор первой из тех, что уже есть. — Я уже взяла! — поставила перед фактом она Татьяну, выходя из комнаты на кухню, где Татьяна наливала чай. — Что взяла? — поинтересовалась та. — Ну, цветок я выбрала в коробке у тебя на столе. Я сама булавку прикреплю. Хочу сделать брошку такую, на бусы. — Я не предлагала взять цветок. Я сказала, что сделаю сама заколку. Новую. — Какая разница? «Как какая разница? Ты что, действительно не понимаешь? Тебя мама не учила в детстве, что брать чужое — это плохо? Ты во всем вот такая. Что тебе нравится, то и берешь». В этот момент крутились слова в голове Татьяны, но вслух сказать она их не решалась. Почему-то страшно было обидеть Анну. Она знала, как та обходится с теми, кто посмел перечить ей. Она даже представила, как та ответит, и Татьяне стало немного не по себе. «Да на, забери». Татьяна достает цветок из сумки и швыряет на диван. «Подавись». «Вот! Вот! Давай сзеркалим ситуацию. – Татьяна продолжила свой внутренний диалог с подругой. – Мне нравятся твои вот эти серьги. Представляешь, очень нравятся. Давай, снимай! И заметь, я ставлю тебя в известность, в отличие от тебя, когда ты берешь чужое, не спрашивая. Да, да, чужое. Так что давай, снимай серьги, они теперь мои». «Сравнила, это золото с брюликом. И твой драный цветок». «Вот они, приоритеты. Тебе дороже деньги и показуха, а мне то, что я сама создала. Разница только в этом. А так всё на одном уровне. Ты сейчас меня делаешь виноватой. А где логика? Ты же, по сути, украла мой цветок». Весь этот диалог быстро прокрутился у Татьяны в голове. Но вслух что-то из этого сказать Анне в лицо она так и не решилась. — Ты что в туман ушла? — поинтересовалась Анна, увидев остановившуюся в дверях Татьяну со взглядом в одну точку. — Я говорю, что мне нужна помощь твоего Андрея, нужно встретить одного родственника завтра в аэропорту. — А попросить у своего Игоря сложно? — вдруг дерзко, сама от себя не ожидая, задала вопрос Татьяна. — Ты же говорила, что у него автомобиль намного комфортнее нашего. Татьяна пошла с «козырей». Игорь был молодым человеком Анны. Она добивалась отношений с ним очень долго и с таким трудом, что теперь просто «пылинки» с него сдувала. Причем легонечко так, чтобы он этого не замечал. — Да ты что? У него машина знаешь сколько стоит? — И что? Получается, что, если у моего мужа машина дешевле, ее можно использовать как твоей душе угодно. — В Татьяне что-то изменилось. Кровь прильнула к лицу. На минуту она почувствовала, что теперь она не боялась обидеть Анну, понимая, что та уже столько раз обидела ее саму и за это не получила наказание, приняв такое отношение за норму. - Хорошо, я поняла. – То, что увидела Татьяна, представляя, вдруг стало реальностью. – Спасибо за чай. Да, и розу свою забери. – Анна достала цветок и положила его на стол. – Не больно и надо. Провожать тоже не надо. - А я и не собиралась. Просто совет на дорогу: подумай, кто все же в наших отношениях вел себя более нагло, и кому на самом деле надо обижаться и ждать извинений. Дверь захлопнулась. Из спальни вышел супруг Татьяны, хлопая в ладоши. - Аплодирую стоя! – сказал он. – Наконец-то до тебя дошло, что я тебе пытаюсь внушить уже полгода ваших злосчастных отношений. - А как мне теперь на работу идти? – начала «возвращаться от смелости» Татьяна, снова входя в свое привычное состояние. - С гордо поднятой головой. Я думаю, что ваши сотрудницы все давно все видят. И скорей всего, в том же ракурсе, что и я. *** Когда человека не ценят, его не принимают таким, каков он есть. Принимают лишь его удобные для себя функции, с желанием их постоянно улучшать, о чем и говорят своему «инструменту» потребители. «Я бы хотел, чтобы ты делал для меня больше, лучше». Чужим инструментом, к которому испытывают лишь чувства пользователя, не дорожат. «Он же чужой, и ухаживать за ним должны другие люди. Очень хорошо, что пользоваться им можно бесплатно». Подобные отношения нередко встречаются не только среди приятельских отношений, но и родительских. Когда мать больше любит одного ребенка, оберегая его от всяких работ, помощи ей же самой, одаривая его всем, чем может; а пользуется другим, иной раз совестливо принуждая делать то, что тот никак не может сделать, не испытав огромных трудностей. С чувством «бесплатного» использования другого человека нередко рядом «ходит» банальная зависть. И как только «канал прикрывается», у таких людей прорываются негативные эмоции. Потому что обида при этом не столько за то, что им перестали помогать, сколько за то, что кто-то недостойно имеет больше, чем они, и отказывается этим делиться; и за то, что их теперь знают с плохой стороны. А это не прощают. Поэтому стараются побыстрее очернить того, кто совсем недавно так щедро раздавал свой ресурс. Поэтому, если вы чувствуете, что заставляете себя «жить» в каких-либо отношениях, быстро выходите из них. Так как «оттянутый» выход будет намного больнее.

Встреча через годы. (Рассказ) Ольга Петровна одна из тех, кто не засиживается в интернете, предпочитая искусственному общению общение натуральное и книги бумажные. И за новостями она особо не следит. Так, если случайно что увидит по телевизору, который включит, чтобы посмотреть какой-нибудь очередной детективный сериал, или муж что расскажет. А уж новостям своего города вообще внимание не уделяет, так как проблем ЖКХ у них до поры до времени вроде бы никаких не было, а там в основном о них разговоры. Конечно, хорошо, когда чистая из крана вода течет, а не та ржавчина, которой даже полы страшно мыть. Отопление вовремя дают и вовремя отключают, чтобы в квартире всегда было тепло. Ну и порядок в подъезде. Всё. На остальное она не обращает внимания. Машины у них с супругом не было, обошлись как-то, так что дороги их не интересуют. Автобус, что возит на работу каждое утро и каждый вечер с нее забирает, всегда приходит вовремя. Да и вообще какой-то там скандалисткой, ходящей по инстанциям и что-то всё время выбивающей, она никогда не была. А тут просто пришлось. Протекла крыша. Давно не было ремонта, а управляющая компания, которую выбрали жильцы дома, внимание к их дому вообще не уделяла. Казалось бы, совсем забыла. Иногда лишь посылая уборщицу убрать подъезды. И то только на первом этаже.Поэтому свой пятый этаж Ольга Петровна подметала сама, не требуя от соседей того же самого. Протечка крыши повлекла за собой и протечку потолка комнаты квартиры. Комната служила спальней, поэтому спать в ней, когда капли капают прямо на большую кровать, было невозможно. Натяжной потолок превратился в женскую грудь, причем кормящую, выбив все лампочки. И всё это случилось ночью. Поток к утру был остановлен силами вызванных слесарей, вода с потолка спущена, лужи собраны, постельное белье стиралось, одеяла и подушки сушились, как и матрас. С работы супруги отпросились. А как иначе? На следующий день пришел техник-смотритель, чтобы оценить ущерб, нанесенный протечкой трубы с отоплением, что находились как раз на чердаке. Молодая женщина что-то долго фотографировала, писала. Затем обещала быстро сделать подсчеты компенсации и ушла. И всё! Через неделю комната была как новенькая. Желтые пятна на потолке убраны, стена подсушена. Хорошо, виниловые обои, поклеенные всего-то года два назад, не отлетели и не вздулись. Жалко бы было. А от управляющей компании – тишина. «Денег нет. Но вы держитесь» - прозвучал как-то ответ на Ольгин очередной телефонный звонок. И так год. Кто-то посоветовал сходить на прием к мэру, и Ольга последовала этому совету. Записалась. Прошла «кастинг» (это когда предварительно спрашивают о проблеме и советуют, как лучше говорить с руководством). И вот дверь открывается, Ольга входит в просторный кабинет. Большой стол, за который ее приглашают, возглавляет женщина. Ольга ее сразу не разглядела, шла съемка, и очень сильно горела осветительная лампа. За столом напротив Ольги восседали еще три руководителя, с которыми Ольгу познакомили. Всё чинно, как будто она не на приеме мэра небольшого городка, правда промышленного, а уж точно на приеме президента. Она даже почувствовала, как немного появился мандраж. Но быстро справилась с собой, убедив себя, как убеждала всю дорогу, что не они ей платят, чтобы их боятся, как директора своего предприятия, а она им. И налогами, и квартплатой. Описав свою проблему, Ольга приготовилась услышать ответ. Мэр что-то писала, лишь на секунду оторвавшись от блокнота, быстро взглянув на Ольгу. Но именно этой самой секунды оказалось достаточно, чтобы Ольга узнала в мэре свою школьную подругу Инну. Лицо само собой засияло в улыбке. Они же еще долго дружили после школы. Даже когда обе вышли замуж и родили своих дочерей. И тогда, лет двадцать назад, когда им было чуть больше тридцати, ничего не предвещало того, что они расстанутся. Но Инна переехала, не оставив ни нового адреса, ни телефона. Так. Неожиданно. Ничего не объяснив. Новая фамилия, длинные светлые волосы (а та Инна, что была знакома Ольге, предпочитала короткие стрижки и была брюнеткой) — всё это было ново для Ольги, что она подумала, что обозналась. Но все же она узнала подругу. А вот подруга показала совсем обратное, что Ольгина улыбка оказалась совсем неуместной. Что потом говорили, она не слышала. Ей что-то обещали, как всегда, куда-то сразу звонили, и постоянно всё снимали на камеру. Ольга шла домой под впечатлением, «перемалывая» каждый жест, каждый взгляд Инны, вспоминая, что она говорила, как отвечала. Дома она всё рассказала мужу. А как же? Такая неожиданная встреча. Включив ноутбук, они нашли информацию о новом мэре своего города. - Конечно, куда ей теперь до нас. Такая квартира, такой загородный дом. Муж — предприниматель. Дочь за границей. Достаток. Живи в удовольствие. - Может быть. Но навряд ли ради удовольствия она пошла на такую должность. Тут что-то не так. - Она сама сделала выбор. Вот смотри, она работала помощником депутата как раз с того времени, когда мы расстались. - Тогда и развелась с Серёгой, раз вышла замуж второй раз. Вот смотри, написано, с какого года она замужем. И самое интересное, она никогда не собиралась в политику. Обычная женщина, любящая красиво одеваться. – добавила Ольга. - Правда, красота ее одежды никак не сравнима с занимаемой должностью. Вот посмотри. – супруг показал фото с официальной страницы мэра. – Каждый день новое платье. Причем в рюшечках, стразиках. А тут вообще такое декольте. И это она, смотри, стоит с помощником губернатора. - Да, любила Инка себя приукрасить всегда. Но тут, мне кажется, это делается не так просто. – такое описание Инны супругом немного сконфузило Ольгу. — Вот подумай, как еще привлечь к себе внимание? Да, к себе и к той проблеме, которую она пытается донести до высшего руководства. Вот почитай, что она пишет в своих постах. Супруги сидели за столом после ужина. И попивая чай с пирогом, бурно обсуждали свою старую знакомую. - Ну да. Если честно, город ей достался не очень уж в хорошем состоянии. А за год она уже многое сделала. - Я помню, мы с ней как-то обсуждали молодого Киркорова. Тогда как раз он был еще с Пугачевой, что весь этот эпатаж ради одной цели — быть заметным. Но у поп-звезд — это понятно. Привлечь к себе зрителя на концерты, раздув истории о себе. А вот у управленца… Не будешь же постоянно звонить, маячить перед глазами, выпрашивать, чтобы о тебе не забыли. Ты просто начнешь раздражать. Вот она и делает так, чтобы побольше обсуждали ее совсем не классические костюмы строгого фасона, которые вроде как по умолчанию должны носить люди, занимаемые административное положение. Что и происходит в соцсетях. Смотри, везде пишут об очередных ее бальных платьях. - Да, финт. - Ну, если это так. Она изменилась, и не факт, что мы с ней еще вообще когда-то еще встретимся и поговорим. – пожалела Ольга. - Мы теперь в разных плоскостях. Через неделю ремонт супругам компенсировали. Трубы на крыше были установлены новые, а не сделан очередной точечный ремонт, как прежде, о чем говорила Ольга на встрече. Перестелены даже доски на чердаке. И главное — обещан капитальный ремонт дома. Только за это Ольга уже была благодарна мэру, подумав, что все же Инка узнала ее. Она же понимала, что не могла солидная дама, увидев старую подругу, соскочить с места и прямо на камеры, на глазах подчиненных, радостно, с объятиями встретить Ольгу. Но весточку все же Ольга ждала, зная, что адрес ее у Инки есть. Прошел месяц. Ольга смотрела теперь каждую городскую новостную передачу. Подписалась на страницы мэра в соцсетях. Написала благодарность за помощь, хотя прекрасно знала, что Инна даже не читает то, что ей пишут жители. На это у нее есть специально обученные люди. И понемногу Ольга стала верить тому, что даже эта встреча не вернет ушедшие в историю двадцать с лишним лет назад их тридцатилетние отношения. Людей меняет власть, меняют деньги. Многие начинают себя чувствовать какими-то избранными, а кто-то и вообще богами, коим чуждо все человеческое. Может быть, и Инна стала такой. Ольга же не знала сегодняшнюю свою старую подругу. Звонок раздался неожиданно. Ольга старалась не брать с неопознанных номеров. Но звонили долго. — Добрый день! Звонят из городской администрации. Вопрос ремонта труб в вашем доме находится на нашем контроле. Вам удобно будет встретить завтра с 11 до 12 комиссию во главе с мэром? Конечно, ради этого Ольга отпросилась с работы. И уже в назначенное время, надев на себя свой праздничный брючный костюм, встречала комиссию в дверях подъезда. Первыми из машины вышла съемочная группа. Затем мэр с двумя замами и еще три человека, в том числе начальник управляющей компании. Все поздоровались с Ольгой и проследовали наверх, к входу на чердак. В отличие от других, Инна подала Ольге руку для приветствия, и после этого Ольга почувствовала небольшую бумажку в своей ладони. Как же ей хотелось разглядеть этот сувенир. Но она держалась, четко рассказывая всю историю с «наводнением» на камеру. И только когда машины отъехали от дома, Ольга прочла: «Вечером позвони, часиков в десять». И номер телефона.