Отрывок.
…Старинный многоэтажный серый дом на улице Бурденко в Хамовниках, где в просторной коммуналке с незапамятных времен жила наша семья по линии отца, расселили в 1967 году, чтобы на его месте построить семейное общежитие для слушателей военной академии имени Фрунзе. Родители переехали в «двушку» в девятиэтажной кирпичной новостройке министерства обороны на улице Генерала Глаголева (тогда окраина вблизи Курчатовского института, деревень Хорошево, Татарово и Терехово, Строгинской поймы…), бабушка Лида (по ее желанию я был обучен называть ее Бабусей) получила отдельную однокомнатную квартиру в «хрущевке» от того же ведомства в том же новом Ворошиловском районе (теперь Хорошевском, по названию одной из улиц и опять же когда-то существовавшей деревни) на улице Народного Ополчения. Мне не исполнилось и двух лет, но кое что из времен улицы Бурденко помню (странно, но это так!)
…От коммунальной ванной комнаты на «жестком диске» в моей голове Мнемозина сохранила лишь бледные белые с коричневыми подпалинами поверхности, прохладные отблески извилистых железных трубок, условно хвойный запах шампуня, а главное, чувства страха и любопытства мои от приближения к расплавленному серебряному отражению в жестяном овале доисторической купальни для малышей, где, возможно, купали и моего отца (как понимаю, он родился и вырос в этой же коммуналке)… Почти отчетливо помню большую семейную комнату-гостиную, со столом посередине. Естественно стол казался огромным - я был не выше табуретки. И проходил под столом, не пригибаясь (первый навык не пригибаться под нависающими фундаментальными плоскостями?). Проходил громко сказано - протопывал...
Помню - да, помню! - как шагнул в неизбежную для выживания бездну человеческих вертикалей в первый раз.
…Они сидят, отодвинувшись от стола, мои расплывчатые в блуждающем фокусе первого года жизни ангелы-хранители - мама, отец, две бабушки, еще какая-то жизнь (возможно, невидимая взрослому глазу, но доступная из-за угла новорожденного полу-Зазеркалья) ... В мягких неуклюжих заготовках для будущих крепких мужских рук большое желтое пятно (как выяснилось десятилетиями позже на сверках личных диапозитивов памяти участников того вечера, надувная резиновая курица). Я как эта курица, только как будто не так тщательно надут. Балансирую, складываюсь, рассыпаюсь, собираюсь вновь. Кулич из песка, пирамидка из кубиков, карточный домик на сквозняке… К чему борьба? Ну, а как иначе, если в неожиданной вертикальной позе столько восторга! Внутренний восторг вторичен и происходит из ошеломительной непонятной радости родных моих бережных наблюдателей. Им хочется помочь, но они преодолевают искушение: «Пусть сам…!» «Да, пусть сам…!»
«Сам!» - всплеск космической созидательной силы, меняющий землю, открывающий новые материки и созвездия, защищающий других от беды…
Надувная курица кажется тяжелой, перевешивает. Чтобы сохранить равновесие, даю крохотный импульс вперед. Еще один. И еще… Топ-топ-топ! Ангелы рукоплещут - в мире вовлеченных в поступательное движение жизни человеческих сущностей прибыло! Мишка пошел…!
Детство
Из цикла #детство
.
Вот бы стать лучом горячим, вот бы
мглу времен пророс упрямый этот луч!
Я гляжу в черешневую воду,
вытесняя небеса из вечных луж.
.
Ну, а что? А почему бы нет? И мог бы!
По иронии когда-нибудь растает
в тех вселенных, перевернутых и мокрых,
новорожденной головки запятая,
.
что сейчас упорно ищет друга,
мыслит и растет неудержимо!
Лента Мебиуса, родственница круга,
в хилом тельце превращается пружину.
.
Дней и манки бесконечное жевание,
стрекозы трепещущее рыльце…
Вечная пружина выживания
надоумит семечко раскрыться.
.
Радостной вселенной напряжение
хрупкость детства укрепит не сразу,
женского овала отражение
бесхребетность вытеснит из глаза.
.
За пароли от запретных знаний
будет небом выставлена плата,
тени длинные воспоминаний
обнаружат блеклый след к закату.
.
А пока я эР во рту коверкаю,
защищен таинственной оправою,
и во мне, как в запечатанном конверте,
что-то важное в грядущее отправлено.
#михаилмамаев
#стихимихаиламамаева
#издневника