На самой окраине Пермской губернии, в землях что ещё сто лет назад почитали медвежьим углом, в месте, где высокое небо целует ржаные поля, а леса такие густые, что и в июльский полдень редкий луч пробьёт заслон сосновых лап да коснётся прелого хвойного одеяла сырой уральской земли, на зелёном берегу таёжной речёнки с чистой голубой водой, армадой кондовых избёнок встало село Большая Уса.
Люди в этот край пришли давно, пришли и полюбили дикие земли всем своим сердцем, сделав первые гари да срубив на горе Киселиха у столетнего бора первые резные дома. Кем они были? Что их привело в такую глухомань? Давно кануло в лету, а только старики у нас на селе вспоминают одну легенду, коя веками передавалась от отца к сыну, от деда к внуку из уст в уста.
«Пращуры наши, - говорят они, пришли в этот край с далекой Камы, с Сайгатской волости, где в конце 18 века всем крестьянским сыновьям уже не хватало пахотной земли». Были они староверами, ехали со всем домашним скрабом, детьми да женами на восток от родных деревень, а как попалось доброе место на брегу безвестной реки с холмами да равнинами по которым с начала мира ещё не гуляла крестьянская соха, решили: «Здесь и останемся, будет в этих дебрях наш новый дом».
Да не тут-то было! Земли эти с незапамятных времён были вотчиной башкир из племени Уран. Ух и рассердились их старшины как узнали, что на землях предков, по брегам реки Большая Уса русские срубили свой починок. Хотели было выгнать незваных гостей, да наши мужики не лыком шиты, пришли с дарами на поклон к главе башкирского рода, да предложили купить эти земли за звонкую монету вместе с угодьями, рекой и лугами для выпаса скота. Долго думал мудрый башкир, долго сомневался да решил «Была не была, пусть покупают!».
С той поры жизнь починка на реке Большая Уса потекла своим чередом. Работы было много: расчистить земли, запрудить реку поставить мельницу со звонкими колёсами, обустроить пастбища, засеять поля. Но какой старовер боится работы? Встанут рано, засучат рукава и вперед к трудам да заботам, и так до первых звёзд. Прежние хозяева ещё захаживали в старую вотчину, да и сёла у них теснились в те года недалеко.
А в общенье староверов и башкир бывало всякое: то одни зайдут в соседские угодья, то другие селезня у чужой запруды подстрелят, то телёнок у кого на чужой луг забредёт, сразу такой поднимался переполох, и то мирно договорятся, а то деревня на деревню с вилами да палками идёт.
Год за годом ширился починок на далёкой Прикамской реке, строился да обрастал полями, лугами и покосами. Тогда же зародились первые династии нашей земли: Овсянниковы, Клячины Елтышовы и Поповы. А за ними на реку Большая Уса потянулись другие поселенцы со всех окрестных мест.
В 1875 году заложили крестьяне Афанасие-Кириловскую церковь и стал починок Усинский с той поры торговым селом, а названье ему подарила лесная река.
Редкий гость с брегов Невы, коего дела с ямскими завели в наш уголок, приедет да изумился откуда такое название как из сказки "Большая Уса". Старики посидят, покумекают друг с другом да молвят в ответ" не хитрое это дело барин, так величают нашу реку, а Усой в этих землях называют холодный исток. Вот и вышло, что живём мы на истоке у большой воды.
А места здесь и вправду овеяны сказкой, только возвели запруду да разлился мельничный пруд, как в его пучине, тут же поселился водяной, да не один, а со всем своим семейством и стал присматривать за ходом колеса. Вот и приходилось мельнику делиться с ним мукой. А как же иначе? Не дашь оброк камней натащит остановит колесо, пойдешь чинить, а он как прыгнет из воды, да хвать тебя за бороду и утащит вниз на самое дно.
Впрочем, водяного старались не серчать, редко выходил он из водного царства на белый свет. А жена его, чертовка, - другое дело. Как придёт безлунная ночь, вылезет на отмель и космы чешет да смеётся леденящим смехом, глядя на тёмные окна, забавляясь всей душой. У нас на селе этого смеха дети малые ревут, собаки лают, а у коров да коз на долго пропадает молоко. Только пропоет петух, забрезжит зарница, как она бултых в холодную воду. Вот и думай потом не то взаправду было, не то поблазилось, а может и вовсе подвели глаза.
Сразу за селом начинался лес, шел он многие версты, огибая села и города, пока наконец не обрывался бесконечной ледяной пустыней где-то у северных морей. Леших когда-то там водилось видимо-невидимо. Бывало пойдешь по ягоды-грибы, заморочат, закружат, и станешь петлять, покуда дед лесной не натешится, не накричится лесным зверьём, пытаясь запугать, да не откроет уставшему путнику дорогу домой.
Старики говорили так: «Заблудился в трёх со́снах, знать лесной суседко водит, а ты напяль одежду навыворот и ступай вперёд. Хозяин леса посмеётся, похохочет шумом сосен, да покажет куда идти. Больно до потехи он охотник, скучно ему в лесу вот и морочит простых людей». А бывало ещё так: убежит из стала какая дурная корова в лес, целый день по чащобам бродишь и не можешь её найти: ни звука, ни следа. Тогда собирали лесному дедушке милостыньку, несли в соседний бор хлеб соль да брагу, ставили это всё на три пня, и шли с поклоном домой. А наутро, глядишь, корова сама пришла, как ни в чём не бывало. Вот такой он был хозяин леса Большой Усы.
А ещё на селе толковали про клад. Говорили князь башкирский спрятал, когда ещё правил на Усинском берегу. А там и каменья да шелка, и злато и утварь всякая. Только вот найти его не далось ещё ни кому.
Приметы на клад конечно видали… Бывало идёшь по покосам, и, вдруг, что-то птицей вспорхнёт из-под земли, то цветок белоснежный появится, да тут же растает на раннем свету. Говорили: «ударь его наотмашь, клад и покажет себя», да только где там… Пока поймёшь с чем столкнулся, пока размахнешься примета спадёт, будто бы и не было вовсе ничего!
Ещё в двадцатом веке наши мужики перекопали все лога, все опушки, заглянули по каждый куст, досталось и горе Киселиха а клад башкирский так и не нашли. Говорят, что тот, кому судьба откроет эту тайну ещё и не родился, не пришел на Божий свет. А как найдут старинный клад, озарит эти земли новая зарница и быть Большой Усе торговым городом, а все ее сыны, кто, по воле судьбы уехал, на чужбину, вернутся в родные края.
Приезжая в Большую Усу и гуляя по её зелёным улицам с цветущими садами, невольно понимаешь: всё здесь дышит историей. И эти резные избёнки, потемневшие от времени, и магазины Некрасова, кои, говорят, возводились на куриных яйцах, а значит простоят века. И широкая базарная площадь, где когда-то с ноября по март гремели шумные торги. Но, куда ты бы не шёл, ноги, казалось сами собой ведут к старинному пруду. В прошлые века именно тут, в его чертогах жил с семьёю здешний водяной, он следил за мельницей, холил да лелеял её колёса, а от того у Усинского мельника был всегда хороший помол.
Сейчас другая эпоха. Старые легенды канули в лету, а новые на смену им, как-то было исстари, так и не пришли. Правда от чего-то кажется мне, что сказка далеко не ушла, она притаилась и спряталась, ждёт счастливого часа…. В этот миг, у берега пруда, из тучных камышей вспорхнуло что-то белое, похоже на птицу и тут же растаяло на солнечном свету. И Богу одному известно, что это было. Может быть почудилось, а может быть и нет.
Кощеев Д.А. 15.02.2023
Нет комментариев