— О, это же школьные годы! — воскликнул Семён Андреевич, когда в поле зрения появился очередной островок. Там резвилась толпа детей в пионерских галстуках, в том числе и сам Семён Андреевич, только на пятьдесят лет моложе. — И Нинка тут! — добавил он. — Моя первая любовь… Светловолосая девочка в аккуратном фартуке звонко смеялась, пока маленький Семён Андреевич ей что-то говорил. — Это я ей анекдот рассказал! В «Мурзилке» вычитал, как сейчас помню. Лодка медленно двигалась вперёд. Ей управляла высокая женщина в белом балахоне. — Плывём дальше? — спросила она. Мужчина утвердительно кивнул. Ещё метров тридцать — и вот перед глазами новый островок. — Это же когда я н
— А у Ленки-то, видела? Мужик — чернющий как смоль! Это ж надо было откопать такого… — тётя Зина с досадой развела руками. — Весь генофонд испортит! А она ведь сама такая светленькая, голубоглазая… — Вот-вот! — Люба вытянула перед собой указательный палец. — Нет чтоб русского найти! А тут… Да и кто их знает, этих иностранцев? Может, у него там в Африке ещё миллион голодных жён и детей. — А родителям то её каково, представляешь? Ждёшь-ждёшь внуков… А потом — хоба — и приносит дочурка в подоле чёрненьких обезьянок. — Да уж… А про Таньку слышали? Из тридцать четвёртой которая. — А что Танька? Юная совсем, детёнка где-то нагуляла, да и притащила в родительский дом к отцу.