Предыдущая публикация
СХИИГУМЕН МИТРОФАН (МЯКИНИН)
В каждом городе, в каждом селе, в любом уголке России были люди, которые в годы государственного безбожия стали исповедниками и светильниками веры для многих своих соотечественников. Некоторые из этих подвижников хорошо известны: они прославлены Церковью в лике святых, составлены их жизнеописания, изучается их духовное наследие, но многие имена остаются еще малоизвестными.
Схиигумен Митрофан (Мякинин) – значимая личность для Воронежской епархии. Он является одним из сонма исповедников Российских, чья жизнь проходила в тяжелое время гонений XX века. Он пережил испытания, гонения, заключение и ссылку, оставаясь верным пастырем Церкви Христовой, собравшим вокруг себя немалое стадо жаждущих Христова утешения. В то нелегкое время таких пастырей было совсем немного.
Родился отец Митрофан в крестьянской семье Михаила и Дарьи Мякининых 14 сентября 1900 года в деревне Марьевка (ныне Воронежская область). При крещении младенец получил имя Никита. Кроме него, в семье было трое детей: Кирилл, Татьяна, Акилина. Жили скромным хозяйством: имели надел земли, избу, ригу, сарай, из скота – лошадь, корову, свинью. Родители были людьми благочестивыми и сумели привить любовь к вере Христовой всем своим детям. Мать на руках носила младенца Никиту в церковь святого Андрея, Христа ради юродивого, которая находилась от них в четырех верстах, в селе Михайловка. Все как у всех тогда, но была над этим одна тайна – тайна возрастания духовного, тайна ощущения своей предизбранности на служение Богу и людям.
Когда Никита немного подрос, повинуясь зову сердца, бегал в храм один, без родителей. А там стоял у солеи, очарованный службой, внимал Слову Божию. Бывало, как услышит звон колокола, вприпрыжку бежит в храм босой и полураздетый. Жители села, все наперед зная, все же спрашивали: «Куда бежишь, Никитка?». А он в ответ им, звонко так: «Бом-бом!».
Мальчик рано лишился матери, с раннего детства, как и все крестьянские ребятишки, помогал по хозяйству. Односельчане заметили, что Никита часто бывал замкнут, молчалив и не любил излишнего шума и суеты. За это его дразнили «попом». Но все же он дружил с некоторыми детьми – чаще всего они играли «в церковь».
Образование Никита получил в сельской приходской школе. Научившись читать и писать по-славянски, начал помогать читать и петь на клиросе. Когда мальчик повзрослел, его взял к себе в Воронеж родной дядя.
Уже в юные годы Никита полюбил читать духовные книги, позже начал посещать святые места. Мирская жизнь со своей тщетностью и суетой его не привлекала, и он решил посвятить себя подвигу – монашеству. Он искал в этой жизни – жизни вечной, всего того незыблемого, которое никто никогда не поколеблет. Юноша поступил в Нило-Столобенскую пустынь послушником. Монастырь этот искони являлся образцом иноческого быта. Находился он на острове Селигер в Тверской губернии. С усердием молодой подвижник стал выполнять все послушания, но вскоре обитель закрыли, а монахи разбрелись кто куда. Никита поехал в Киев, где от духовного отца Анатолия принял постриг в монашество с именем Серафим. Старец благословил его идти в мир, сказав: «Ты там нужен».
Монах Серафим вернулся на родину. Он устроился ктитором в родную церковь в Михайловке – стоял за ящиком и продавал свечи. Через некоторое время владыка Захарий (Лобов) рукоположил молодого подвижника во священника, произошло это событие в Успенском Адмиралтейском храме г. Воронежа, и направил служить в село Старый Эртиль, в молельный дом. После перевел его в село Малые Ясырки.
Между тем безбожная власть усиливала гонения на веру и Церковь Христову. Священнослужителей арестовывали повсеместно. Довелось испить эту чашу и отцу Серафиму. 17 июля 1934 года за ним пришли. Обвинили, как водилось, в антисоветской агитации и привлекли к ответственности по статье 58-й УК РСФСР. В феврале 1935 года батюшка был отправлен в заключение в Караганду.
КАРЛАГ – это огромная по территории часть сталинского ГУЛАГа, здесь люди трудились на износ, в нечеловеческих условиях. Кругом были казахские степи, из растительности попадались заросли карагача и верблюжьей колючки – этот карагач рубили, корчевали корни.
Батюшка очень уставал на этих работах. Ко всему прочему, кормили плохо. Но старец только мужественно усиливал молитву, и Господь не оставлял его Своею милостью, подкрепляя и давая сил все превозмочь, все пережить и не сломаться в лагере.
После трехлетней ссылки, в 1938 году, отец Серафим был освобожден из заключения. Гонения еще более ужесточались, а у отца Серафима не было ничего: ни документов, ни работы, ни крова. Он скитался как нищий и был в презрении от окружающих.
Тайный приют он находил у глубоко верующих людей, но вынужден был скрываться в подполе или на чердаке. В затворе скиталец жил одной лишь молитвой – непрестанно молился со слезами и поклонами за всех родных, знакомых и за мир, иногда совершал богослужения. Только духовно близкие люди, несмотря ни на что, посещали в то время отца Серафима.
Уже в те годы у батюшки в полной мере проявился дар прозорливости. По благодати Божией старцу было открыто, кто и с какой скорбью к нему придет и даже какие помыслы были у человека в дороге.
Только в 1949 году батюшка вышел из затвора. Ему выручили паспорт и устроили работать на станцию переливания крови. Божиим промыслом про монаха узнал владыка Иосиф (Орехов) и дал ему приход в селе Хохлы. Отсюда священника вскоре перевели в церковь Михаила Архангела в небольшом селе Ячейка, где он прослужил 11 лет.
Здесь прошли главные годы пастырских трудов отца Серафима. В храме был устроен четырехъярусный иконостас, везде разместили иконы, и вскоре явилось необыкновенное для скромного сельского прихода благолепие. А ведь когда батюшка появился здесь первый раз в 1950 году, храм стоял разрушенный и оскверненный.
Во время службы батюшка держался строго, особенно когда читал Евангелие. Взгляд был острый, уверенный, все примечал. Иногда на службе лицо преображалось – многие это замечали. Отец Серафим был делателем умной Иисусовой молитвы, он жил ею, словно дышал. Даже когда он отдыхал в келье, часто вздыхал и чуть ли не через каждые пять минут вслух повторял: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного».
Старец в быту одевался очень бедно, умел довольствоваться немногим и не стремился иметь большего, во всем проявлялась его особая нестяжательность, но священнические облачения у него были очень красивые. На Пасху священник менял их несколько раз – на каждой песне пасхального канона он выходил в облачениях разного цвета. Во время пасхальной службы будто летал. Глядя на него, люди радовались. Благодать касалась всех, чувствовалось благоухание. «Если здесь, на земле, такая радость, - говорил подвижник со слезами на глазах, - то какая же она на Небе?».
Молва об отце Серафиме распространилась далеко: к нему приезжали из Сибири, Челябинска, Москвы, Ленинграда… Многие стремились увидеть батюшку, получить благословение, наставление, приходили со скорбями, горем, приезжали и душевнобольные, одержимые.
В праздничные дни храм был полон народа. Батюшка принимал всех, никто не уходил от него без утешения – скорби и страдания исчезали, как и не были. Говорил он мало, быстро, будто суетясь, только успевай слушать.
Отец Серафим находился в тесном общении с великими духоносными современниками – старцами. Вообще, в это тяжелейшее время была удивительная по своему напряжению и высоте духовная жизнь. Пять великих старцев: отец Серафим, схимонахиня Михаила, схимонахиня Серафима (Мичуринская), схимонах Иоасаф (Грязинский) и схимонахиня Антония (Мордовская) – жили друг у друга в послушании, собирались на духовные советы, окормляли друг друга.
Не было никакой ревности – ни у старцев, ни у их духовных чад друг ко другу, а была одна любовь. И все они пребывали в согласии, как одна семья. Один маститый протоиерей как-то раз высказал мысль: «Вот ведь все никак не можем наладить самого простого христианского общения, а уже ушедшие эти подвижники спустя десятилетия светлой памятью о себе как минимум три епархии объединяют».
Почерпнуть «медку» приезжали к старцу Серафиму и простые тамбовчане. Многие получили помощь, неожиданное послушание или услышали предсказание.
В декабре 1961 года старца перевели на новый приход в селе Девица. Затем, на малое время, отца Серафима перевели в Бурдино, после этого – в Никольское, затем – в Путятино. Здесь он совершил свое последнее богослужение. На закате дней батюшка заболел и слег.
Перед смертью отец Серафим принял схиму с именем Митрофан в честь святителя Митрофана Воронежского. Кончина батюшки наступила 25 декабря 1964 года. Похоронили старца, по его завещанию, в селе 1-ая Михайловка, недалеко от церкви.
Схиигумен Митрофан был истинный светильник, освещающий во тьме наших суетных дней тернистый путь к Царствию Божию. Но этот свет озаряет путь не только тех, кто знал его при жизни, но и тех, кто о батюшке знает только понаслышке.
Доброе семя сеял схиигумен Митрофан своими проповедями в сердцах пасомых. Он прежде всего учил, как обрести страх Господень, ибо через это приходит все остальное…
Батюшка говорил, что плод смирения – это мир душевный и радость. Смирение – это пристань, где находили себе покой все добрые подвижники, все скорбящие душой, все жаждущие спасения.
Отец Серафим всегда говорил о том, что плоть человеческая немощна и ленива, что надо закалять непрестанно свой дух, за труды и подвиги эти дана была ему от Господа сильная и благодатная молитва.
Часто старец говаривал своим послушникам, если кто не радел о непрестанной молитве: «Лучше молиться стоя, чем сидя; лучше молиться сидя, чем лежа; лучше молиться лежа, чем никак».
Батюшка поучал: «В возникшем недоумении можно спрашивать у детей совета. Не забывайте о том, что «устами младенца глаголет истина».
Отец Серафим очень часто говорил: «Будь всегда с Богом, и Бог будет с тобой. А когда вас двое, кто Вам соперник?!».
Схиигумен Митрофан (Мякинин) – значимая личность для Воронежской епархии. Он является одним из сонма исповедников Российских, чья жизнь проходила в тяжелое время гонений XX века. Он пережил испытания, гонения, заключение и ссылку, оставаясь верным пастырем Церкви Христовой, собравшим вокруг себя немалое стадо жаждущих Христова утешения. В то нелегкое время таких пастырей было совсем немного.
Родился отец Митрофан в крестьянской семье Михаила и Дарьи Мякининых 14 сентября 1900 года в деревне Марьевка (ныне Воронежская область). При крещении младенец получил имя Никита. Кроме него, в семье было трое детей: Кирилл, Татьяна, Акилина. Жили скромным хозяйством: имели надел земли, избу, ригу, сарай, из скота – лошадь, корову, свинью. Родители были людьми благочестивыми и сумели привить любовь к вере Христовой всем своим детям. Мать на руках носила младенца Никиту в церковь святого Андрея, Христа ради юродивого, которая находилась от них в четырех верстах, в селе Михайловка. Все как у всех тогда, но была над этим одна тайна – тайна возрастания духовного, тайна ощущения своей предизбранности на служение Богу и людям.
Когда Никита немного подрос, повинуясь зову сердца, бегал в храм один, без родителей. А там стоял у солеи, очарованный службой, внимал Слову Божию. Бывало, как услышит звон колокола, вприпрыжку бежит в храм босой и полураздетый. Жители села, все наперед зная, все же спрашивали: «Куда бежишь, Никитка?». А он в ответ им, звонко так: «Бом-бом!».
Мальчик рано лишился матери, с раннего детства, как и все крестьянские ребятишки, помогал по хозяйству. Односельчане заметили, что Никита часто бывал замкнут, молчалив и не любил излишнего шума и суеты. За это его дразнили «попом». Но все же он дружил с некоторыми детьми – чаще всего они играли «в церковь».
Образование Никита получил в сельской приходской школе. Научившись читать и писать по-славянски, начал помогать читать и петь на клиросе. Когда мальчик повзрослел, его взял к себе в Воронеж родной дядя.
Уже в юные годы Никита полюбил читать духовные книги, позже начал посещать святые места. Мирская жизнь со своей тщетностью и суетой его не привлекала, и он решил посвятить себя подвигу – монашеству. Он искал в этой жизни – жизни вечной, всего того незыблемого, которое никто никогда не поколеблет. Юноша поступил в Нило-Столобенскую пустынь послушником. Монастырь этот искони являлся образцом иноческого быта. Находился он на острове Селигер в Тверской губернии. С усердием молодой подвижник стал выполнять все послушания, но вскоре обитель закрыли, а монахи разбрелись кто куда. Никита поехал в Киев, где от духовного отца Анатолия принял постриг в монашество с именем Серафим. Старец благословил его идти в мир, сказав: «Ты там нужен».
Монах Серафим вернулся на родину. Он устроился ктитором в родную церковь в Михайловке – стоял за ящиком и продавал свечи. Через некоторое время владыка Захарий (Лобов) рукоположил молодого подвижника во священника, произошло это событие в Успенском Адмиралтейском храме г. Воронежа, и направил служить в село Старый Эртиль, в молельный дом. После перевел его в село Малые Ясырки.
Между тем безбожная власть усиливала гонения на веру и Церковь Христову. Священнослужителей арестовывали повсеместно. Довелось испить эту чашу и отцу Серафиму. 17 июля 1934 года за ним пришли. Обвинили, как водилось, в антисоветской агитации и привлекли к ответственности по статье 58-й УК РСФСР. В феврале 1935 года батюшка был отправлен в заключение в Караганду.
КАРЛАГ – это огромная по территории часть сталинского ГУЛАГа, здесь люди трудились на износ, в нечеловеческих условиях. Кругом были казахские степи, из растительности попадались заросли карагача и верблюжьей колючки – этот карагач рубили, корчевали корни.
Батюшка очень уставал на этих работах. Ко всему прочему, кормили плохо. Но старец только мужественно усиливал молитву, и Господь не оставлял его Своею милостью, подкрепляя и давая сил все превозмочь, все пережить и не сломаться в лагере.
После трехлетней ссылки, в 1938 году, отец Серафим был освобожден из заключения. Гонения еще более ужесточались, а у отца Серафима не было ничего: ни документов, ни работы, ни крова. Он скитался как нищий и был в презрении от окружающих.
Тайный приют он находил у глубоко верующих людей, но вынужден был скрываться в подполе или на чердаке. В затворе скиталец жил одной лишь молитвой – непрестанно молился со слезами и поклонами за всех родных, знакомых и за мир, иногда совершал богослужения. Только духовно близкие люди, несмотря ни на что, посещали в то время отца Серафима.
Уже в те годы у батюшки в полной мере проявился дар прозорливости. По благодати Божией старцу было открыто, кто и с какой скорбью к нему придет и даже какие помыслы были у человека в дороге.
Только в 1949 году батюшка вышел из затвора. Ему выручили паспорт и устроили работать на станцию переливания крови. Божиим промыслом про монаха узнал владыка Иосиф (Орехов) и дал ему приход в селе Хохлы. Отсюда священника вскоре перевели в церковь Михаила Архангела в небольшом селе Ячейка, где он прослужил 11 лет.
Здесь прошли главные годы пастырских трудов отца Серафима. В храме был устроен четырехъярусный иконостас, везде разместили иконы, и вскоре явилось необыкновенное для скромного сельского прихода благолепие. А ведь когда батюшка появился здесь первый раз в 1950 году, храм стоял разрушенный и оскверненный.
Во время службы батюшка держался строго, особенно когда читал Евангелие. Взгляд был острый, уверенный, все примечал. Иногда на службе лицо преображалось – многие это замечали. Отец Серафим был делателем умной Иисусовой молитвы, он жил ею, словно дышал. Даже когда он отдыхал в келье, часто вздыхал и чуть ли не через каждые пять минут вслух повторял: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного».
Старец в быту одевался очень бедно, умел довольствоваться немногим и не стремился иметь большего, во всем проявлялась его особая нестяжательность, но священнические облачения у него были очень красивые. На Пасху священник менял их несколько раз – на каждой песне пасхального канона он выходил в облачениях разного цвета. Во время пасхальной службы будто летал. Глядя на него, люди радовались. Благодать касалась всех, чувствовалось благоухание. «Если здесь, на земле, такая радость, - говорил подвижник со слезами на глазах, - то какая же она на Небе?».
Молва об отце Серафиме распространилась далеко: к нему приезжали из Сибири, Челябинска, Москвы, Ленинграда… Многие стремились увидеть батюшку, получить благословение, наставление, приходили со скорбями, горем, приезжали и душевнобольные, одержимые.
В праздничные дни храм был полон народа. Батюшка принимал всех, никто не уходил от него без утешения – скорби и страдания исчезали, как и не были. Говорил он мало, быстро, будто суетясь, только успевай слушать.
Отец Серафим находился в тесном общении с великими духоносными современниками – старцами. Вообще, в это тяжелейшее время была удивительная по своему напряжению и высоте духовная жизнь. Пять великих старцев: отец Серафим, схимонахиня Михаила, схимонахиня Серафима (Мичуринская), схимонах Иоасаф (Грязинский) и схимонахиня Антония (Мордовская) – жили друг у друга в послушании, собирались на духовные советы, окормляли друг друга.
Не было никакой ревности – ни у старцев, ни у их духовных чад друг ко другу, а была одна любовь. И все они пребывали в согласии, как одна семья. Один маститый протоиерей как-то раз высказал мысль: «Вот ведь все никак не можем наладить самого простого христианского общения, а уже ушедшие эти подвижники спустя десятилетия светлой памятью о себе как минимум три епархии объединяют».
Почерпнуть «медку» приезжали к старцу Серафиму и простые тамбовчане. Многие получили помощь, неожиданное послушание или услышали предсказание.
В декабре 1961 года старца перевели на новый приход в селе Девица. Затем, на малое время, отца Серафима перевели в Бурдино, после этого – в Никольское, затем – в Путятино. Здесь он совершил свое последнее богослужение. На закате дней батюшка заболел и слег.
Перед смертью отец Серафим принял схиму с именем Митрофан в честь святителя Митрофана Воронежского. Кончина батюшки наступила 25 декабря 1964 года. Похоронили старца, по его завещанию, в селе 1-ая Михайловка, недалеко от церкви.
Схиигумен Митрофан был истинный светильник, освещающий во тьме наших суетных дней тернистый путь к Царствию Божию. Но этот свет озаряет путь не только тех, кто знал его при жизни, но и тех, кто о батюшке знает только понаслышке.
Доброе семя сеял схиигумен Митрофан своими проповедями в сердцах пасомых. Он прежде всего учил, как обрести страх Господень, ибо через это приходит все остальное…
Батюшка говорил, что плод смирения – это мир душевный и радость. Смирение – это пристань, где находили себе покой все добрые подвижники, все скорбящие душой, все жаждущие спасения.
Отец Серафим всегда говорил о том, что плоть человеческая немощна и ленива, что надо закалять непрестанно свой дух, за труды и подвиги эти дана была ему от Господа сильная и благодатная молитва.
Часто старец говаривал своим послушникам, если кто не радел о непрестанной молитве: «Лучше молиться стоя, чем сидя; лучше молиться сидя, чем лежа; лучше молиться лежа, чем никак».
Батюшка поучал: «В возникшем недоумении можно спрашивать у детей совета. Не забывайте о том, что «устами младенца глаголет истина».
Отец Серафим очень часто говорил: «Будь всегда с Богом, и Бог будет с тобой. А когда вас двое, кто Вам соперник?!».
Следующая публикация
Установление Петрова поста относится ко времени рождения самой Церкви Христовой. О церковном установлении этого поста упоминается в постановлениях апостольских: «После Пятидесятницы празднуйте одну седмицу, а потом поститесь; справедливость требует и радоваться по принятии даров от Бога, и поститься после облегчения плоти». Церковь призывает верующих к посту по примеру святых апостолов, которые, приняв Святого Духа в день Пятидесятницы, в посте и молитве готовились к проповеди Евангелия.
Мы ропщем на людей, которые рядом с нами, а Иоанн Златоуст сказал потрясающую вещь: «Бог по жизни посылает нам именно тех людей, через которых может быть уврачевана наша гордыня».
Нет комментариев