Предыдущая публикация
Их семье завидовали — красивые, счастливые, с детьми.
Но впервые они встретились на кладбище
Мы ничего не знаем о чужом счастье, а оно может раздавить.
— А знаешь, я им завидую, — говорила как-то моя знакомая Инга об еще одних наших общих знакомых — Сергее и его жене Дусе. — Свободные люди. Детей нет. Занимаются, чем хотят, ездят, куда хотят. Воля.
У Инги трое детей, все погодки. Активные, шебутные. У них с мужем давно уже один маршрут — дом-сад-школа-занятия-прогулки-прийти домой и упасть. Хотя и упасть часто не получается. Готовка, уборка, стирка, глажка. Иногда скандалы по причине усталости. Летом — затрапезная родительская дача. Все.
А я слушала ее и вспоминала слова, которые часто повторяет отец Евгений, когда я ему каюсь в своей собственной зависти:
— Лен, ты не знаешь, чему завидуешь. Не знаешь жизни этих людей. Но это их счастье для тебя может быть неподъемно. Оно тебя раздавит. Живи свою жизнь! Не смотри на других.
* * *
ВПЕРВЫЕ ОНИ ВСТРЕТИЛИСЬ НА КЛАДБИЩЕ.
В первый раз батюшка сказал мне это 15 лет назад, когда я была беременна Варварой. Я тогда ныла, что у меня токсикоз, мне плохо, и вообще — все не так. Муж чашку за собой не помыл, а я еле ползаю. И мы поругались… Денег нет. Люди работают, развиваются, а я дома сижу… Все кругом такие светлые, православные, у всех все хорошо, а у меня тонкая душевная организация и никто меня не понимает. И завидую я, вон — Игорю с Дашей. Прихожанам отца Евгения.
Мне кажется, им многие завидовали. У них пятеро детей, а они такие красивые, радостные и… влюбленные. Как молодожены. Они ухаживали друг за другом. Помню, как Игорь как-то сорвал какой-то цветочек и протянул Даше. А она засмущалась, заулыбалась. Как девчонка. И расцвела — как тот цветок…
— Ты знаешь их историю? — спросил меня отец Евгений. — Нет? Иди — познакомься поближе. Благословляю…
И я познакомилась.
…И для Игоря, и для Даши это второй брак — очень счастливый. Казалось, Ангел раскрыл над ними свои крылья и охраняет от всяких бед. «И так было всегда», — думали многие.
Но познакомились Игорь с Дашей на кладбище. Их счастье, которому я завидовала, началось там — среди горя, боли и слез.
Игорь плакал на могиле своей первой жены Ирочки и все спрашивал:
— Что мне говорить нашему сыну?
Они поженились еще в институте, любили друг друга. И все вокруг их любили. Потом родился сын Илюшка и казалось, счастью не будет конца. И впереди прекрасная, полная света и радости жизнь…
— Я быстро, туда и обратно, — сказала Ира мужу. — Не скучай. Я люблю тебя!
Она бежала в детский сад за сыном. У него был день рождения, и дома его ждали подарки, шары, праздничный торт, любовь, тепло и счастье, которые будут всегда.
Через пять минут на пешеходном переходе Иру сбил насмерть пьяный водитель.
Игорь хотел покончить с собой. Но его спас прохожий.
Он пил на кухне ночами водку, когда Илюшка, копия Иры, ложась спать, плакал и спрашивал: «Где мама?»
И на следующий день шел на кладбище…
Даша тоже часто ходила на кладбище. Уставшая от жизни и боли девушка с огромными, выцветшими от слез глазами. Она приходила сюда к мужу Юре. Иногда приводила с собой их мальчишек-двойняшек. И вместе они ухаживали за могилой.
В зазнайку Дашку Юра влюбился в пятом классе. А она его разглядела только в 17 лет, когда тяжело заболела гриппом. Он приходил в больницу каждый день. Единственный из всех ухажеров. Через год они поженились.
Юра обожал свою жену. И то, что у них уже пять лет не было детей, его не смущало. Радостное известие о долгожданной беременности пришло почти одновременно с другим — страшным. У Юры обнаружили рак желудка.Даша ухаживала за мужем. А он до последнего улыбался и говорил, что все будет хорошо. Двойняшки Вася и Ваня родились уже без него…
И для Даши, и для Игоря все тогда закончилось. Но там, на кладбище, познакомились их мальчишки — Илюшка, Вася и Ваня. И познакомили родителей. Через год отец Евгений их венчал. И сейчас у Илюшки и двойняшек Васи и Вани есть еще две сестренки — Наденька и Полина…
Нет, не все было просто. Игорь сначала пил, пропадал на несколько дней. Даша два раза лежала в неврологической клинике. Но со временем все наладилось. И тогда, в храме, глядя на них, светлых, окруженных толпой радостных детей, многие даже не предполагали, через что им пришлось пройти.
Да, они счастливы. И берегут свое счастье. Потому что знают, что оно зыбко и может закончиться прямо сейчас. И нужно ловить каждую его секунду.
Но скольким же людям мы завидуем, не догадываясь, как и чем они живут.
* * *
СВЕТКА В ЗОЛОТОЙ КЛЕТКЕ.
Я завидовала Свете. Дочери — умницы, красавицы, ходят в элитные гимназии. Она сама — как модель. Всегда ухоженная, нарядная, отдохнувшая. Муж — какой-то топ-менеджер. Я его и не видела никогда. Машина у нее в цену, наверное, нашей квартиры. Няня, помощница по хозяйству.
Сама Света после замужества не работала никогда. Все ее дела, как мне казалось — это хорошо выглядеть и раздавать домашнему персоналу ценные указания. А еще места отдыха выбирать. Она с детьми — месяц в Париже, месяц — в Испании, зиму — на островах каких-то. А недавно девочки захотели сходить в кино и папа снял для них двоих целый зал. Ковид же.
Понятно, что так было не всегда. Когда-то мы со Светкой учились в одной школе, и завидовать тогда было нечему. Но потом она «взлетела».
— Везет тебе, Светка, — сказала я ей как-то по телефону.
А Светка, оказывается, хочет жить обычной жизнью и завидует своей домработнице Наталье. Наталья приходит домой уставшая, после уборки двухэтажной Светиной квартиры, а там, в маленькой двушке ее ждет муж — пенсионер. Он жарит ей котлеты и наливает чай с имбирем. Все, как она любит. И до поздней ночи они говорят.
А Света уже не помнит, когда они с мужем ужинали вместе. И когда он спрашивал, как у нее дела. Ему не до того.
Да и знает Светка, что есть у него другая женщина. Как-то попыталась устроить скандал, но муж пригрозил, что заберет детей. И живет она — красивая и ухоженная — в своей золотой клетке, и единственный человек, с кем она может поговорить по душам и поплакать — это домработница Наташа…
* * *
«Ты тоже меня вернешь?»
Многие завидовали Миле… А Мила, как оказалось, завидовала мне.
Она была очень хороша собой, всегда модно одета и, похоже, легкомысленна и самоуверенна. Мужчины у нее менялись с завидной регулярностью.
А еще она была чайлдфри. Пока мы, замученные мамы с беременными животами и дергающимися глазами, лазили по горкам и деревьям за своими неуправляемыми, перепачканными детьми, Мила, как специально, прогуливалась мимо нас со своими холеными собаками и бросала в нашу сторону полные презрения взгляды.
— Развела тут псарню, лучше бы ребенка родила, — неожиданно громко произнесла однажды какая-то нервная бабушка с внуком.
— Не ваше дело! — резко обернулась Мила…
…А потом она подошла ко мне в нашем храме. Я тогда очень удивилась.
— Это же вы всегда гуляете в парке со своими девочками?
— Я… А вы — с собаками…
— Я всегда смотрю на вас с дочками, на других мам и прямо любуюсь, — сказала она. — И завидую…
И мне захотелось провалиться сквозь землю. Потом мы долго говорили и она плакала.
Мила всегда хотела много детей. Первый муж бросил ее после двух замерших беременностей и диагноза «бесплодие». Второй и третий ушли по той же причине. Чтобы было не так одиноко, Мила завела себе щенка. А потом знакомые попросили ее подержать у себя их собаку, пока они делали ремонт. Так и оставили. А третьего пса Мила подобрала зимой на улице. Жалко стало.Она решила взять ребенка из детского дома. Маленького, большого — не важно. Ей очень понравился шестилетний Коля. Но Колю Миле не отдали. Оказалось, что его мама не лишена родительских прав. И были еще какие-то проблемы с документами.
Потом появилась четырехлетняя Леночка. Девочку уже два раза брали и оба раза возвращали.
— Ты меня тоже вернешь? — спросила девочка.
— Не верну!
Но с удочерением Лены тоже случились какие-то сложности. Мила не стала уточнять.
— Но я буду за нее бороться.
Как сейчас, я не знаю, год назад Мила куда-то переехала.
В тот день она пришла в храм впервые в жизни.
— Мне просто некуда больше идти…
И как же я хочу, чтобы все у нее было сейчас хорошо… Чтобы та Леночка, наконец, назвала ее мамой и знала, что больше ее никто никуда не отдаст, чтобы встретила Мила мужчину, который станет отцом девочке. И чтобы играла она с теми тремя собаками. А потом случилось бы чудо и появился у Лены братик или сестричка. Так ведь тоже может быть? Правда?
* * *
«Ты встанешь, и мы поженимся».
Инга с тремя детьми завидовала Сергею и Дусе. Свободные, бездетные, вечно мотаются по каким-то санаториям. Могут себе позволить. А она — нет.
А у Дуси нет обеих почек. В 15 лет ей их удалили. Дважды врачи пытались подсадить хотя бы одну, но не удалось. Теперь, чтобы хоть как-то жить, Дуся должна была три раза в неделю делать гемодиализ. И так годами. Но в какой-то момент организм устал и уже не справлялся. Она умирала в больнице. Ела через гастростому и уже не вставала с кровати.
А Сергей приходил в больничный храм — пел на клиросе, помогал священнику, иногда ходил с ним по палатам к больным. Так он встретил Дусю. Сергею очень захотелось как-то ей помочь. Он начал навещать ее, приносил какие-то маленькие подарки, о чем-то рассказывал.
Однажды он пришел в больницу и увидел, что Дусина кровать пуста. И матраса нет. Так обычно делали, когда кто-то умирал.
Как обезумевший, он бегал по коридору и кричал: «Где? Где она?!..»
— Да все хорошо с твоей любимой, малахольный, — сказала, улыбаясь, старенькая санитарка. — В другой палате она.
«Любимой?» — удивленно повторил Сергей. А ведь и правда — любимая.
В тот же день Сергей сделал Дусе предложение. А на ее удивленный взгляд ответил: «Ты встанешь, и мы поженимся».
Через неделю Дуся попросила врачей убрать гастростому, и Сергей начал кормить ее с ложки. Он делал ей массаж затекших рук и ног и возил на коляске гулять в больничный сквер. И в церковь.
Однажды она встала и пришла в храм, опираясь на руку сияющего Сергея. А потом сама. Начала петь с ним в церковном хоре. Быстро уставала, но с каждым днем ей становилось все лучше.
Там же, в больничном храме, их и обвенчали. А вскоре Дусю выписали.
Ей так же приходится делать три раза в неделю гемодиализ. Но теперь с ней Сергей. Он заботится о ней. И любит. И она любит... И живет...
К удивлению врачей, которые только разводят руками.
Сергей и Дуся много путешествуют. Это правда. Естественно, по тем местам, где Дуся может делать свои процедуры. Ей по инвалидности положены путевки, и Сергей ее везде сопровождает. Детей у них нет, потому что у Дуси их быть не может.
Да, они счастливы. Но под силу ли Инге такое счастье?
* * *
«Никогда не чувствовала себя инвалидом».
А есть люди, которым никто не завидует. Кажется всем, что они должны быть очень несчастными.
Есть у меня хорошая знакомая. Наша прихожанка, Вероника. У нее детский церебральный паралич вследствие родовой травмы. С инвалидностью и ее супруг. У него тоже ДЦП. И у них трое детей. У средней, Танюшки — тяжелая умственная отсталость. А еще несколько лет назад она страшно обгорела. Вылила на даче в костер жидкость для розжига, и теперь лицо, руки, тело у нее в страшных ожогах и шрамах.Вот посмотрит кто-нибудь на них — маму, которая медленно ведет за руку по улице свою особенную дочь — и обязательно посочувствует. Подумает: «За что им это? Такая боль…»
А я часто общаюсь с Вероникой и с удивлением понимаю, что боли-то никакой нет. Интеллигентная, образованная, интересная женщина. Из семьи дипломатов. Много лет жила за границей, закончила школу, институт. Потом вышла замуж.
— Тогда сайтов знакомств не было. Дала объявление в газету. Предложений пришло много. Даже грек какой-то обещал моей маме увезти меня в Грецию, жениться и вылечить.
Но вышла она за Алексея — разносчика газет с таким же, как у нее, диагнозом.
Старшая дочь уже работает, а еще прыгает с парашютом. Младший сын учится в музыкальном училище. Танюшка только — вечный ребенок… Но Вероника как-то сказала:
— Знаете, если в семье не родится больной ребенок, родители могут многого не понять об этой жизни.
Не знаю, что конкретно поняла о жизни эта семья, но я только один раз слышала, чтобы они жаловались — когда обгорела Таня. Но в такой ситуации любой бы переживал. В остальном это самые светлые, жизнерадостные и благодарные Богу и всем вокруг люди, которых я когда-либо встречала.
— Знаете, я никогда не считала себя инвалидом, — сказала Вероника. — Меня так воспитывали. Я всегда жила среди здоровых людей и никогда не чувствовала себя больной. Мой случай — он, наверное, не типичный… Я вообще всегда жила, как у Христа за пазухой. Никто никогда не говорил мне ничего обидного. Все меня всегда любили…
Вероника не раз предлагала мне помощь — сходить в магазин, присмотреть за детьми.
— Я сбегаю, вам же так трудно, — говорит она.
Мне трудно! Не ей!
Она часто делает моим девчонкам подарки, нарисовала для нас прекрасные картины и зовет к себе на дачу под Сергиев Посад. У них коты, собака и черепаха. И дома у них тепло и уютно. Я была…
Да... Люди смотрят на них со стороны и сочувствуют... А им можно было бы позавидовать, если бы зависть не была грехом.
Какой-то удивительной внутренней цельности Вероники. Или удивительным отношениям, любви в их семье.
Помню случай. Танюше уже восемнадцать лет, и ее нужно лишить дееспособности и оформить над ней опеку. Я тогда встретила Веронику в храме и она мне сказала, что родителям с инвалидностью могут не дать опекунство над детьми:
— Такие вот законы.
Я начала ее утешать, что все еще получится. Мы все за них помолимся.
— Да все нормально, — ответила она мне. — Просто странно. Я восемнадцать лет ее растила, а теперь вот не имею права. А оформить опеку над Таней для нашей семьи не проблема. У нас куча родственников…
Мне кажется — это огромное счастье, когда в семье взять ответственность за человека с инвалидностью — «не проблема». Когда не бросают слабого и не страшно смотреть в будущее. И стоит стремиться так воспитывать своих детей.
Но человек слаб… Он часто завидует «обертке». Если бы заранее знать, что под ней.
Поэтому прав отец Евгений — надо жить свою жизнь. Как вот эта Вероника. Как Сережа с Дусей. Как Даша с Игорем… Не смотреть, что там у других, а жить своей жизнью. Ведь только в своей жизни мы можем быть счастливы. Не в чужой. Только сегодня и сейчас.
Елена Кучеренко, Вадим Прищепа.
Правмир.ру
Следующая публикация
Нет комментариев