Предыдущая публикация
Катя и Паша искали домработницу очень долго.
У Паши были свои требования: ответственная, пунктуальная, воспитанная, опрятная, внимательная, умеющая вкусно готовить, без вредных привычек. Он придирался ко всему, с кандидатками был суров, без конца демонстрировал власть и гонор. Тридцать процентов претенденток даже не переступали порога их дома, если Паша сомневался хоть в одном пункте. Он закрывал дверь прямо перед их носом.
У Кати требований было меньше, но они были жёстче: желательно старая, желательно страшная и уважающая её женский авторитет. Она отсеивала всех, на ком взгляд Паши задерживался больше трёх секунд. Денег у молодых людей было больше чем достаточно, а вот времени совсем ни на что ни хватало, поэтому они и решили найти себе помощницу с постоянным проживание у них дома, которой были готовы очень хорошо платить
Только вот никто им не подходил. Руки у молодых бизнесменов опускались. Им казалось, что проще сменить город, чем найти здесь настоящего профессионала и уже собирались покупать виллу в соседней области, когда к ним в дом постучалась госпожа Набекрень.
Паша открыл дверь и тут же был отодвинут в сторону, не успев сказать и слова. Сначала в дом вошло два чемодана размером с рояль каждый. Затем вошла сама Набекрень, которая была размером с орган и звучала так же громко и тяжело, как его самые басовые регистры. С женщины потоками стекала вода, так как на улице шёл ливень. На полу быстро собралось целое озеро.
Первым делом, даже не поздоровавшись, Набекрень спросила: «Где у вас ведро?».
Паша хотел было что-то возразить, но Набекрень уже достала откуда-то огромную швабру и мощными крутящими движениями рук, от которых, казалось, земля способна начать крутиться в другую сторону, собрала всю воду, а заодно вымыла пол во всей прихожей, не сходя с коврика.
― Ведро! ― скомандовала Набекрень, и Паша, то ли испуганный, то ли загипнотизированный этим великолепным мытьём полов, тут же принёс ведро. Женщина начала выжимать тряпку. Треск раздался такой, словно падал вековой дуб — даже соседские собаки перестали лаять, а ведро наполнилось до краёв. Затем она точно так же выжала свой плащ.
― Где я могу расположиться? ― спросила женщина, глядя на Пашу.
― М-м-мы вас ещё не приняли, ― немного дёргано ответил тот, и сам не заметил как вжал голову в плечи.
― Хм. Что от меня требуется? ― совершенно спокойно ответила Набекрень.
― Н-н-ну, ― голос у Паши дрожал, он забыл как нужно проводить собеседования, ― для начала ваше резюме, ― наконец вспомнилось ему.
― Что вас интересует? ― прогудела Набекрень. При этом она осматривала свои новые трудовые владения, подмечая пыль под двухметровыми шкафами во всю стену и предстоящее усиление слабого межэтажного перекрытия.
― Опыт работы, рекомендательные письма, ваше образование, ― справился, наконец, с дрожью в голосе хозяин.
― Я воспитала восемь собственных детей. Двое из них стали подполковниками в двадцать пять лет. Трое защитили докторскую: по математике, физике и химии на первом курсе института. Две дочери ― мастера спорта международного класса по единоборствам, а младшенькая у меня играет на тубе в оркестре. Есть рекомендательное письмо из Суворовского училища — работала там завхозом, а в качестве подработки выпустила три курса кадетов. Десять лет вела уборку на космодромах, чистила ракеты и оттирала от нагара взлётные площадки. Про судостроение рассказывать? ― сурово поглядела Набекрень на Пашу, и тот невольно сглотнул, а затем помотал головой.
― Нужно спросить у жены, ― выдал он и побежал за супругой на работу прямо так: в тапочках под проливной дождь, не вызывая такси.
Набекрень не стала тратить время и приступила к своим обязанностям, ещё даже не узнав — каким. Первым делом она зашла в ванную комнату и забрала корзину с бельём на кухню. Там она достала из своего чемодана таз и специальную стиральную смесь, изготовленную по собственному рецепту, затем начала кипятить.
― Ты просто пойми, она нам не подходит, совершенно, ― наседал в такси Паша на свою жену, когда те ехали домой.
― А что же ты её не выгнал? Она что, одна? В нашем доме?
― Да. Она не похожа на воровку, совсем. Но я думаю, что лучше будет тебе её выгнать, ну, вам, женщинам, между собой проще договориться, а мне как-то неудобно, я же джентльмен, ― лебезил Павел перед супругой.
По дороге они заехали в школу и забрали своего сына Платона ― тихого необщительного скромника, который плохо учился, ни к чему не стремился, был ленив и ничем не замотивирован по жизни, в общем, полная противоположность своим родителям.
Когда все трое зашли в дом, их встретил запах совершенно непривычной еды, а ещё — зеркально-чистые полы.
Паша хотел было уже шагнуть на паркет, но в кухонном проёме появилось лицо Набекрень, которая одним взглядом заставила всю семью разуться и сложить свои ботинки на обувную полочку.
― Это она? — спросила шепотом жена, когда Набекрень исчезла за дверью.
Паша молча кивнул.
― А вроде бы ничего, ― поджала губы жена и зашагала на кухню.
― Добрый вечер, как я могу к вам обращаться? ― поздоровалась Катя с Набекрень, которая в этот момент голыми руками сняла горячий таз с плиты и поволокла его в ванную.
― Ольга Прокофьевна, добрый вечер, ― поклонилась Набекрень.
― Ольга, ― обратилась хозяйка к женщине уже в ванной, когда та начала выжимать руками бельё, источающее горячий пар.
― Прокофьевна, ― поправила её Набекрень, ― фамилия Набекрень.
― Ольга Прокофьевна, ― немного раздражено, но смиренно продолжила Катя, ― скажите, а вы ознакомились с нашими условиями?
― Есть условия? ― подняла одну бровь Ольга Прокофьевна, и вся ванна немного исказилась вместе с ней.
― Ну да. Небольшие. Например, вы должны соблюдать наши требования, а их немало.
― Слушаю вас, ― не прекращая выжимать бельё, сказала домработница.
― Например, все ваши действия должны быть согласованы с нами. Я вижу, вы самостоятельно решили постирать бельё, используя какие-то консервативные методы, у нас для этого имеется стирал...― Катя не закончила, потому что Набекрень развернула белую рубашку её мужа и начала её вывешивать на сушилку.
― Как вы это сделали? ― ошарашенно смотрела на неё Катя.
― Что сделала?
― Как вы отстирали рубашку мужа от зелёнки? Я собиралась её выбрасывать — он вылил на себя целый пузырёк. В химчистке нам сказали, что пятно уже не отстирать. Рубашка очень дорогая
― У них просто нет ракетного топлива, которое я добавляю в своё средство. К тому же при кипячении мои ингредиенты убивают абсолютно все лишние запахи, ― спокойно ответила Ольга Прокофьевна и продолжила развешивать идеально чистое бельё.
― Ещё какие-то требования будут?
― Что? Требования? ― находясь в лёгком ступоре, переспросила Катя, ― ах да, требования. Вы должны готовить то, что мы попросим вас. Я, например, сижу на особой авокадной диете, а мой муж очень разборчив в еде. Он ест стейки из мраморной говядины, дальневосточных крабов, только фермерскую зелень и яйца. Он не станет питаться чем попало, как и мой сын.
Тогда Ольга Прокофьевна предложила пройти на кухню. Там женщины застали Пашу, который хлебал половником щи прямо из кастрюли.
― А ну! ― рявкнула Набекрень, ― чтобы я больше такого не видела! Разве можно есть из общей кастрюли?! Сядьте, я вам положу! ― скомандовала она, и Паша тут же отпрыгнул от плиты и уселся за стол.
― Паша, ты чего это? ― стыдливо спросила Катя, глядя на мужа, чьё лицо лоснилось от жира.
― Это какое-то зелье, я не мог оторваться! Решил попробовать ложечку и пропал. У меня память отшибло, я не мог остановиться! ― оправдывался он.
― Это не зелье — это капуста, которую я сама квасила, ― сказав это, Набекрень вытащила из чемодана пять трёхлитровых банок капусты.
― Садитесь, Катенька, вы же после работы, голодная! И сына пригласите за стол, ― пробасила домохозяйка.
― Валерьевна, ― пропищала негромко Катя.
― Что? ― повернулась к ней Ольга Прокофьевна, накладывая порцию щей.
― Ничего-ничего, просто вечером я ем только авокадо.
― Авокадо так авокадо, ― пожала плечами Набекрень и достала из холодильника зелёный плод, а затем прямо с косточкой нарезала его на дольки.
Затем она открыла крышку небольшой кастрюльки и кухню быстро заполнил аромат котлет. Он был таким сильным, что Павел снова впал в транс и потянулся к еде руками, но Ольга Прокофьевна треснула по ним, а затем велела сначала съесть щи, в которые накрошила целую гору укропа. Вместе с кастрюлей она пошла на второй этаж, к Платону.
Обычно, мальчик ел только у себя в комнате. Но сегодня он пришёл ужинать на кухню, тащась, словно загипнотизированный, за домработницей с котлетами в руках. Когда мальчик зашёл, он увидел, как его родители молотят ложками щи, а лица у них обоих блестят в свете ламп.
Нетронутый авокадо лежал в стороне. Ольга Прокофьевна положила тарелку с котлетами на стол и всё семейство стыдливо, но с жаром набросилось на них.
После ужина Ольга Прокофьевна поставила чайник и оставила хозяев наедине, а сама пошла в комнату к их сыну, где попросила его показать ей школьный дневник.
― Слушай, ты был прав, она нам не подходит, ― шептала Катя мужу, пока тот раскуривал сигару.
― Да, совершенно не подходит, ― согласился он, ― давай прогоним. После завтрака.
― Почему после завтрака?
― Ну... Поздно уже, некультурно как-то.
― Да, ты прав, прав...
Набекрень тем временем читала Платону вслух роман Жюля Верна, предварительно лишив мальчика всех гаджетов. Парень слушал. Сначала — боясь сопротивляться, затем уже — с интересом.
Когда она спустилась вниз, чтобы налить всем чаю, родители уже сидели в гостиной и разговаривали о бизнесе. Паша открыл бутылку виски и налил себе бокал, другой рукой он держал сигару, которую так и не смог раскурить.
― Вот, ― поднесла ему кружку чая Ольга Прокофьевна.
― Спасибо, я перед сном пью виски — мне так проще заснуть, а то, знаете ли, бизнес, дела, бессонница, ― пафосно сказал он.
― Виски? Пф-ф, я вам в чай плеснула своего бальзама, ваш виски ― молозиво по сравнению с ним.
― Правда? Хм. Сомневаюсь что-то. Это ― чистая Шотландия, десять тысяч за бутылку! ― тряс он бокалом.
― А это ― алтайские травы, я сама собирала, попробуйте, а я пока вашу сигару раскурю.
Паша умоляюще взглянул на жену, но та лишь беспомощно пожала плечами. Мужчина сделал глоток, затем — второй, третий.
Ольга Прокофьевна при помощи одной спички и своих могучих лёгких раскурила сигару в один затяг, а потом пробубнила что-то про то, что это какая-то фигня — не то, что были уставные в Баренцевом море.
Паша тем временем допил чай. Глаза его блестели, лицо было красным и довольным как после бани.
― Слушайте, а можно добавки? ― спросил он заплетающимся языком у Набекрень.
― Не стоит. Думаю, вам лучше прилечь. Да и вы, Катя, тоже отдохните после работы. Я вам уже расстелила. Завтра обсудим ваши требования, ― убаюкивающе звучал органный бас Набекрень, и оба супруга невольно зевнули.
Перед сном домработница зашла к Платону и проследила за тем, чтобы тот самостоятельно прочёл вторую главу.
Сама она легла спать в гостевой спальне на полу. Кровать с ортопедическим матрасом женщина перенесла в другую комнату, туда же был отправлен телевизор. Вместо него она бесшумно перетащила в комнату книжный шкаф и перед сном «проглотила» небольшой томик одного из классиков.
Следующая публикация
Комментарии 12
Это не домработница это само совершенство