Дед Семён и его жуткая история
— Добрый день! Простите, мне нужна Елена Семеновна, — проговорила я в трубку домофона.
Тут же пропищал звуковой сигнал, и входная дверь распахнулась передо мной. Посчитав это хорошим предзнаменованием, я, довольная собой, поднялась на третий этаж. Дело, по которому я оказалась здесь, было не самым простым и приятным. Но обещания, особенно данные умирающему человеку, нужно выполнять. Поэтому я решительно подошла к нужной мне квартире и, заметив то, что дверь приглашающе распахнута, смело вошла внутрь.
В доме царило какое-то оживление, были слышны громкие голоса, смех и звяканье посуды.
— Ой, там же Алла Степановна, наверное, пришла, — послышался женский голос, и через секунду в прихожей появилась нарядная дама лет около пятидесяти. Увидев меня, она несколько удивилась и спросила:
— А вы к кому?
— Я к Елене Семеновне.
— Это я, — улыбнувшись мне, сказала женщина.
— Ой, здорово! Здравствуйте! Простите, я, наверное, помешала? У вас какой-то праздник?
— Да. День моего рождения, у меня сегодня юбилей. А что вы хотели?
— Понимаете, меня попросил об этом ваш отец, Семен Михайлович. Он очень болен, даже не знаю, жив ли еще. Но он был очень обеспокоен тем, что не может увидеться с вами перед тем, как…, ну вы понимаете.
— Извините, вы, наверное, ошиблись. Я не знаю того, о ком вы говорите, — уже совсем недружелюбно произнесла женщина.
— Но как же? Вы Елена Семеновна Терехова? В девичестве Петрова? Верно?
— Все верно. И все равно, с человеком, о котором вы говорите, я не знакома. Простите, мне нужно к гостям.
Хозяйка праздника произнесла последнюю фразу металлическим голосом и при этом строго посмотрела на меня.
— Вы извините еще раз. Семен Михайлович говорил о том, что вы не захотите даже слышать о своем отце. Но поверьте, он страшно раскаивается. Если бы вы видели, сколько слез он пролил и насколько ему тяжело без вашего прощения, вы бы сжалились над своим отцом.
— Пожалуйста, уходите, — негромко проговорила женщина, бросив взгляд в сторону комнаты, где галдели ее гости.
— Елена Семеновна, но послушайте…
— Я сказала вам, уходите. Убирайтесь отсюда и не смейте больше здесь появляться!
Лицо хозяйки дома сделалось белым как полотно, и я испугалась продолжать настаивать на своем.
Тяжело вздохнув, я вышла за дверь, которая тут же и закрылась за мной. Громко щелкнул входной замок, и я поняла, что оплошала. Столько усилий было потрачено на поиски дочери Семена Михайловича, и получается, все за зря.
Деда Семена в поселке все любили и уважали. Безотказный он был мужик. Кому какая помощь потребуется, или одолжить что. Культиватор там, или лебедку, или даже денег дед Семен всегда выручит. Так что жители села считали деда Семена очень хорошим человеком и относились к нему с некоторой отеческой заботой.
Не так давно дед Семен занемог и слег в постель. Все его соседи без исключения принялись по очереди ухаживать за стариком, поднося ему лекарства, готовя горячие бульоны и прочее. В больницу ехать дед категорически отказался, а местный фельдшер ничего особенного у него не обнаружил. Кроме старости, конечно. Доктор так и сказал: «Возраст, чего вы хотели?!».
Когда деду Семену стало совсем худо, и он уже не думал подняться с постели, старик принялся плакать и стенать, говоря порой страшные вещи. «Ой, горе мне грешному, горе! — бормотал Семен Михайлович. — Душегуб я окаянный! Детоубийца!». В редкие моменты, когда деду становилось немного лучше, озадаченные соседи пытались выяснить, отчего дед такое на себя наговаривает. Семен по началу упорно молчал, а потом совершенно неожиданно заговорил. Вероятно, ему было настолько невмоготу держать все это в себе, что дед, отбросив последние сомнения, поведал однажды о том, что произошло много-много лет назад.
Рассказ его поистине был ужасен, и после тех признаний многие жители села отвернулись от деда Семена. Сложно было людям воспринять подобное, легче просто отойти в сторонку и сделать вид, что их все это не касается.
Нужно сказать еще о том, что дед Семен, хотя и был родом из этих мест, немалую часть своей жизни прожил в городе. Он был женат, но супруга его рано умерла. Дочери Семена, когда она осталась без мамы, было всего десять лет, и ребенка Семен Михайлович растил и ставил на ноги в одиночку. В родное село Семен вернулся чуть более тридцати лет назад. Приехал он один, и никто его здесь ни разу не навещал. Люди привыкли к тому, что старик одинокий, и не расспрашивали его ни о чем. Жили и жили себе. А той страшной истории, из-за которой Семен уехал из города, никто и не ведал.
А дело было так. Дочку свою Семен Михайлович любил очень сильно. А как же иначе? Ему ведь пришлось стать для нее и отцом, и матерью. Когда дочка Семена подросла, она стала просто красавицей, вся в мать. Вокруг нее тут же начали виться женихи, отбою от них просто не было. А к одному из них дочка Семена Лена и сама воспылала неземной любовью. Парень Семену не нравился совершенно. Был он не из наших, точнее, Вадим, возлюбленный дочери Семена был татарином. Семен татар всегда недолюбливал, и к тому же он словно предчувствовал, что у того парня на уме, что-то не то. Однако дочь Семена, ранее всегда послушная отцу, на этот раз проявила неслыханное упрямство и, в конце концов, попросту сбежала со своим татарином в непонятном направлении.
От горя Семен чуть не сошел с ума. А потом дочь неожиданно вернулась, но уже с огромным животом. Татарин оказался подонком, как и предполагал Семен, но достать подлеца уже не было никакой возможности. Аборт тоже было делать поздно, и оставшееся время до рождения ребенка Семен вынашивал в голове свой план.
Когда пришел срок Лене родить, отец отвез ее в один пригородный поселок. Там жила бабка повитуха, и Семен заранее договорился с ней обо всем. Едва ребенок родился, и бабка, помыв и запеленав его, передала деду, Семен вышел с ним во двор. Там он прыгнул в свой грузовик, так как работал в то время шофером, и помчался в лес. Место Семен выбрал заранее, оно было достаточно удалено от трассы. Там он и положил ребенка под куст и, прикрыв его сосновыми ветками, не оглядываясь, пошел обратно. Минут двадцать обратного пути Семен несся как угорелый, ничего вокруг не замечая, не встречных машин, ни хлопьев снега, что повалил так, что дворники не справлялись. Все то время, пока Семен возился с этим ребенком, малыш молчал. И по дороге до выбранного места, и пока Семен шагал с ним на руках по лесу. Поэтому мужчина все эти двадцать минут пытался убедить себя в том, что приблудыш, как Семен называл про себя своего внука, родился мертвым. Значит, и думать не о чем! Ничего такого Семен не сделал, просто выбросил его мертвое тело.
Но не думать Семен не мог. Все то время, пока он мчался по трассе, сердце его разрывалось на части, и боль была настолько реальной, что Семен, в конце концов, застонав, остановился. Он уронил голову на руль и просидел так несколько секунд. «Да что же это я?!» — вслух воскликнул Семен. По щекам его потекли горячие слезы, и он развернул грузовик.
Назад Семен ехал еще быстрее и по лесу несся так, словно за ним гнались все демоны мира. Еще издали он увидел немного в стороне от того места, где оставил ребенка, красное байковое одеяло, в которое завернула малыша повитуха. Семен бросился туда, схватил одеяло и стал озираться по сторонам. Вся земля рядом была истоптана. «Волчьи следы!» — догадался Семен. Далее он шел уже очень медленно, страшась увидеть растерзанное тело младенца. От этого зрелища новоиспеченный дедушка, к счастью, был избавлен, но малыша все равно нигде не было. Семен облазил все вокруг, но ничего, кроме одеяла, которое он не выпускал из рук, так и не обнаружил.
Долго еще по лесу разносился вой обезумевшего от горя мужчины. А потом Семен, умывшись снегом, поплелся назад. Он вернулся в дом повитухи, мечтая только о том, чтобы хотя бы дочь его была жива. Мало ли что могло произойти. Перед тем, как увезти ее ребенка, Семен даже не спросил о самочувствии роженицы. Всю дорогу он плакал и скрежетал зубами. Семен был уверен в том, что именно такое наказание за содеянное ожидает его. Смерть любимой дочери.
Но Лены в доме повитухи не оказалось.
— Едва ты мотор-то завел, как всполошилась твоя дочка, — поведала Семену старуха, — с постели вскочила и бежать. Я ее догнать пыталась, да пока одевалась, ее уж и след простыл. Не пойму, куда девалась. Ты уж мужик, прости меня. Как бы не померла девчонка, только разрешилась ведь.
Семен ни слова ей не сказал. Снова сел в свою машину и поехал Лену искать. Не нашел, конечно же. Останавливался везде, людей о ней расспрашивал, да никто ничего не видел.
Тогда Семен вернулся в город, решив проверить, не вернулась ли его дочь домой. В квартире царил небольшой беспорядок. Шкафы были распахнуты, и некоторых вещей Лены не было на месте. С комода пропало фото жены Семена, а вместо него лежала записка, исписанная почерком дочери. «Я ненавижу тебя! — писала Лена, — Всем сердцем! Запомни это навсегда! Если в тебе осталась хоть капля человечности, оставь меня в покое и не смей даже думать о том, что у тебя все еще есть дочь! Я больше никогда не желаю тебя видеть!».
Разыскивать дочь Семен не решился. Лена была жива, и это на тот момент для него было важнее всего. Через несколько месяцев, так и не дождавшись возвращения дочери, Семен уехал из города и вернулся в село, откуда был родом. С тех пор он и жил там, и никто из его односельчан даже предположить не мог, какую страшную тайну хранит в себе этот добрый ко всем и к каждому старик.
Как я и говорила, дед Семен всегда был готов прийти на помощь другим людям, а к детям относился с какой-то особой заботой. Когда я была маленькой, я все лето проводила в гостях у бабушки в том же селе, где жил Семен Михайлович. Помню, как однажды мы с мальчишками решили построить плот и отправиться на нем в дальнее плавание. Сооружение показалось нам достаточно крепким, и мы смело отчалили от берега реки. Едва мы отплыли на какое-то расстояние, как самодельный плот распался на части, и все мы попадали в воду, цепляясь за тонкие ветки, из которых состояло наше плавательное средство. Не стану описывать весь тот ужас, что мне пришлось тогда пережить, но только дед Семен, каким-то чудом оказавшийся поблизости, вытащил нас из воды. Всех до единого! И что самое примечательное, старик не стал болтать о нашем озорстве и не нажаловался на нас нашим родителям. Так что никому из нас дома не попало.
Этот случай был не единственным, когда дед Семен отнесся ко мне по-доброму. Дом моей бабушки стоял по соседству с его хибарой, и с самого детства я привыкла считать Семена Михайловича этаким добряком и чуть ли не дедом Морозом. С радостью принимала от него небольшие подарки, сладости и прочее. Повзрослев, я не изменила своего мнения об этом старике, и поэтому, когда он слег, а я как раз проводила свой очередной отпуск в деревне, я в числе остальных тоже частенько дежурила возле постели умирающего. Правда, свою жуткую историю дед поведал в мое отсутствие. До этого Семен Михайлович лишь все чаще бормотал о том, что у него в городе есть дочь, и он ее страшно обидел.
Вот тогда-то я и вызвалась разыскать дочку деда Семена и попытаться уговорить ее приехать в деревню. В поисках мне помог один мой хороший знакомый, гений в сфере информационных систем и технологий. Без него разыскать Елену Семеновну было попросту нереально. Но вот когда мой визит к дочери деда Семена завершился полным крахом, я позвонила своей бабушке и с грустью сообщила об этом.
— Не трудись, Катя, — со вздохом сказала бабушка, — тут такая история всплыла, что и сомнений быть не может, никогда не простит Семена его дочь.
— Не трудись, Катя, — со вздохом сказала бабушка, — тут такая история всплыла, что и сомнений быть не может, никогда не простит Семена его дочь.
И бабушка поведала мне обо всем том, о чем знала уже вся деревня.
Не скажу, будто меня, как и многих односельчан моей бабули, эта жуткая история не повергла в шок. Я тоже была страшно удивлена и даже напугана. Сложно было принять то, что под личиной добрейшего старика скрывался человек, способный сотворить такое. Но, в отличие от многих, я все равно не изменила своего отношения к деду Семену. Он же вернулся потом за младенцем! А значит, не такой уж он изверг!
Тогда я вбила себе в голову, решив, что непременно должна рассказать об этом дочери Семена Михайловича. Елена же не знает окончания той истории. А так нельзя! Не годится, чтобы дед Семен умер, так и не получив ее прощения. Ну или не прощения, так хотя бы снятия малой толики его вины перед ней. Так будет справедливо. Она просто должна узнать! Такие мысли роились в моей голове, когда я вновь отправилась к дочери Семена Михайловича.
На этот раз мне менее повезло. Домофон не отвечал, и дома, судя по всему, никого не было. Я стояла возле подъезда, размышляя над тем, когда еще раз смогу выделить время и приехать в эту часть города. Елена Семеновна жила в новом микрорайоне, достаточно далеко от моего места обитания.
Пока я раздумывала над тем, что мне делать, подождать еще или приехать сюда в другой раз, рядом с домом остановился автомобиль.
— Мама, подожди, я сама возьму сумку, она тяжелая, — проговорила молодая женщина, чуть старше меня самой.
— Хорошо, Лиза, — ответили ей, и я увидела, как с пассажирского сиденья вышла та, кого я искала.
— Елена Семеновна! — бросилась я наперерез ей. — Прошу вас, уделите мне несколько минут!
При виде меня женщина переменилась в лице и поспешно проговорила:
— Лиза, ты пока иди, я сейчас.
Молодая женщина, по-видимому, дочка Елены Семеновны, окинула меня внимательным взглядом и, вероятно, решив, что я не представляю угрозы для ее матери, пошла по направлению ко входу в подъезд.
— Что вам еще нужно? Вы собрались меня преследовать? — задала вопрос Елена Семеновна, едва девушка по имени Лиза скрылась из виду.
— Мне очень нужно, чтобы вы меня выслушали! Пожалуйста, я не отниму у вас много времени, — проговорила я.
— По-другому же вы не отстанете?
— Не могу. Я дала обещание.
— Ну хорошо, — женщина кивнула, и мы с ней прошли на детскую площадку, присев там на самую дальнюю скамейку.
Я глубоко вдохнула и, постаравшись говорить как можно более кратко, рассказала ей обо всем. Начиная с того, что в первый мой визит к ней я не ведала, что именно стало причиной их ссоры с отцом, и заканчивая тем, как ее отец вернулся в лес за младенцем, так и не найдя его.
Елена слушала меня молча, ни разу не перебив и не вставив ни одного слова. Когда же я замолчала, она потерла лоб тыльной стороной ладони и произнесла:
— Никогда не думала, что доживу до такого, когда эта история достигнет чужих ушей! Видать, не зря говорят — все тайное когда-нибудь становится явным. Вас как зовут? — спросила она.
— Катя.
— Так вот, Катя, я не знаю, что заставило лично вас приехать сюда, любопытство или желание узнать больше о том, что тогда произошло. Но уверяю вас, я не намерена обсуждать то, что много лет пыталась забыть.
— Елена Семеновна, думайте обо мне, что хотите. Дело вовсе не в моем любопытстве. Вашего отца в нашей деревне все очень любят. Он добрый и отзывчивый человек, никогда никому не делал ничего плохого, и многим невыносимо наблюдать за тем, как он сейчас страдает. Я уверена, Семен Михайлович никогда бы не стал рассказывать кому-либо о том, что тогда произошло, но на пороге смерти, чувствуя ее дыхание, люди часто испытывают желание покаяться перед теми, кого они так сильно обидели. Тем более, если это их самые близкие люди. Я не могу оправдывать поступок вашего отца, но все же, мне кажется, то, что он тогда вернулся за ребенком, хотя бы немного смягчает его вину перед вами. Приехав сюда, я лишь хотела, чтобы вы узнали об этом. Ваш отец не монстр, это было лишь короткое помешательство с его стороны, и он почти сразу одумался. Только было уже поздно.
— Нет, Катя, мой отец заранее спланировал все свои действия. И это не просто опрометчивый поступок, совершенный под влиянием минутного помрачения рассудка. Судя по тому, что вы мне только что рассказали, он и сам не отрицает этого. Отец уговорил меня тогда рожать тайно. Сказал, что так мы избежим лишней огласки. Я согласилась, потому что чувствовала некоторую вину перед папой за то, что ранее сбежала с отцом своего ребенка. Но я ни на секунду не доверяла своему отцу и не теряла бдительность, ожидая от него какого-либо подвоха. Едва я услышала, как завелся мотор его грузовика, я выбежала вслед за ним. В одном пальто, накинутом прямо на рубашку. На дороге я остановила жигули зеленого цвета, буквально бросившись под колеса этой машины. Водитель, молодой парень, принял меня за сумасшедшую и не сразу согласился мне помочь. Таким образом, мы упустили из виду грузовик отца, но дорога, что вела в город, была одна, и шла она через лес.
От ее слов по спине у меня побежали мурашки. Я с ужасом представляла, каково было тогда молодой женщине, у которой забрали ее новорожденного ребенка.
— Елена, вы не обязаны вспоминать все это. Перестаньте, не мучайте себя.
Я легонько коснулась ее рукава, очень сожалея о том, что вызвала в ней все эти воспоминания.
— Ничего. Вы должны знать эту историю до конца, раз уж так вышло, что мой отец во всеуслышание заговорил об этом. Я еще издали заметила отцовский грузовик, припаркованный возле обочины. Потом появился он сам и, запрыгнув в кабину, помчался навстречу нам, словно ужаленный. Я тогда сразу все поняла, догадалась о том, что отец оставил мою новорожденную малышку в лесу. Я сообщила о своей догадке водителю легковушки, и дальше мы вместе с ним бросились в лес. Снег валил так, что даже наши следы заметало почти сразу. Если бы моя малышка не заплакала, мы могли бы и не найти ее.
— Стойте! Вы забрали ребенка? Отыскали его в лесу? Это правда?
— Да, Катя. Моя дочь жива. Вон она, следит за нами из окна, беспокоится о моем длительном отсутствии.
Елена Семеновна улыбнулась, посмотрев на верх. Проследив за ее взглядом, я и впрямь увидела в одном из окон силуэт молодой женщины.
— Та девушка, что приехала с вами? — догадалась я.
— Именно. Лиза и есть тот ребенок, которого чуть не погубил мой отец. Ее родной дедушка! Если бы не Витя, тот водитель, что помог мне отыскать младенца, план моего отца непременно сработал бы. Витя тогда сразу доставил нас с малышкой в больницу, и врачи спасли мою дочку. А об отце своем я слышать ничего не желаю. Даже если он говорит правду, и он на самом деле вернулся потом за Лизой, это его не оправдывает. В моих глазах так уж точно.
— В правы, — вздохнув, сказала я, — если бы я не знала до всего этого Семена Михайловича, я бы, несомненно, так же точно осудила человека, сотворившего подобное зло. Простите меня, Елена, я не должна была приходить сюда и просить вас простить своего отца. Наверное, это никому не под силу, и я сама на вашем месте не простила бы. Извините меня, не знаю, о чем я только думала.
— Не извиняйтесь. Для меня все тогда закончилось хорошо. Виктор стал моим мужем и отцом Елизавете. Мы все прожили счастливую жизнь и до сих пор счастливы. Лиза, естественно, не знает о том, что случилось в день, когда она родилась. И мне кажется, если бы она узнала обо всем, она вряд ли бы захотела встретиться с дедушкой, который оставил ее в лесу под елкой. Даже если он потом, одумавшись, и вернулся за ней.
На этом мы с Еленой попрощались. Ощущение у меня было такое, будто я сама сотворила что-то плохое. Пнула собаку или украла что-либо в магазине.
Наверное, для того, чтобы разобраться в себе самой, я, вернувшись домой, принялась записывать всю эту историю на бумаге. Просто порой, излагая свои мысли таким вот образом, в голове происходит некоторое просветление, рождаются такие мысли, которые никогда просто так не посетили бы меня. Так и на этот раз. Неожиданно для самой себя я поняла — все было не зря! Моя встреча с Еленой и то, что я узнала от нее о том, что ее ребенок жив, все это должно принести хоть какую-то пользу.
Уже на следующий день я отправилась в поселок, где жила моя бабушка. По дороге молила небеса лишь об одном, чтобы дед Семен был все еще жив.
— Бабуля, как он? Как дед Семен? — влетев в дом, прокричала я.
— Плохо, Катюша. Думаем, помрет в любую минуту. А в больницу ни в какую не едет. Может быть, там помогли бы ему чем. Сейчас у него Нина дежурит, а вечером я ее сменю.
— А можно ты сейчас ее сменишь? Мне нужно остаться с дедом наедине, без свидетелей.
— Зачем?
— Так надо!
Бабушка покачала головой, но расспрашивать больше ни о чем не стала.
Через полчаса я сидела возле постели умирающего и прислушивалась к его дыханию. Дед дышал ровно, только иногда во сне вздрагивал всем телом и тихонько стонал.
— Дед Семен, — наклонившись к самому его уху, позвала я и тихонько прикоснулась к его плечу.
Старик приоткрыл глаза, но ничего не отвечал.
— Дед Семен, я нашла твою дочку. Лену. У нее все хорошо. Она замужем и живет счастливо. А еще, дед, твоя внучка, та малышка, что ты оставил в лесу, а потом вернулся за ней, она жива! Ее зовут Лиза, красивая очень, на свою маму похожа. Слышишь, дед?
— Катя? Это ты? — прошелестел голос старика.
— Я, дед Семен. Я!
— Ты что-то сейчас сказала?
— Я говорю, я видела твою дочку. Ее ребенок жив! Это девочка. Точнее, уже взрослая женщина, Лизой зовут. Лена нашла ее в лесу тогда.
Я старалась говорить негромко, так, чтобы даже моя бабушка, хлопотавшая в это время на кухне в доме деда Семена, не услышала произнесенных мною слов. Не знаю, понял ли дед то, что я ему говорила, но после последней моей фразы старик зажмурил веки и, нащупав мою руку, крепко сжал ее.
На этом, как я посчитала, миссия моя была окончена. Пускай у меня не получилось примирить этих двух людей, но все же каждый из них теперь знал всю историю до конца. Лена знала о том, что ее отец, в конце концов, опомнился и хотел исправить то, что сам натворил. А Семен Михайлович уходил в вечность, зная хотя бы то, что он не убийца.
Вот, собственно, и все. Через год на могиле деда Семена стали частенько появляться свежие цветы. Люди поговаривали, будто замечали иногда хорошо одетую женщину, которая приносит эти букеты. Кто она такая, никто из них толком не мог сказать, но многие предполагали, будто это и есть дочка деда Семена. Некоторые даже склонны были считать, что она все же простила своего отца.
Автор: Юферева С.
ОБЩАЕМСЯ БЕЗ СТИКЕРОВ И СМАЙЛОВ.КАРТИНОК И ФОТОГРАФИЙ
Нет комментариев